Читать книгу Альманах современной русской прозы и поэзии «Литературные встречи» №1 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 2

Московская область

Край земли, где гуси говорят с ушедшими

Третий день что-то неясное тяготило и беспокоило. Словно неладное уже случилось, но ещё не узнано. А потом мне приснился дед-помор. Я наконец-то приехала к нему в гости, как давно собиралась, в деревню под Архангельском, в которой не была со смерти бабушки.

Встреча наша полнилась радостью, но и печалью. Дед обнял меня, щекоча бородой, и я чувствовала привычный солёный запах моря и табака.

Мы были на его карбасе – большой парусно-гребной лодке. Палуба покачивалась под ногами. Долго плыли сквозь туман. У руля сидел хмурый немногословный старик. В вязаной рубахе, портах и бахилах с длинными голенищами, он выглядел выходцем из далёкого прошлого.

– Товарищ мой, вож корабельный, – представил его дед. – По-вашему лоцман.

Я поздоровалась.

– И ты путём-дорогой здрава будь, – ответил он.

Туманная дымка на море становилась гуще. Мелкие капли мороси оседали на одежде. Убаюкивающе плескалась вода. Где-то в вышине кричали гуси.

– Не в Гусину ли Землю подалися? – вымолвил дед.

– Не иначе, – кивнул вож.

– Я знаю, – оживилась я. – На карте видела. Это полуостров где-то тут, у вас, в Архангельской области!

Дед фыркнул.

– Много ты понимаешь, дитя! Та Гусиная Земля – это одна, тутошняя. А эта совсем другая – тамошняя.

– Что за тамошняя земля?

– А вот что, – дед помолчал и продолжил, как песню запел: – Поморам Студёно море испокон веку кормилец и поилец, начало и конец. Неогляден простор морской. И есть дальний северный край, что зовётся Гусиной Землёй, – туда уходят души хоробрых и добрых людей. И туда прилетают гуси, чтобы говорить с ушедшими. И доставлять о них весточки живым.

– То есть это поморский рай такой? А гуси – ангельская почта?

– Дурёха ты! – беззлобно сказал дед.

– Как думаешь, баба Нина там сейчас? – неожиданно для себя спросила я и тут же пожалела о сказанном.

– Там, – уверенно и спокойно ответил дед. – Где ещё ей быть, родимой?

Мы всё плыли и плыли. Сложно было представить, как старики ориентировались в таком тумане.

Будто услышав мои мысли, дед проговорил:

– Хмаря такая, точно Варлаам жену везёт.

– Что?

– Присловье такое, дитя, когда густой туман сходит.

– И куда Варлаам везёт жену?

– Попотчую тебя былиной-стариной. То наш – стал быть, и твой – поморский святой, покровитель мореходов. Вот послушай-ко, что раньше люди говорили… Отец Варлаам родился в Керети, на Лопском берегу, был настоятелем в Коле. Жил там в мире и любви со своей хозяюшкой, был добрым пастырем прихожанам. Как-то изгнал беса с Абрам-мыса. Да бес тот, уходя, проклял его. И пришла беда. Сказывают, будто хозяйка Варлаама бесноваться стала, он пытался беса-то изгнать да и убил её нечаянно.

Дед помолчал.

– И так сокрушён был Варлаам этим деянием, что сам себя наказал непомерно: плавать по морю с гробом убиенной, доколе тело не истлеет, моля Бога об отпущении греха, – дед раскурил трубку. – Быстро срядился Варлаам и отворил паруса. Путь его лежал от Керети до Колы и обратно. Так сокрушалось сердце его, что путь этот был всегда против обуревания, через непогоду. Посему присловье бытует: «Пошёл, как Варлаам, против ветра». Много лет он скитался, покуда не искупил грех и не вымолил у Бога прощения. А кой-кто сказывает: и доныне карбас тот плавает. И будто подвластны Варлааму ветра и туманы, – проговорил дед со значением. – Отсюда давношное поверье: коль сгущается туман, то Варламьева лодья подходит.

Дед продолжил совсем тихо, после долгой паузы.

– В моём детстве старики баяли: Варлаам пособляет дорогу найти и живым, и тем, кого море взяло. Одним – домой, другим – на тот свет.

Поблизости снова прокричали гуси.

Старый помор кивнул в ту сторону:

– Знамо, в Гусиную Землю. Деды так сказывали.

– Ты в это веришь? – недоверчиво спросила я.

– Нешто не верить! – обиделся он. – Наше море-то Студёное уж больно норовисто да переменчиво. И тут иначе не скажешь: кто в море не плавал, Богу не молился.

Мы плыли ещё какое-то время, прежде чем туман стал постепенно рассеиваться. Сквозь прорехи уже открывалось небо.

Вож сказал:

– Уже близко.

Дед вдруг заторопился.

– На-ко, смотри-ко, дитя, что у меня тебе припасено. – И осторожно вынул из-за пазухи свёрток.

Я развернула его и залюбовалась. Там была деревянная поморская птица. Та, которую подвешивают под потолком на счастье. Длинной шеей и изящно выточенным станом фигурка походила на звонкую да ладную летучую ладью с ажурными крыльями-парусами. Птица-ладья!

– Для тебя сделал.

Как я любила этих птиц в детстве! Казалось, подбрось – и взлетят, трепеща крыльями. Но они были слишком хрупкими для моих пальцев. Так что мне позволялось лишь смотреть, как они кружились под потолком от легчайшего ветерка.

– Спасибо, дед!

– Здоровья тебе на всех ветрах!

Он обнял меня, снова уколов щёку бородой.

– Ты что, прощаешься?

Дед не ответил. Туман продолжал расходиться. Неясно проявлялся берег.

– Где это мы? – я огляделась.

На показавшемся берегу в ожидании стояла женская фигура.

– Ой, неужто это?..

– Негоже тебе туда смотреть! – неожиданно прикрикнул вож.

По странной логике сна я тут же отвернулась без возражений.

– Теперь пойду, – вымолвил дед и, не дожидаясь, пока лодка подплывёт ближе, прыгнул за борт.

Вож разворачивал карбас прочь от берега…

Под утро меня разбудили непривычные для города звуки – крики пролетающих диких гусей. Они звучали как прощание.

Тревожное ожидание беды растворилось. Я лежала, нежась в остатках сна, как в тёплых заботливых руках. Лишь долгую минуту спустя до сознания дошло: у меня никогда не было деда-помора!

За окном начинало светлеть. В высоком небе плыли громады облачных птиц-кораблей. Они неслись к северу на всех парусах.