Читать книгу Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2 - Каллум Хопкинс, Коллектив авторов, Сборник рецептов - Страница 14

Там, где лес просыпается, зыбкий, безлиственный,

Начинают сезонный покос:

Методично, привычно, как в поисках истины,

Режут белую кожу берёз.

Не насквозь, не навылет – наствольными срезами

Извлекают живительный сок

Из глубин бересты, письменами истерзанной —

Вдосталь пьют, запасают и впрок.

У России нет вечных обласканных символов —

Всё лихие у ней времена:

Иссекая крест-накрест развенчанных идолов,

На крови строит храмы она.

Обрекут, нарекут рощи новыми храмами,

Разбредясь по домам, чернецы.

Белоствольные души возносят над шрамами

Изумрудного света венцы.

Я прожила чужую жизнь,

хоть знала: где-то

Моя – заброшенно лежит

среди макетов,

В бюро невысказанных дум

и нот неспетых,

А я верхом, как мальчик-грум,

скачу за светом.

Чужая жизнь давно в плечах

мне тесновата,

И голос стиснутый зачах,

пропал куда-то,

Но даже если велики

одна-две даты,

Не написала ни строки

для адресата.

Вот жизнь моя – дрожит рука:

хочу примерить,

Да вижу, будет велика…

В пустом вольере

Теряюсь я,

но синеву

Прошу —

проверить:

Чужая жизнь, что я живу,

кому – потеря?

Отдам её, не пожалев,

владельцу в руки —

Полуобъёмный барельеф

рутинной скуки.

Я не хочу судьбы такой

и жизни куцей,

Где самый страшный непокой —

гнев резолюций.

Теперь иной ориентир,

тональность песен:

Я – не слуга! Прощай, мундир,

который тесен,

Не буду в цирковом трико

идти парадом,

Мой свет – не тот, что далеко,

а тот, что рядом…

Дымкой, словно кисеёй лёгких штор,

Занавешены грядущие дни,

А за ней, как за окном, ждёт простор,

Просто спрятанный в полночной тени.

До рассвета я не сделаю шаг,

Чтоб взглянуть на спящий путь предо мной —

Я боюсь того, что временный мрак

Вдруг окажется бетонной стеной.

Звёзды гаснут, кану с выси и я.

Перед сном, когда решу – всё равно,

Всколыхнётся ветерком кисея,

Чтоб я верила: за нею – окно.

Недоверчиво прищурилась

Я от собственных идей:

Чур, меня! Мне вдруг почудилось

Племя странное людей.

Там потомок взглядом пращура —

Половецкого князька,

Веки запахнул как плащ – пора:

Две бойницы вполглазка.

Истерия душ в мистерии,

В страхах вычурности поз,

В тёмных щёлочках – неверие:

Узкоглаз великоросс.

Не чураясь чар поветрия,

Ветер выбился из сил:

В чашку Петри эндометрия

Споры жизни привносил.

Белый свет! В глазницы падая,

Озаряй, но не слепи:

Пусть живёт высокоградая

Русь – в распахнутой степи.

Род веду теперь от аза я,

В зеркалах – иконостас,

Чудь глядится белоглазая

Из глубин раскосых глаз.