Читать книгу Российское государство: вчера, сегодня, завтра - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 13

Начну с вопроса о природе нынешнего Российского государства. Если подразумевать под ним политическую конструкцию, создававшуюся после разрушения СССР на территории Российской Федерации, то здесь надо выделить два периода: 1990 годы и время после 2000-го. Безусловно, между ними существуют связующие нити. И, может быть, первой в их числе следует назвать Конституцию 1993 года. Она создавалась в условиях жесткого противостояния президента и парламента и без помех доделывалась после его кровавого завершения (т. е. событий октября 1993 года), исходя из потребностей Ельцина и его окружения. И уже тогда многие отмечали, что и заложенные в этой Конституции нормы, и легко прогнозируемая практика их применения будут мало соответствовать американским и французским образцам, использовавшимся при ее разработке.

Так в итоге и получилось. Полагаю, что в период правления Ельцина не предпринималось сколько-нибудь серьезных усилий для формирования прочных институциональных основ российской государственности. В этом, наверное, и заключался основной интерес окружения Ельцина – сохранить «размытое» состояние политических институтов и особое, вознесенное над остальными ветвями власти положение президента.

Для президентства Путина характерно иное. В первую очередь следует отметить создание им так называемой моноцентрической системы. Думаю, что во многом это было продиктовано обстоятельствами его прихода к власти, тем тяжелым наследием, которое он получил от Ельцина. Первая задача, которую он, как президент, поставил перед собой, заключалась в том, чтобы собрать страну и любыми средствами обеспечить управляемость политическими и, по возможности, другими общественными процессами. Наиболее простой и опробованный в России способ решения проблем – это, конечно, усиление режима личной власти. Но сейчас президентство Путина подходит к концу. Считаю, что свое место – и неплохое – в российской истории он себе обеспечил. В то же время полагаю, что созданная им система персональной верховной власти окажется наиболее дискуссионным элементом его политического наследия.

В частности, результаты проведенной политической реформы, как мне представляется, в конечном счете окажутся лишь «времянкой» с невысокой степенью эффективности, под которую наследникам Путина так или иначе придется подводить другой фундамент. Может быть, ставить все сразу на надежное основание было слишком трудно, но уже сегодня потребность в такой «переделке» представляется очевидной.

Наглядное подтверждение тому – нарастающий драматизм проблемы передачи верховной власти в стране. Если бы у нас была сложившаяся, эффективно функционирующая система, то личность лидера была бы не столь важна. Все понимают, что от того, кто окажется, скажем, в Белом доме или Елисейском дворце, зависит многое, но ни в США, ни во Франции никто не ждет прихода нового президента как светопреставления. У нас же ожидания, надежды и опасения, порождаемые фигурами возможных «наследников», принимают чуть ли не эсхатологические черты. И для этого есть определенные основания, поскольку в нашей политике сложилась система ручного управления, полностью зависящая от того, кто «у руля». Президент и его Администрация стали основными политическими институтами страны. Возможно, подобная конструкция имеет смысл для решения текущих проблем, но для следующего этапа модернизации российского общества это отнюдь не самая эффективная система.

Такая система плохо совместима (если вообще совместима) с федеративным государством, которое подразумевает иную модель отношений центральной власти и субъектов Федерации, чем та, что сложилась у нас за последние годы. Такая система слабо стимулирует и партийное строительство в стране, не способствует органичному формированию партийно-политических институтов. Наконец, засилье бюрократии и разгул коррупции, ставшие притчей во языцех и воспринимающиеся одной из первопричин наших бед, в рамках сформировавшегося политического режима предстают неизбежным злом, справиться с которым не представляется возможным.

Впрочем, решающее слово в этом вопросе сможет сказать только история. Но уже сейчас ясно, что историческая оценка деятельности Путина не может и не должна определяться только изъянами моноцентрической системы.