Читать книгу Новейшая история стран Европы и Америки. XX век. Часть 1. 1900–1945 - Коллектив авторов - Страница 5

Система свободно-предпринимательского капитализма и ее противоречия

В конце XIX – начале XX в. продолжалось бурное развитие капитализма и институтов политической демократии. Это период завершения промышленной революции в наиболее индустриально развитых странах и окончательного формирования мирового капиталистического хозяйства. Но в то же время это – период вступления капитализма в новую стадию своего развития.

При свободно-предпринимательском капитализме решающую роль в производстве материальных благ играют индивидуальные мелкие, средние и крупные предприниматели. Считалось, что, вступая друг с другом в отношения свободной, ничем не ограниченной конкуренции, они обеспечивали оптимальное развитие экономики и материальное благосостояние всего общества. Здесь государству, во всяком случае в теории, отводилась роль стороннего наблюдателя, который не должен вмешиваться в свободную игру рыночных сил, а призван лишь обеспечить необходимые условия для их эффективного проявления и функционирования.

Предполагалось, что «невидимая рука рынка» сама по себе, без вмешательства посредников в лице государства, партий или отдельных лиц, способна поддержать порядок в экономической и социальной сферах. Господствовал принцип – «каждый за себя». Успех в предпринимательской сфере рассматривался как признак избранности человека, его состоятельности, дееспособности и эффективности. Такая установка в конечном итоге вела к утверждению в сознании наиболее удачливых предпринимателей и бизнесменов идеи о выживаемости наиболее приспособленных к жизни. Особенно притягательной эта идея оказалась для крупных капиталистов, магнатов, создавших огромные корпорации, финансовые и финансово-промышленные империи.

Формирование государственно-монополистического капитализма

В действительности свободно-предпринимательский капитализм в своем «чистом» виде никогда и нигде не существовал. Даже в США, которые в конце XIX – начале XX в. считались классической страной свободно-предпринимательского капитализма, государство довольно активно вмешивалось в экономическую и социальную сферы. Без существенной государственной помощи невозможно было бы, например, строительство широчайшей сети железных дорог, которые внесли огромный вклад в освоение Североамериканского континента.

Эволюция капиталистического общества в последние десятилетия XIX в. сопровождалась сужением сферы действия принципов свободной конкуренции и ничем не ограниченного свободного рынка. Это, в свою очередь, свидетельствовало о четко проявляющемся противоречии между декларированными принципами индивидуальной свободы и равенства возможностей и реалиями капиталистической действительности. Убыстряющимися темпами шел процесс централизации и концентрации производства.

В условиях постоянно обостряющейся конкуренции мелкие и средние предприятия, встречая непреодолимые трудности в борьбе с более сильными конкурентами, оказывались на обочине экономической жизни. Их положение усугублялось появлением разного рода капиталистических объединений в лице корпораций, трестов, синдикатов и т. д., которые так или иначе сосредоточивали в своих руках большую часть производства и сбыта наиболее доходных видов промышленной продукции. Устанавливая монополию в целых отраслях, они обеспечивали свое господствующее положение в экономике соответствующих стран.

Обнаружилось, что пропаганда свободной, ничем не ограниченной конкуренции и свободно-рыночных отношений служит интересам узкой группы богачей, финансовых и промышленных магнатов, которые предпочитали руководствоваться законом джунглей, оправдывавшим право сильного подчинять себе, подавлять и уничтожать слабых.

Эволюция капиталистического общества в последние десятилетия XIX в. сопровождалась нарастанием темпов централизации и концентрации производства. В условиях постоянно обостряющейся конкуренции мелкие и средние предприятия, встречая непреодолимые трудности в борьбе с более сильными конкурентами, оказывались на обочине экономической жизни. Их положение усугублялось появлением разного рода капиталистических объединений в лице корпораций, трестов, синдикатов и др., которые сосредоточивали в своих руках большую часть производства и сбыта наиболее доходных видов промышленной продукции. Устанавливая монополию в целых отраслях, они обеспечивали господствующее положение в экономике соответствующих стран.

В результате в начале XX в. в Германии, например, вся электротехническая промышленность сконцентрировалась в двух крупнейших корпорациях – АЭГ (Всеобщая электрическая компания) и компания Сименса – Гальске – Шукерта. По имеющимся данным, к 1909 г. 9 крупнейших банков контролировали 83 % всего банковского капитала Германии. В США в конце XIX – начале XX в. были созданы финансово-промышленные империи, которые и поныне занимают влиятельные позиции в экономике страны, – «нефтяная» Дж. Рокфеллера, «железнодорожная» Гульда и Вандербильда, «стальная» Дж. П. Моргана и др. В Великобритании к 1913 г. 12 крупнейших банков сосредоточили в своих руках 70 % всего банковского капитала страны. Аналогичные процессы были характерны и для экономик Франции, России и других крупных стран Европы и Северной Америки.

Свободно-предпринимательский капитализм стал превращаться в государственно-монополистический (или государственно-корпоративный). Становилось очевидным, что рынок сам по себе не в состоянии решать множество социальных и экономических проблем, стоящих перед обществом, что, разрешая одни проблемы, он порождает множество новых, не менее сложных и трудноразрешимых. Обнаружилось, что пропаганда ничем не ограниченной конкуренции и свободно-рыночных отношений служит интересам узкой группы богачей, финансовых и промышленных магнатов, которые предпочитали руководствоваться законом джунглей, оправдывавшим право сильного подчинять себе, подавлять и уничтожать слабых.

Социологи и идеологи самых разных идейно-политических ориентации больше сознавали, что капитализм вступил в качественно новую фазу развития и это ставит перед обществом совершенно новые проблемы, которые требуют иных, чем раньше, средств, механизмов и форм решения.

Не случайно, что в тот период много говорилось о кризисе и упадке капитализма. При всей обоснованности этих доводов и прогнозов, о чем будет сказано ниже, капитализм продемонстрировал свою способность поиска новых путей, выявить и мобилизовать дополнительные резервы для своего дальнейшего развития, укрепления и роста. После первой мировой войны, принесшей народам Европы неисчислимые утраты и страдания, экономическое развитие капиталистических стран определялось трудностями перехода на мирные рельсы. Главными стали проблемы преодоления послевоенной разрухи и восстановления экономики. Уже к 1924 г. положение заметно улучшилось, начался подъем экономики.

Особенно быстрые темпы роста наблюдались в новых отраслях промышленности – автомобильной, авиационной, химической, радиотехнической и пр. Быстро развивались международные торгово-экономические связи, росли объемы экспорта капитала, внедрялись новые технические изобретения, научные методы организации труда, производственный конвейер, способствовавшие увеличению производительности труда. Все это привело к уменьшению безработицы, повышению заработной платы, некоторому улучшению условий жизни и, соответственно, спаду социальной напряженности, что, в частности, проявилось в заметном сокращении забастовок трудящихся.

Но осенью 1929 г. с паники на Нью-йоркской бирже, где продавались и покупались акции американских и зарубежных кампаний, начался великий экономический кризис 30-х годов, который по своему размаху, остроте и последствиям приобрел беспрецедентный характер. Кризис затронул широчайшие массы рабочих, служащих, интеллигенции. В развитых капиталистических странах в общей сложности 30 млн чел. остались без работы. Разорялись целые отрасли экономики. Особенно сильно пострадали мелкие и средние предприниматели.

Именно этот кризис поставил окончательную точку над свободно-предпринимательским капитализмом и сделал государственное регулирование постоянным и ключевым элементом экономической и социальной сфер жизни западного общества.

«Закат Европы»

Для правильного понимания сущности процесса трансформации капиталистического общества необходимо учесть и новые явления в массовой психологии. Уже с середины XIX в. для европейского сознания стало характерно все более растущее ощущение надвигающегося духовного кризиса. Многие выдающиеся умы того периода поставили недвусмысленный диагноз прогрессирующей болезни западной рационалистической цивилизации. Начиная с рубежа веков это чувство приобретало все более отчетливый характер. Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к работам С. Кьеркегора, Ф. Ницше, О. Шпенглера, Н. Бердяева, К. Ясперса, П. Сорокина, С. Л. Франка и многих других мыслителей XX в.

Дух всех этих работ наиболее лаконично и емко выражен в названии наиболее известной книги О. Шпенглера «Закат Европы» или же в высказанном П. Сорокиным мнении о том, что «творческие силы западной культуры увядают», что «солнце западной культуры закатилось». Эту же мысль К. Ясперс сформулировал так: после первой мировой войны «появилось ощущение конца человеческого существования вообще, преобразования, охватывающего все народы и всех людей без исключения, которое ведет то ли к уничтожению, то ли к рождению нового. Это еще не было самым концом, но знание о том, что конец возможен, стало всеобщим». Сознание все большего числа людей проникалось мыслью, в наиболее четкой форме сформулированной П. Сорокиным: «Мы живем и действуем в один из поворотных моментов человеческой истории, когда одна форма культуры и общества (чувственная) исчезает, а другая форма лишь появляется». И действительно – конец XIX – начало XX в. ознаменовались кардинальными сдвигами в общественном сознании и общественно-политической мысли, которые позволяют говорить об эпохального масштаба переменах, поставивших на повестку дня «переоценку всех ценностей», о которой писал Ф. Ницше. Анализ реальных процессов и явлений, определивших облик рассматриваемого периода, показывает, что речь шла не просто об экономических и политических катаклизмах, которые являлись скорее симптомами, нежели причинами, более глубоких изменений, затронувших цивилизационные основы жизни, ценностную систему, мораль, культуру, науку, философию и религию.

По сути дела, это был кризис рационалистического типа сознания. Рационализм и связанный с ним научный подход сыграли громадную роль в познании окружающего мира, подняв человеческий гений на невиданные высоты, позволив человеку проникнуть в непроницаемые ранее тайны микро – и макромира. Рационалистическое обустройство жизни создало удобства и комфорт, о которых в прежние эпохи невозможно было даже мечтать. Победа рационалистического типа мышления стала одним из важнейших факторов, оказавших определяющее влияние на облик евроцентристской цивилизации, на развитие идей демократии, свободы, морали и т. д. В конце XIX – начале XX в. в важнейших областях научного знания были сделаны качественно новые открытия, которые перевернули господствовавшие до того представления о материи, пространстве, времени. Эпохальные открытия расщепления атома, рентгеновских лучей, законов термодинамики, теории относительности, генетики дают основания говорить о революции в естественных науках. Но исторический опыт показал, что рационализм, наука и прогресс имеют также свои теневые стороны, что они необходимы, но недостаточны для полноценного человеческого существования.

Две мировые войны окончательно разрушили представления о прогрессе как неуклонном движении от низшего к высшему, от несовершенного к совершенному. Эти изменения проявились в возникновении и распространении различных, порой самых причудливых идей, течений, школ в культуре, искусстве, литературе, получивших название «дегуманизация искусства» и оказавшихся как причиной, так и следствием великих мировых катаклизмов XX в. В сфере сознания предвестниками и свидетелями этих катаклизмов стали «сумерки богов», происшедшая множество раз и во множестве форм «смерть Бога» и разбожествление мира. Как справедливо заметил А. Камю, «вопреки мнению его христианских критиков, Ницше не вынашивал планов убийства Бога. Он нашел Его мертвым в душе своей эпохи». К тому времени наметилась и тенденция к деперсонализации, определенного надлома в сознании людей, вступление в состояние некоего потока, некоей флюктуации и расплывчатости, при которых сознание теряет устойчивость, определенность и предсказуемость.

В целом первую половину XX в. можно определить как период затянувшегося смутного времени, затронувшего все стороны и аспекты человеческого бытия. В такие времена духовные начала жизни людей и целых человеческих обществ возносятся на новые высоты или, наоборот, отступают на задний план, а их творцов сбрасывают с пьедесталов. Страх перед крушением привычного образа жизни и перед неопределенным будущим может и окрылять, и парализовать волю и сознание людей. Именно в такие времена бедствий и переломов создается благоприятная почва для появления разного рода мечтаний, утопий, проектов о совершенном устройстве мира. Именно в такие периоды формируются и разрабатываются проекты и программы переустройства социально-экономических и политических структур, самой системы жизнеустройства стран и народов. Поэтому неудивительно, что начало XX в. так богато проектами, идеями, учениями, предлагавшимися в качестве руководства к поиску путей, по которым Запад может и должен идти. Но в их общем потоке выделились два магистральных – альтернативных друг другу – направления, предложившие свои рецепты и проекты разрешения возникших перед индустриально развитым миром проблем. Это демократическое направление, выдвинувшее реформистский путь преобразования общества, и тоталитарно-авторитарное направление, отдавшее предпочтение революционному пути разрушения старого мира и создания на его развалинах нового. В каждом из этих направлений существовали различные, нередко, конфликтующие и противоборствующие между собой течения.