Читать книгу Завтра война! Вооруженные силы и военная реформа в России - Коллектив авторов - Страница 17

Александр ПРОХАНОВ, писатель, главный редактор газеты «ЗАВТРА», председатель Изборского клуба.

Товарищи генералы, товарищи адмиралы, товарищи офицеры, дорогие друзья!

Наш Изборский клуб – это молодое образование, собрание патриотически настроенных интеллектуалов: историков, философов, экономистов, политиков, художников, концептуалистов, конфликтологов, военных. О таком собрании мы мечтали на протяжении всех чудовищных лет, когда в интеллектуальной сфере господствовало либеральное сознание, либеральные мифы, модели. Итоги этих либеральных теорий и практик очевидны: мы находимся в состоянии перманентной беды.

И вот через двадцать с лишним лет политическое руководство страны готово поддержать – может быть, не начинания, но, во всяком случае, идеи – и выслушать патриотически настроенные слои российского общества, которые мы отчасти представляем.

Мы уже подготовили для политического руководства страны первый доклад, который посвящён стратегии рывка – о нём говорил Путин. Рывка, который, как было сказано, должен напоминать тот, что совершил Советский Союз в 30-х годах прошлого века, чтобы перед лицом угроз наверстать упущенное.

Наша сегодняшняя встреча посвящена этим угрозам. Военные угрозы – колоссальны, степень неподготовленности нашей армии к ним очевидна, и необходимо выслушать вас, людей компетентных в оборонных проблемах, в алгоритмах их постановки и решения. Ваши суждения лягут затем в основу доклада о возможностях страны в этой области.

Главная задача, с которой мы вышли на политическое руководство, – это задача сформулировать идеологию сегодняшнего российского государства, которая отсутствует. Более того, все эти 20 лет ей возбраняли формулироваться. А сегодняшний мир – это мир не просто военных, но идеологических схваток. И Россия перед лицом мощнейших идеологизированных стран и конструкций (таких, как Евросоюз, США, Турция, Иран, Китай) безоружна во всех отношениях.

Шамиль СУЛТАНОВ, конфликтолог, президент Центра стратегических исследований «Россия – Исламский мир».

Объективные противоречия современного мирового хозяйства, которые стали результатом драматического кризиса глобальной экономики массового производства и массового потребления, которая сформировалась на технологиях пятого технологического уклада, делают неизбежной «большую войну».

Механизм глобальной экономики последние 10–15 лет пробуксовывает. Налицо дефицит природных ресурсов, непрекращающийся рост огромных государственных, корпоративных и социальных долгов, стремительное размывание среднего класса – социальной основы модели массового потребления, тотальный рост бедности, критическая глобальная социально-экономическая дифференциация и т. д.

Та социально-экономическая структура «неокапитализма», которая сложилась в 40-е и 50-е годы XX столетия, перестала соответствовать быстро изменяющимся экономико-технологическим тенденциям. Альтернатива предельно проста: или война, или революция!

На эту систему постоянно усложняющихся проблем накладывается всё более неуправляемый кризис в сфере межукладных противоречий. Начался переход к шестому технологическому укладу, причем в этом процессе абсолютно лидируют США. Но, с одной стороны, сам этот переход вызывает растущую глобальную напряженность, поскольку социумы большинства стран по-прежнему жестко привязаны к пятому укладу. С другой стороны, даже в Соединенных Штатах социальные, рыночные, правовые, политические структуры не приспособлены для тех кардинальных изменений, которых требуют технологии шестого уклада.

Если вспомнить недавнюю историю, то именно войны 30-х-40-х годов XX века дали основной толчок формированию новых экономических, социальных и политических систем, которые приспособили общества к изменениям, вызванным технологиями пятого уклада. Однако сегодня ситуация гораздо сложнее.

Прежде всего, речь идет о субъективном факторе. Повсеместно происходит неуклонное возрастание и усиление стратегической неопределенности. Это означает, что лидеры, элиты, правящие классы, научные и экспертные сообщества на самом деле просто не знают, что будет завтра и как реагировать на принципиально непредсказуемые вызовы. Цивилизационный кризис – это уже сформировавшаяся реальность. Появление альтернативных цивилизационных проектов, новых системных идеологий, принципиально новых лидеров – дело ближайших 10–15 лет. Но в истории конкуренция между макропроектами всегда проходит под знаком императива: «или-или». Следовательно, и с этой стороны «большая война» становится неизбежной.

Вообще, на протяжении последних 250–300 лет нарастание циклических противоречий капитализма обязательно приводило к некоей большой войне внутри 60-летнего цикла.

Если же говорить о конкретных трендах, которые подтверждают вывод о скачкообразном нарастании вероятности «большой войны», то этот процесс, во-первых, проявляется в ускорении качественной и количественной гонки вооружений в последние 5–7 лет; а во-вторых, происходит обострение негласной, однако весьма жесткой конкуренции мобилизационных проектов. Прежде всего – американского и китайского, но не только. Эффективность мобилизационных проектов в решающей степени определяется уровнем консолидации национальной элиты, интегрированности социума, наличием государственной воли для адекватного реагирования на угрозы, вызовы и риски и т. д. Наконец, в-третьих, возрастает роль и влияние военно-разведывательной элиты в рамках правящего класса США и КНР. Причем понятие «разведка» в данном случае необходимо трактовать расширительно – как основной тип т. н. «умного оружия».

Каков может быть образ «большой войны», прежде всего – в отношении нашей Родины? Каков может быть наиболее адекватный пример или аналог такой войны?

Если размышлять и говорить о предстоящей «большой войне», то это, прежде всего, не ракеты, не танки и не подводные лодки, а сложные системные процедуры и технологии воздействия на управляющие центры противника. То есть приближающаяся «большая война» во многом станет закономерным продолжением войны 80-х годов, однако с куда более драматическими последствиями.

Парадоксально, но у нас не было и нет адекватного анализа причин стратегического поражения в 80-е годы, нет соответствующего детального документа, нет соответствующей имитационной модели. В любом случае, такой системный, многофакторный анализ должен был стать одной из главных задач Совета безопасности РФ. Но не стал. Хотим мы того или нет, но надо констатировать, что из стратегического поражения Советского Союза так и не были извлечены соответствующие уроки. Поэтому повторение многих фатальных ошибок 80-х практически неизбежно.

Период, в который мы вступили после 2007 года, скорее напоминает ситуацию 80-х, чем положение в 30-е годы. С точки зрения стратегических императивов, необходимо, скорее, готовиться к жесткой конфронтации, более сходной с тотальной войной против СССР в 80-е годы, чем с Великой Отечественной войной.

Константин СИВКОВ, первый вице-президент Академии геополитических проблем, доктор военных наук.

Основными аспектами, определяющими характер любой войны, являются: состав её участников, цели, преследуемые ими в этой войне, и решаемые ими задачи, применяемое оружие, основные этапы, факторы, определяющие развитие и возможные варианты исхода войны.

Мировая война, безусловно, будет коалиционной. Состав коалиций будет определяться приверженностью конкретных стран (точнее, их элит) к той или иной модели «нового мирового порядка».

Сегодня ядро первой коалиции уже сформировано не только политически, но и военно-политически – в виде блока НАТО.

Четко осмыслена и его глобальная цель в новой мировой войне: установление мирового господства, «однополярный мир».

В частности, эта цель заявлена в «Стратегии национальной безопасности США» как «достижение гарантированного доступа ко всем жизненно важным для США районам мира», прежде всего – ресурсосодержащим, то есть установление контроля над ними. Элиты стран этой коалиции, назовём её Западной, четко, прежде всего – на духовном уровне, представляют себе основного противника, в качестве которого на данном этапе в первую очередь определены исламская и православная цивилизации.

Сообщество стран, стремящихся к многополярному мировому порядку, которые могут составить вторую коалицию, пока еще не осознало даже общности своих геополитических интересов, не говоря уже о каком-либо структурном: политическом или, тем более, военно-политическом, – их оформлении. Некоторым прообразом таких структур могут служить ШОС и ОДКБ: на данном этапе – весьма рыхлые и малоэффективные организации. Нет сегодня и чётко разработанной, всеми признанной модели «нового мирового порядка» в варианте многополярного мира.

Учитывая решительность целей сторон в предстоящей мировой войне, следует ожидать, что в её ходе найдут применение все виды современных вооружений и военной техники, включая оружие массового поражения.

Информационное оружие будет применяться на всех этапах подготовки и развития мировой войны в мирное и военное время, что определяется высокой скрытностью его воздействия на противника и отсутствием международно-правовой базы, эффективно регламентирующей его применение.

Обычные вооружения будут применяться сторонами в полном объёме с началом боевых действий. Условием для этого будет создание хотя бы минимальной морально-психологической и нормативно-правовой базы.

К основным видам неядерного оружия массового поражения (ОМП), которое может быть применено в возможной мировой войне, относятся химическое и биологическое.

Возможность скрытного применения биологического оружия, особенно новейших его образцов, позволит применять его не только в ходе боевых действий, но и в мирный период. Другой важнейшей особенностью этого вида ОМП является относительно низкий порог применения.

Особо следует отметить, что так называемые террористические организации могут применять неядерное ОМП как одну из форм своей борьбы. При этом не исключено, что такие инциденты будут использоваться противоборствующими сторонами как предлог для развязывания и дальнейшей эскалации собственно военных действий, как это мы видели на примере США после событий 11 сентября 2001 года.

Ядерное оружие является на сегодня самым мощным ОМП, которым обладает ограниченный круг стран «ядерного клуба», а также ряд государств, которые, формально не входя в этот «клуб», тем не менее, обладают ядерным оружием (в частности, сегодня это Израиль, Индия, Пакистан, в будущем, вероятно, – Иран и Северная Корея).

Применение ядерного оружия в мировой войне, вероятнее всего, будет иметь чрезвычайно ограниченный масштаб, главным образом – с целью устрашения противника и его отказа от дальнейшей эскалации либо продолжения военных действий.

Крупномасштабное применение ядерного оружия маловероятно (хотя полностью не исключается) – в связи с тем, что это будет означать национальную катастрофу для стран, обменявшихся массированными ядерными ударами, с вероятным исчезновением их с лица Земли как государственных образований.

США и страны ЕС, судя по высказываниям их представителей, продолжают вести политику на укрепление своего доминирования в мире с возложением на другие страны (естественно, в закамуфлированном виде) обязанностей обеспечивать их процветание за счет своих ресурсов и принести в жертву этому развитие и процветание своих народов.

Противоречия внутри данного сообщества (в частности, между США и отдельными странами ЕС) носят неантагонистический характер и, судя по всему, связаны с разделом сфер влияния в «новом мировом порядке», предполагающем господство Западной коалиции над остальным «нецивилизованным» миром. Потенциал этого сообщества в организационном и техническом отношении позволяет ему рассчитывать на ведение успешных вооруженных конфликтов в мировой войне.

Основными военными проблемами Западной коалиции остаются высокая чувствительность к потерям личного состава вооруженных сил и неготовность населения этих стран к войне, что определяется в значительной степени отсутствием идеологии войны; а также, по сравнению со всем остальным миром, ограниченные природные ресурсы, территория и людской потенциал.

Неготовность этих государств в моральном и идеологическом отношениях ставит под сомнение успех их коалиции в затяжной войне.

Страны, не входящие в состав Западной коалиции, сегодня ни в организационном, ни в техническом отношении не готовы к полномасштабному военному противостоянию с ней.

Вместе с тем, они имеют подавляющее превосходство в людском потенциале, более высокий по сравнению с Западной коалицией моральный потенциал, а также контролируют огромные территории и природные ресурсы. Что существенно повышает шансы данного сообщества государств на победу в затяжной войне, а также создает благоприятные условия для организации отпора агрессору на первых этапах войны, в том числе и на основе подъёма народного сопротивления в случае разгрома их вооруженных сил, а также практически исключает возможность одновременных геополитических ударов по всем направлениям, создавая резерв времени для консолидации стран, не являющихся членами Западной коалиции, в антиимпериалистический блок, а также для поддержки тех стран, которые окажутся первыми жертвами агрессии со стороны Западной коалиции.

Таким образом, ни одна из возможных сторон на сегодняшний момент к участию в мировой войне полноценно не готова…

Но это совершенно не означает, что новая мировая войны не будет развязана. В рамках короткого выступления сложно охватить всю тему, замечу лишь, что расчеты показывают: мировая война, если она все-таки будет развязана, затронет большую часть населения мира, охватив практически все континенты, океаны и моря. По продолжительности она может занять от 6–7 до 25–30 лет. Собственно в военных действиях одновременно могут принять участие более 100 миллионов человек с обеих сторон. Суммарные демографические потери населения мира могут превысить миллиард человек.

Поэтому мы должны сделать всё возможное, чтобы не допустить подобного развития мировой ситуации. И особая роль здесь принадлежит нашим, российским Вооружённым Силам.

Александр РУКШИН, генерал-полковник, начальник главного оперативного управления Генерального штаба ВС РФ, заместитель начальника Генерального штаба (2001–2008 гг.).

В 1992 году, почти сразу после распада Советского Союза, было объявлено о начале военной реформы, которая с тех пор фактически непрерывно идет уже двадцать лет. Каждый новый министр обороны, а их за эти годы в России сменилось четверо, заявлял об очередном этапе реформы российской армии. Полагаю, сегодня уже настал момент, когда необходимо, наконец, остановиться и понять, к чему же мы в итоге пришли? В корабельном уставе ВМФ есть такая команда «Стой! Осмотреться в отсеках!», которую обычно подают в чрезвычайной ситуации, чтобы понять, в каком состоянии находится корабль. Сегодня, на мой взгляд, самое время подать эту команду в масштабе всех Вооруженных Сил. Необходимо понять, в каком же, собственно, состоянии они находятся, что сделано, каковы итоги предыдущих этапов, и куда двигаться дальше?

Реформирование Вооруженных Сил и обеспечение безопасности государства зависят, прежде всего, от позиции военно-политического руководства страны и его отношения к этой безопасности. Хотим мы или не хотим, но реформировать Вооруженные Силы без политической воли невозможно. Необходимы четкие задачи, поставленные высшим руководством страны для практических шагов в этом направлении. Нужна четкая военная доктрина, которая определит вероятные военные угрозы и их масштабы, – чтобы понять, к какой войне нужно готовиться государству. Должны быть определены возможные затраты государства на отражение той или иной агрессии. На основании этих расчётов уже можно будет определить, какие конкретно Вооруженные Силы нам нужны для отражения той или иной агрессии: по количеству личного состава, по количеству и номенклатуре вооружения и военной техники, по запасам различных материальных средств, по людским ресурсам мобилизационной составляющей и т. д.

Сегодня сложилась парадоксальная ситуация. Курс на создание компактной, ресурсонезатратной для государства армии привел к тому, что в настоящее время численность наших Вооруженных Сил сократилась до миллиона человек. На мой взгляд, это решение было принято только исходя из ресурсных возможностей и совершенно не учитывает вероятные угрозы нашему государству.

Можно согласиться с тем, что в ближайшем обозримом будущем ждать угрозы развязывания вооруженного конфликта или угрозы крупномасштабной войны в европейской части нашей страны маловероятно. Мы прекрасно понимаем, что западные страны, входящие в НАТО и в Европейский Союз и США, – это развитые государства с высочайшим уровнем жизни населения, и терять всё это, ввязываясь в масштабную войну, в том числе с Россией, им нет никакого смысла. Тем более, что сегодня эта группа стран получила практически неограниченный доступ к экономическим и природным ресурсам во всех регионах планеты и не имеет каких-либо критических проблем в этой сфере.

В Центральном районе вероятность крупномасштабного вооруженного конфликта также мала. Среднеазиатские государства в определённой степени экономически зависимы от России и сами нуждаются в вооруженной защите от исламских радикалов, особенно в случае ухода США и НАТО из Афганистана.

А вот Дальний Восток, я в этом глубоко убежден, является одной из тех кризисных точек, которая в определенных условиях в определенное время может взорваться. Реалии таковы, что сегодня российский Дальний Восток – территория с мизерным количеством населения, всего около 6 млн. чел., на более чем 30 % территории России, я уже не говорю о численности находящихся там Вооруженных Сил. Вместе с тем, здесь сосредоточены значительные запасы различных ресурсов: как минеральных, так и других видов, в которых весьма нуждаются граничащие с регионом развивающиеся государства.

Не учитывать эту угрозу в грядущем строительстве наших Вооруженных Сил – преступно.

И в этих условиях Вооруженные Силы численностью в один миллион человек, разбросанных от Калининграда до Владивостока, просто не способны защитить страну от вероятных угроз. И эту величину необходимо пересматривать!

Сегодня у нас принята масштабная программа перевооружения российской армии. До 2020 года, впервые за ее новейшую историю, на это выделены громадные финансовые средства. Но за восемь оставшихся лет выполнить эту программу в полном объеме будет крайне сложно. Мы, даже с учетом полного освоения запланированных денег, можем просто не получить того количества техники и различных запасов, которые необходимы для такой масштабной задачи. Даже в советское время, когда ресурсы, направляемые на оборону, были несоизмеримы с нынешними, процесс перевооружения занимал многие годы и велся выборочно. Оружие, как тогда говорили, двигалось с Запада на Восток. Всё самое современное вооружение шло в группы войск и западные военные округа, где нам противостоял технически высокооснащенный вероятный противник, а заменяемое вооружение и техника шли во внутренние округа и на Дальний Восток. И сегодня мы должны понимать, что перевооружить всю армию сразу не сможем. А это значит, что очень важно выработать критерии перевооружения и не допустить его «распыления» тонким слоем по всем Вооруженным Силам, что сведет эффект такого перевооружения к мизеру. Необходимо определить, какие соединения, на каком направлении мы должны перевооружить в первую очередь, против какого вероятного агрессора нам нужны самые современные группировки, а против какого мы можем воевать уже имеющимся оружием.

И здесь я бы хотел отметить, что, несмотря на важность насыщения войск новой техникой и вооружением, все же ключевым элементом в бою был и остаётся человек. Не одна и не две войны доказывали и доказывают, что только высокая обученность и сознание личного состава способны компенсировать многие проблемы, в том числе и с отставанием в вооружении.

К сожалению, сегодня у меня нет полной уверенности, что в этом направлении наши Вооруженные Силы готовы отразить агрессию. Почему? На сегодняшний день у нас явно принижено значение идеологической и морально-психологической подготовки личного состава. И не только в армии, но и в государстве в целом. Для успешного отражения агрессии любое общество должно быть внутренне сплоченным и мобилизованным на борьбу с противником. Нация, народы, составляющие Россию, должны быть единым целым. Но сегодня этого единства я не вижу.

Жизненной необходимостью является улучшение благосостояния российских граждан, в т. ч. и людей в погонах. Но при этом необходимо давать себе отчет в том, что только повышением денежного довольствия военнослужащим, обеспечением их жильем, послеобеденным сном Александров Матросовых, Гастелло, Зой Космодемьянских не воспитаешь, здесь нужно что-то еще.

Во имя чего наш солдат должен при необходимости пожертвовать собой? Это непростой вопрос.

Чтобы обеспечить безопасность государства, нужен комплексный подход всех государственных структур нашей страны. На всех уровнях: правительства, администрации президента РФ, командования Вооруженных Сил и т. д., – необходимо единство усилий. Решить проблему строительства современных Вооруженных Сил без этого единства и политической воли – одними только лозунгами и вливанием денег – невозможно.

Валентин СЕЛИВАНОВ, адмирал, начальник главного штаба ВМФ.

«Осмотреться в отсеках» – очень правильная команда. ВМФ – традиционно один из самых наукоёмких и технически насыщенных видов Вооружённых Сил, один из самых затратных по деньгам и по времени. Постройка корабля первого ранга занимает годы даже у экономически развитой страны. К чему же мы пришли сегодня в военно-морской составляющей реформы?

Организационно флот деградировал. Дивизий нет, флагманов нет, соответственно, школы флотоводцев нет. Нам просто негде выращивать сегодня командующих для управления соединениями кораблей, а это значит, что какие-либо серьёзные операции нам не по силам.

Самое печальное положение с техникой. С 1991 года мы не построили ни одной АПЛ! «Северодвинск» была заложена 21 декабря 1993 года. 19 лет прошло – она ещё не сдана. «Юрий Долгорукий» в ноябре 1996 года заложен – не сдан.

Мы уже корабль первого ранга не можем перестроить, что показала модернизация «Адмирала Горшкова». В 2003 году заключили договор с Индией, в 2008-м должны были сдать, потом к 2012-му. Опять не сдали.

Теперь обещаем сдать его в 2013-м.

Нет ни одного корабля океанской зоны, построенного за 21 окаянный год. У всех кораблей срок службы – за 30 лет. На Черноморском флоте самый молодой корабль – крейсер «Москва». Он для меня навсегда – «Слава». Я первый раз на нём флаг в Средиземном море поднял в 1982 году!

В истории России – за 315 лет – не было периода такого. В период нашествия Наполеона в 1812 году, 200 лет назад, на Балтике эскадра готова была. В Мурманске – и то 9 линейных кораблей стояло.

Морской ракетоносной авиации нет. А ведь каждый наш флот имел МРАД: морскую ракетоносную авианосную дивизию. Ныне нет ни одного полка.

Сейчас ни одну флотскую операцию ни один наш флот не в состоянии совершить. Даже если со всех флотов собрать корабельные силы – и то они не способны провести хотя бы одну операцию.

Управление силами. Где оно теперь? Сегодня в Главкомате ВМФ служат меньше сотни офицеров и адмиралов. Нет оперативного управления. Нет даже управления кораблестроением, которое существовало с XIX века.

Что нужно сделать?

Прежде всего – восстановить боевой состав флотов на новом уровне. Поэтому крайне важно выдержать параметры кораблестроительной программы. Какие корабли нужны? Современные, многоцелевые, с хорошим оружием.

После восстановления группировок флотов необходимо будет возвращаться к теме авианосцев. От неё нам никуда не уйти, если мы планируем оперировать в дальней океанской зоне.

Согласно советским планам, мы должны были сдавать за 3 года по авианосцу, а сейчас за 10 лет один модернизировать не можем.

Приходилось слышать, что вот, наши генералы – заскорузлые ретрограды, не могли за 20 лет военную реформу провести. Нет! Мы понимаем, что нужно совершенствоваться, развиваться ежедневно. Мы видим, что новый министр обороны РФ Сергей Шойгу приостановил некоторые негативные процессы, и это вселяет осторожный оптимизм.

Александр ВЛАДИМИРОВ, генерал-майор, президент Коллегии военных экспертов, член Совета по национальной стратегии, руководитель Кадетского движения России, кандидат политических наук.

Военная реформа Сердюкова – Макарова носила характер принудительной демилитаризации страны с целью превращения Российской армии в военную организацию, способную стать региональной составляющей НАТО, но, по определению, не способной играть хоть какую-нибудь самостоятельную мировую роль. Идеологически она исходила из англо-американского неолиберализма.

Поэтому Военная доктрина России признавала «три зла»: международный терроризм, религиозный экстремизм и национальный сепаратизм. Сегодня к ним добавляются кибер-терроризм и, иногда, наркомафия. Все эти угрозы представлены лишь бандами боевиков, пиратами, хакерами и партизанским подпольем. Исходя из этой вводной, и был сделан основной стратегический вывод: России глобальная военная стратегия на воздушно-космических, океанских и сухопутных театрах войны не нужна. Как следствие, не нужна и массовая армия, способная защищать экономические и политические интересы страны в мире, ибо серьезных врагов у нас нет, а глобальную безопасность на маршрутах поставок сырья и топлива (в том числе и российского) обеспечивает военная мощь США и НАТО.

В ходе реформы были ликвидированы или «оптимизированы» (т. е. сведены к минимуму) структуры национальной стратегии, высшего звена национальной военной мысли и военного искусства, как занимавшиеся глобальными оценками обстановки и выработкой национальной стратегии:

• Совет безопасности РФ, который специально превращен в аморфный орган согласования, а не стратегического целеполагания;

• Главное разведывательное управление Генштаба;

• Академия Генштаба;

• сам Генштаб утратил все аналитические структуры, а его кадровый состав профессионально и качественно деградировал;

• национальное профессиональное военное образование перестало существовать как таковое.

В «новом облике» Вооруженных Сил исчезли субъекты оперативного искусства и стратегии: дивизии и армии, а значит, исчезли комдивы, командармы и полководцы, взять их негде, так как в России подготовкой командиров такого уровня сегодня не занимается никто.

В целом, из-за стратегических ошибок в целеполагании, необразованности, незнания, неумения, предвзятости и политической трусости нашего политического истеблишмента и генералитета, мы, в результате перехода к «новому облику», сейчас имеем армию:

• бессмысленную, так как советская военная мысль умерла, а новой российской военной мысли нет, и вся наша военная, прежде великая, «стратегия» спустилась на уровень боя батальона за взятие или оборону деревни, так как бригада по-другому не воюет, а дивизий и армий нет;

• безмозглую, так как профессионального военного образования в России уже нет, офицеры не учатся: их некому, нечему, негде и не на чем учить, а Генштаб на роль «мозга армии» не тянет;

• слепую, глухую и немую, так как военная разведка уничтожена как таковая, а наша связь и вся военная информационная сфера отстает от наших «вероятных друзей» навсегда;

• бессильную, так как нет современного оружия, и иногда просто нечем стрелять;

• обездвиженную, так как средств совершения стратегического маневра нет даже в пределах одного театра военных действий;

• бесцельную, так как она сама не понимает, зачем она такая нужна;

• бесконтрольную, так как ее не контролирует ни государство, ни общество, ни даже собственное командование;

• и, в целом, бесполезную, так как в качестве специальной боевой государственной корпорации она ничего не может.

Что же делать теперь, когда запал глобального вооруженного конфликта на Большом Ближнем Востоке уже горит, а Генри Киссинджер заявил, что «только глухой не слышит барабаны войны»?

Ответ один: быстро и качественно восстанавливать свою национальную военную мощь, так как только она является в современном мире единственным фактором, обеспечивающим безопасное развитие и исторический успех нации.

Вернувшийся в мае 2012 г. на президентский пост верховный главнокомандующий Владимир Владимирович Путин занялся национально ориентированным военным строительством. Прозвучали перспективные планы огромных военных расходов. На пост вице-премьера по военно-техническим вопросам и исполнения программы вооружений был назначен патриот Дмитрий Олегович Рогозин. В ноябре 2012 г. министром обороны в звании генерала армии был назначен волевой, опытный, умный и хорошо себя чувствующий в атмосфере чрезвычайных ситуаций Сергей Кужугетович Шойгу.

Не касаясь вопросов перевооружения армии, авиации и флота, вопросов социальной защиты их кадрового состава и общих вопросов мобилизации, считаем важным обратить внимание президента и министра обороны на необходимость следующих действий:

• воссоздать ГРУ Генштаба в полном объёме его структур, полномочий, кадрового состава и возможностей;

• создать Командование специальных операций;

• создать структуру по вопросам военного профессионального образования, информации и военной науке;

• создать Центр стратегического и социологического анализа;

• создать институт подготовки (переподготовки) преподавательского и командного состава учреждений военного профессионального образования;

• воссоздать инфраструктуру военной культуры в гарнизонах и частях;

• разработать и внедрить государственную идеологию воинской службы;

• разработать и внедрить новое Положение о прохождение службы офицерским составом, ввести, в том числе, новое понимание категории «служба в запасе»;

• ввести армейскую авиацию в Сухопутные войска и стратегические группировки;

• на каждом стратегическом направлении создать минимум по одной общевойсковой армии, включив в каждую необходимое количество сил и средств, а также необходимые резервы.

Владимир ГОШКОДЁРА, генерал-лейтенант, начальник Центрального командного пункта Вооружённых Сил РФ.

Я полностью согласен с предыдущими выступающими, что рассматривать систему управления Вооружёнными Силами отдельно от системы управления страной нецелесообразно. В случае любого крупномасштабного конфликта воевать будет вся страна, а не одна только армия.

И это снова возвращает нас к военной доктрине. Очевидно, что существующий документ носит слишком общий и расплывчатый характер. Он нуждается в уточнении. В нем должны быть определены угрозы, театры военных действий, состав и структура Вооружённых Сил, группировки войск, задачи и ещё целый ряд моментов, которые позволят строить армию не как абстрактную структуру, а как высокоэффективный инструмент для решения стратегически важных для нашей страны вопросов. С учётом положений Военной доктрины России необходимо уточнить концепцию управления государством и ВС РФ. Естественно, генератором и организатором этой работы должен выступить основной орган оперативного управления – Генштаб.

Но введенная трёхлетняя ротация офицеров в ведущих управлениях Генерального штаба привела к тому, что качество выполнения должностных и специальных обязанностей по занимаемым должностям резко снизилось. Это, естественно, сказалось и на работе Генштаба в целом. В советское время руководство Генерального штаба считало, что для подготовки старшего офицера Главного оперативного управления к выполнению самостоятельных задач необходимо минимум пять лет. Такой подход был выработан за десятилетия военного строительства и себя оправдывал. При этом сохранялась преемственность, рос профессионализм, качество выполняемых задач повышалось как офицерами Генерального штаба, так и Генеральным штабом в целом.

Теперь же у нас сложилась традиция, когда каждый очередной вновь назначенный высокий воинский начальник начинает свою деятельность с того, что запускает собственную программу реформирования (модернизации) системы управления ВС РФ. В результате, несмотря на огромные финансовые затраты, мы до сих пор не имеем в войсках автоматизированных систем управления, тактического и оперативного звеньев управления.

Единственное, что не подверглось реформированию за последние два десятка лет, – это система боевого управления в стратегическом звене управления, основу которой составляют защищённые пункты управления государством и Вооружёнными Силами. Эта система была создана ещё в советское время и функционирует до сих пор. Основная задача боевого управления в стратегическом звене – обеспечение выполнения права президента РФ как верховного главнокомандующего по управлению ВС РФ и применению ядерного оружия. Недавно проведённая тренировка по управлению стратегическими ядерными силами страны под руководством Президента РФ подтвердила её высокую эффективность и надёжность.

Говоря о применении ядерного оружия, нельзя не поднять тему условий его применения. Первыми мы едва ли применим ядерное оружие – слишком велика ответственность перед миром за такой шаг и слишком тяжёл груз принятия такого решения. При нынешнем состоянии системы предупреждения о ракетном нападении, говорить об ответно-встречном ударе некорректно. Значит, основным вариантом возможного применения ядерного оружия для нас становится ответный удар, который можно осуществить, только имея систему управления, позволяющую даже при уничтожении всех основных командных пунктов управления гарантированно довести приказы до пусковых установок. Безусловно, наличие боеготовой системы управления стратегическими ядерными силами будет являться одним из элементов ядерного сдерживания, обеспечивать военно-стратегическую стабильность и в целом сохранять мир. Однако эта важнейшая для стратегической устойчивости государства система сдерживания находится на пределе своих эксплуатационных возможностей. Необходимо в срочном порядке провести её разумную модернизацию.

Александр КРАВЧУК, генерал-лейтенант, начальник 9-го Центрального управления МО РФ.

Реорганизация армии началась задолго до Сердюкова, и очень многое к 2008 году было сделано даже в условиях, когда считали буквально каждый рубль. Офицерам по полгода не платили зарплаты, но важнейшие программы, от которых зависит боевая устойчивость Вооружённых Сил, финансировались. Казалось бы, с приходом в армию больших денег многое должно было резко измениться к лучшему, но, увы, произошло обратное. С приходом в Минобороны «команды Сердюкова» наступила эра беспредела. Сначала из армии убрали всех, кто был не согласен с политикой тотальной ломки армии и дикого аутсорсинга. А потом, избавившись от несогласных, началось всё то, что мы увидели под названием «переход к новому облику». Теперь этим «новым обликом» занимается прокуратура, а мы, как в известной поэме, «считаем раны». Ущерб инфраструктуре управления нанесён огромный. Можно очень долго перечислять всё, что мы потеряли. Возникает вопрос: что делать?

Отвечу кратко: создавать заново. Стационарные объекты, остающиеся в системе управления, модернизировать или реконструировать. Оснащать их современными и даже перспективными средствами связи и АСУ, которые разработать на отечественных технологиях. Мне скажут: ничего нет. Есть, или же надо создать. Для примера: взамен ЭВМ «Минск-32», «Севан» использовать суперЭВМ «СКИФ», а не закупать какие-нибудь старые «mainframe» неизвестно у кого. Новые-то нам всё равно никто не продаст.

Что касается системы управления Вооруженными Силами. У нас есть Верховный Главнокомандующий – Президент РФ. Именно ему, по логике, должен подчиняться Генштаб с его нынешними функциями, в том числе – и функцией контроля за военными формированиями других федеральных органов исполнительной власти, при условии, что на должность НГШ не будут назначаться дилетанты. Безусловно, необходимо восстановить уникальную военную касту – офицеров-генштабистов, восстановить систему отбора в Генеральный Штаб, куда шли лучшие из лучших.