Читать книгу Вальс в четыре руки (сборник) - Коллектив авторов - Страница 11

Несмотря на то что прогресс по части воспитания детей продвинулся в сторону свободы, еще много на свете страдальцев, которых заставляют ходить в музыкальную школу.

Моя бабушка считала, что без музыкальной школы не только молодой корнет, а и последний старый плешивый вдовец не возьмет меня замуж, и даже в унылом стародевичестве мне нечем будет занять себя дождливыми вечерами. В то время эти печальные перспективы не волновали меня, мне хотелось валандаться во дворе после школы, воровать черешню у соседей и тайно грызть семечки. Но с бабушкой не поспоришь, и приходилось тащиться с ней по длинной пыльной улице, а огромная коричневая нотная папка с барельефом Чайковского в лаврах больно била острыми углами по ногам.

В музыкальной школе было прохладно, стены покрашены голубым, отовсюду из комнат раздавались омерзительные звуки: кто долбал фортепиано, кто пиликал, кто аккордеон терзал…

Как можно добровольно быть учительницей музыки? Как можно выносить целыми днями этот кошмар? Каждый день терпеть ленивого бездарного мучителя, когда хочется стукнуть его по башке? А потом утешать его родителей? Ну я понимаю, в школе для одаренных, там хоть какой-то прок! А в школе для юных рабов культуры? Уж лучше зубным врачом!

Бабушка твердо брала меня за руку – никаких живот болит, а также и голова – и впихивала в комнату, где вытирала платочком потный лоб и отхлебывала чаек Генриетта Моисеевна. Они кратко любезничали с бабушкой, потом Генриетта Моисеевна собирала волю в кулак и бросалась в атаку…

Как там Гоголь написал в страшном своем «Тарасе Бульбе»: «Не будем смущать читателей картиною адских мук, от которых дыбом поднялись бы их волосы. Они были порождение тогдашнего грубого, свирепого века…»

После этого урока мне давали пирожок и гнали в другую пыточную: аккомпанемент струнным. Там уже сидела жертва-собрат, тоже с бабушкой. Это был худой еврейский внук, с такой же огромной Чайковской папкой и с гигантской виолончелью.

Не может быть, чтобы Бах этого хотел! И Бетховен не хотел! Опять Гоголь, см. выше.

Как она нас пытала, как пытала! Посмешищем грозила – выступлением на День Конституции…

Солнце садилось, брели обратно пыльной улицей. Сзади бабушки небось на нас друг другу жаловались. Впереди мы, невольники в цепях чайковских папок, грызли яблоки.

– А у меня красная проволочка есть.

– А у меня две зеленых, я тебе дам одну.

Много лет прошло, мой сын пошел в музыкальную школу на удивление охотно. Но спустя некоторое время началось….

– Не́ фига! Меня учили и ты давай!