Читать книгу Военная юстиция в России: история и современность - Коллектив авторов - Страница 3

При рассмотрении вопросов становления и развития военных судов как органов правосудия необходимо подчеркнуть, что правовое регулирование их организации и деятельности претерпело как периоды бурного развития, так и относительно длительные периоды стабильности. Следует иметь в виду, что право в первую очередь является воплощением стабильности, что и определяет его легитимность. Как образец и стандарт поведения и принципов взаимоотношений право в течение определенного промежутка времени обязано оставаться константным и неизменным. Общество в целом и каждый отдельный человек желают видеть в праве именно тот параметр отношений, обращение к которому дает уверенность в его предсказуемости, возможности предвидеть будущее и строить в соответствии с этим свои планы; право – это воплощенная стабильность.

И.А. Ильин отмечал: «Самая главная задача права состоит в том, чтобы указать разумному существу такое правило поведения, которое оно могло бы иметь в виду постоянно и заранее, т. е. до каждого отдельного случая и поступка; потому было бы противно справедливости и задачам права, если бы на человека налагались более тягостные взыскания за нарушения права, установленного вновь»[1]. Стабильность является необходимым и неотъемлемым этапом в развитии любого явления. При этом стабильность не является синонимом статики, т. е. состояния, фиксирующего в определенный момент как застывшую «фотографию» то или иное явление. Скорее это «спокойный» этап динамики, этап постепенного, медленного, возможно, даже незаметного накопления количественных изменений.

Но, с другой стороны, право, как и все сущее в мире, подвержено динамике, изменению. В противном случае неминуем его застой, загнивание и гибель. Право обязано отражать все изменения, происходящие в обществе. Совершенно прав Ж.-Л. Бержель, который утверждает, что «право непрестанно трансформируется, подстраивается к ритму истории, затормаживая или питая его; благодаря этому право передает особенности своего времени и несет на себе стигматы той эпохи, когда формировалось»[2].

Реформирование – это планомерные, постепенные преобразования при сохранении основ государственного и общественно-политического строя. Реформирование судебной системы представляет собой самые сложные преобразования в обществе. Задача права – разрешать споры, оно и возникает вследствие этого, а суд – тот инструмент, который «ответственен» за разрешение споров. Судебная функция власти рождается раньше законодательной и исполнительной, она возникает еще до того, как появляются первые зафиксированные элементы писаного права, а государство оформляется политически. Разброс отношений правителей с судебной властью в различных правовых культурах чрезвычайно велик: от совмещения верховной власти сувереном с судебной до существенного ограничения его власти отдельно существующей судебной властью[3].

Было бы исключительной наивностью утверждать, что все развитие права, в том числе и норм, относящихся к организации и деятельности военных судов, в конечном счете сводилось к стремлению установить стабильность в социально-экономических и духовных отношениях. Это – идеальная, но не единственная и, более того, отнюдь не главная интенция. Кроме того, утверждение о главенстве той или иной идеи отнюдь не означает, что она таковой является на самом деле. С первых дней своего возникновения право было вынуждено постоянно изменяться, дабы соответствовать ритму эпохи и решать те проблемы, которые возникали перед людьми. Реформы – это необходимое качество, которое имманентно присуще праву.

История правовой и политической мысли демонстрирует различные мнения о моделях правовой стабильности и стремлении к реформированию действующего права. В античности согласие (homonoia) мыслилось как гармоническое соотношение, имеющее числовой характер. Так, правовые реформы Солона исходили из гармонии, установленной посредством точных пропорций и обеспечивающей согласование между различными группами полиса. В то же время именно общественная мысль Древней Греции особенно остро поставила вопрос о развитии, изменчивости, превращении одного в другое.

Античная диалектика была еще несовершенной, не исчерпывала всей полноты процесса перехода одного качества в другое. Представление древних греков о будущем было упрощенным, не учитывающим всех факторов изменения, которые в это будущее может внести переживаемое настоящее. Основанием для этого было то, что социальный и производственно-технологический прогресс имел крайне незначительный темп, и основы социального бытия не претерпевали резких изменений, несмотря на бурную политическую, военную и духовную жизнь греческих полисов.

Римское право подтверждает колоссальный запас стабильности, совершенно не соответствующей политической картине Рима. История государства и история права не совпадают по своей интенсивности и характеру; и это в полной мере относится к римской истории. Бурная, разнообразная, богатая всевозможными катаклизмами политическая картина римской жизни была обрамлена строгой и относительно спокойной рамкой римского права. Рим становился республикой, в нем устанавливалась империя – принципат и доминат. Рим рухнул под ударами варваров, но римское право не только оставалось стабильной цивилизационной ценностью, но еще дважды покоряло мир.

Римское право не только впитало в себя все лучшее, что было накоплено в духовной сокровищнице Средиземноморья, оно постоянно развивалось. Пьер Грималь указывает: «Римская конституция никогда не была результатом интеллектуальной деятельности одного человека или группы; она постоянно формировалась, подобно живому организму, который постепенно приспосабливался к меняющимся условиям своей среды обитания, и таким образом ему удавалось выжить»[4].

При рассмотрении вопросов, касающихся становления и развития военно-судебных органов, надо учитывать особенности судебной власти. Главное отличие судебной ветви власти от других ветвей власти состоит в ее предельной консервативности, стремлении в максимальной степени сохранить существующие положения. Поэтому любые попытки реформирования сопряжены с поистине тектоническими изменениями всего общественного устройства, стремлением всего общества (как элит, так и низов) выйти на «новый виток» исторического развития, т. е. если необходимость проведения судебных реформ реально назрела; если судебные реформы проводятся не в социальном вакууме, а в контексте общих изменений в обществе; если они обусловлены духовным и интеллектуальным потенциалом реформаторов. И. А. Ильин отмечал, что нормальное восхождение власти предполагает не только государственность программы, но и то, что программа власти может включать в себя только осуществимые меры или реформы[5].

Российское право, являясь неотъемлемой частью западного права, тем не менее имеет ряд существенных отличий, которые в первую очередь касаются именно судебной системы. Европейская традиция была все же обращена к библейской парадигме, которая изначально предусматривала сильную и независимую судебную власть даже на ранних этапах развития европейской истории. Достаточно внимательно почитать Библию, чтобы понять, что разделение и примерное равноправие ветвей власти существовало уже в глубокой древности.

П. Д. Баренбойм отметил: «Именно судья Моисей впервые в истории человечества сформулировал конституционную идею ограничения законом монархической власти, что примерно через три века пытался воплотить в жизнь судья Самуил»[6]. Ветхозаветная «Книга судей» подтверждает то положение, что в классическом виде судебная власть в политическом смысле не является частью государственной власти, а представляет собой отдельный инструмент для регулирования социальных отношений. Однако пройдет еще очень много времени, чтобы устройство судебной власти вернулось к своим истокам, а сама судебная власть стала бы полностью независимой.

Объективно власть (а особенно власть абсолютная) стремится к тому, чтобы властвовать безраздельно, всякое умаление ее роли ей не выгодно. «Власть не может быть разделена без ущерба для себя, если хочет сохранить свою целостность»[7]. Огосударствление судебной ветви власти в различных правовых цивилизациях шло различными путями и разными темпами. Не стоит питать иллюзий относительно властных амбиций западноевропейских монархов: и в рамках общего права, и в рамках континентального права правители так или иначе стремились довлеть над судебной властью, но при этом сам смысл судебной власти не терялся.

Для России стержневая роль государства всегда носила имманентно обязательный характер. Многие феномены западной цивилизации, где традиционно было «мало государства», для России были чужды, непонятны и, следует признать, неприемлемы. Формирование Руси-России из скорлупы протмилитмагнарного общества[8], доминирующее влияние монгольской восточной деспотии и рецепция позднеримского (византийского) права заложили прочную основу гипертрофированно сильной государственности. Византийское право позволяло относиться собственно к римскому праву весьма выборочно. «То, что нравится правителю, имеет силу закона». Это положение, приписываемое Ульпиану, вошло во время кодификации в «Дигесты», утвержденные Юстинианом, который в одной из статей своего кодекса поместил принцип, утверждавший, что римский народ законом окончательно передал всю свою власть императорам. «Начиная с IV в., когда Константину было присвоено исключительное право трактовать законы, воля императора стала в империи единственным источником права»[9]. Ориентация большинства Романовых на «тевтонскую модель» государственности завершила формирование деспотического характера осуществления власти в России.

Строго говоря, даже на Западе государственная судебная система не может быть в полной мере свободной от влияния политического фактора. Россия, в которой всегда было «много государства», в течение длительного времени продуцировала периферийность судебной системы и значительную условность ее самостоятельности.

В России же судебная власть была скорее разновидностью власти административной, а роль судьи – декоративной и третьестепенной. Даже в императорскую эпоху самодержавным российским правителям было искренне непонятно, что, кроме них, еще кто-либо мог распоряжаться судьбами людей. «Идеалом, к которому в XVIII в. стремилось абсолютистское государство, был суд, приверженный к статутному праву, чьи действия отслеживались органами надзора, неусыпно блюдущими это законодательство. О том, как далеко отстояла от идеала реальность, дают представления дореформенных судов. Частично это объяснялось неизбежным расхождением жизни с системой, навязываемой ею правителем-реформатором. Но, кроме того, это был и результат двойственности в воззрениях монархов на законность в российских учреждениях. Русский царь никогда полностью не разделял ценностей европейского абсолютного монарха. Он заимствовал западные формы, но пренебрегал ими, когда заблагорассудится»[10].

Собственно, алгоритм подобной половинчатости был задан еще Петром I. Несмотря на свою масштабность и значимость для России, петровские реформы – это апофеоз этатизма, не оставляющего практически и до сих пор места для иных (негосударственных) форм общественного существования; это время основания тоталитарного государства, яркой проповеди и внедрения в массовое сознание культа сильной личности – вождя, «отца нации», «учителя народа», время запуска «вечного двигателя» отечественной бюрократической машины, всеобъемлющая система контроля. Время Петра – это характерные и для нашего общества страх, индифферентность, социальное иждивенчество, внешняя и внутренняя несвобода личности.

Военные победы соседствовали с подлинным культом милитаризма, военизацией гражданской жизни, сознания; с навязыванием своей воли другим народам, сколачиванием огромной империи, оформлением стереотипов имперского мышления, сохранившихся в общественном сознании и до сих пор[11]. Петр за свою власть боролся даже не с юности, а буквально с детства, а единовластным правителем стал только в 1696 г. после смерти своего старшего брата Ивана. Значимость армии для легитимации своей власти он понял достаточно рано. С другой стороны, геополитическая обстановка XVII – начала XVIII вв. складывалась явно не в пользу России. В силу различных причин общая энергетика, экономическая и военная мощь, полководческое умение и эффективность государственного управления соседей опережали российские аналоги.

Риск превратиться в объект западной экспансии был велик как никогда. А. Тойнби отмечал: «Временное присутствие польского гарнизона в Москве и постоянное присутствие шведской армии на берегах Нарвы и Невы глубоко травмировало русских, и этот внутренний шок подтолкнул их к практическим действиям, что выразилось в процессе «вестернизации», которую возглавил Петр Великий. Эта небывалая революция раздвинула границы западного мира от восточных границ Польши и Швеции до границ Маньчжурской империи. Таким образом, форпосты западного мира утратили свое значение в результате контрудара, искусно нанесенного западному миру Петром Великим, всколыхнувшим нечеловеческим усилием всю Россию»[12].

Споры о значимости петровских преобразований велись всегда, не затихают они и сегодня. Г. В. Вернадский отмечает: «Начиная с Петра Великого, единственным источником права делается воля законодателя; это период правотворчества императорских указов»[13]. Еще более определенно выразился М.Ф. Владимирский-Буданов: «В период империи установилось понятие о законе как о воле государя, правильно объявленной»[14].

Именно через военную сферу, как через ключевую сферу преобразования, в Россию в первую очередь проникало все европейское, именно через имплементацию и компиляцию европейских порядков в военной сфере (в большей степени германских и шведских) Петр I начал прививать европейское устройство, европейские порядки и европейское право как регламентацию новых отношений в России. Можно с уверенностью заявить, что европейское право впервые стало проникать в Россию именно через военную сферу вслед за чисто военными реформами, именно для «обслуживания» этих процессов.

Поэтому оно было самым прогрессивным, и именно здесь было поле столкновения старого, обычного русского права с новым, прогрессивным европейским правом. Начало проведения реформ в военно-судебной системе – ключ к российской модернизации. Таким образом, изучение характера и принципов проведения реформ военно-судебной системы никогда не было в России самодостаточной проблемой, а является важнейшим звеном понимания становления права в России в целом, и без этого осмысление многих аспектов российского права просто невозможно.

Здесь наиболее рельефно проявляется смысл государственности, наиболее остро взаимодействуют параметры взаимоотношений «государство-личность». Это и ключ к пониманию того, каким видели власти «идеальную модель» судебного устройства. Следует согласиться с М.Ф. Румянцевой, которая отмечает: «Западноевропейское и североамериканское законодательство Нового времени характеризуется в первую очередь фиксацией прав личности, очевидно, что российское законодательство не знало соответствующих норм, если не считать в качестве таковых фиксацию прав сословий»[15].

Именно в рамках военно-судебного законодательства наиболее остро демонстрируется и динамика права (и его важнейшие противоречия), и попытки власти нивелировать основные проблемы в различных сферах правоприменительной деятельности, а также разрешить противоречия между законодательной и судебной властью.

Мировой опыт деятельности военных судов различен, в разных обстоятельствах применим как вариант единой судебной системы, так и вариант применимости отдельно существующей военно-судебной системы. Кроме того, любые решения относительно возможности или невозможности существования тех или иных правовых институтов должны решаться в контексте широкого понимания истории их формирования, всего исторического пути, пройденного страной, значимости их в правовой системе. Справедливо отмечает по этому поводу М.Н. Марченко: «Вопрос будущего судейского права, наряду с парламентским правом, и судебной практики как источника права необходимо решать не в изоляции от других социально значимых явлений, институтов и учреждений, а в едином комплексе, в их взаимодействии друг с другом»[16].

В связи с этим полагаем, что вопросы становления и развития военных судов нельзя сводить только к проведению военно-судебных реформ. Военно-судебная система российского государства развивалась, совершенствовалась и в периоды, предшествовавшие судебным реформам в связи с потребностями в общественной, политической и социальной сферах. Преобразования в военно-судебной системе проводились, и весьма существенные, даже тогда, когда судебная система государства практически оставалась неизменной. Здесь уместно отметить период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.: изменения в организации военных трибуналов, в регламентации их судебной деятельности, в процедуре пересмотра судебных решений военных судов первой инстанции, в порядке исполнения приговоров по сути можно назвать военно-судебной реформой, хотя суды общей юрисдикции продолжали действовать по законам довоенного времени.

Исходя из вышеизложенного мы считаем, что, наряду с выделением периода судебных реформ, следует рассматривать вопросы становления и развития военных судов и в иные годы, когда принимались законы, изменявшие существенно порядок их организации и деятельности. С этой целью необходимо разграничить понятия «военно-судебные реформы» и «преобразования» в военно-судебной системе государства.

Под «реформами» в общепринятом смысле этого слова принято понимать переустройство организаций и учреждений, их изменения в компетенции и правилах деятельности, преобразование государственных институтов и т. п. Однако реформа в юридическом смысле этого слова означает коренные, существенные и, как правило, прогрессивные преобразования, которые можно рассматривать как существенное развитие определенного института[17]. Военно-судебные реформы принято рассматривать как составную часть общих военных реформ, проводимых с целью усовершенствования военно-судебных упреждений в соответствии со структурой армии и с учетом общих правил судоустройства и судопроизводства в государстве[18].

Исходя из такого понимания военно-судебных реформ, мы полагаем необходимым рассматривать не только сами военно-правовые реформы, но и вопросы совершенствования деятельности военных судов и в период, предшествующий их проведению, и практическую реализацию положений, закрепленных в правовых нормах, принятых в ходе проведения таких реформ.

По нашему мнению, реформа, в том числе судебная и как ее составная часть военно-судебная, означает существенные преобразования, которые включают комплекс мер, принимаемых государством в предусмотренном законом порядке по разработке и принятию законодательных актов, которые регулируют вопросы судоустройства и судопроизводства в военно-судебных органах. Эти законы должны определять их организационное построение: порядок создания, систему, компетенцию, комплектование кадрами, материальное и финансовое обеспечение, координацию деятельности с другими правоохранительными структурами, прежде всего с военной прокуратурой, и порядок упразднения таких судов. Кроме того, эти законы должны определять процессуальный порядок рассмотрения дел в этих судах, действующих как суды первой инстанции, кассационной инстанции, надзорной инстанции, а также подсудность этих дел различным звеньям военно-судебной системы. Как нам представляется, реформа должна предусматривать и разработку законодательства по вопросам организации и деятельности военных судов как в мирное, так и в военное время, а также при осуществлении правосудия в условиях чрезвычайного положения или в особой обстановке.

Такая структура реформ является, естественно, идеальной. «Но, как наглядно показывает русская история, – справедливо пишет В. А. Золотарев применительно к анализу проводившихся в нашей стране военных реформ, – ни одна реформа не достигла у нас своего финала. Каждая из них либо быстро сворачивалась, либо аморфно и вяло текла, имея частичные результаты, либо проводилась с коррекцией сценария по ходу дела»[19]. К сожалению, эту оценку следует отнести в значительной мере и к военно-судебным реформам.

При этом особенно важно, чтобы эти вопросы решались только в законодательном порядке, а не подменялись различными нормативными ведомственными актами, издаваемыми в их развитие, ибо, как неоднократно подчеркивалось известными мыслителями прошлых лет, «что разум, душа, мудрость и сила государства сосредоточены в законах»[20]. Любая судебная реформа в идеале должна осуществляться прежде всего усилиями государственных органов, но с широким привлечением юридического сообщества, институтов гражданского общества, с учетом научных разработок и при использовании в разумных пределах как своего отечественного, так и зарубежного опыта прошлых лет и современного развития судебной системы.

В истории российского государства неоднократно проводились различные реформы, в том числе и в судебной системе. В становлении судебной власти в России принято различать шесть этапов[21]. Первый из них охватывает более семи веков. Данный этап характеризуется развитием общественных отношений от добровольного соблюдения в обществе обычаев и традиций до установления законов и создания специального аппарата суда для обеспечения их исполнения. Второй, как принято считать в исторической литературе – период абсолютизма, который охватывает годы правления Петра I и связан с реформированием всей судебной системы отчасти и под влиянием европейской правовой культуры. Третий период, хотя и непродолжительный по времени, но достаточно плодотворный, характеризуется подготовкой и проведением Судебной реформы 1864 г. и претворением основных ее положений в жизнь до 1917 г. Четвертый период – эпоха бурных революционных потрясений (охватывает Февральскую революцию и приход к власти Временного правительства России, а затем и Великую Октябрьскую социалистическую революцию и приход к власти партии большевиков). Именно в этот период предпринимаются попытки создать новую судебную систему с использованием «правотворчества народа». Пятый период – это 70-летний период истории социалистического государства – СССР, полный драматических событий, тяжких испытаний в годы Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.), восстановления народного хозяйства и попыток перестройки во всех сферах жизни, в том числе в судебной сфере. Шестой период связан с приобретением независимости РСФСР и становлением судебной системы в условиях строительства нового правового российского государства. Особенность этого периода в развитии судебной системы, в том числе и военно-судебной, связана с выдвижением на первое место среди ее задач – защиту интересов человека, его прав и свобод с использованием достижений международного права и его влияния на судоустройство и судопроизводство в нашей стране

Применительно к рассматриваемому нами вопросу о становлении и развитии военно-судебной системы можно, по нашему мнению, выделить следующие этапы их становления и развития. В России специальные органы военного правосудия были созданы в первой четверти XVIII в. с целью поддержания в вооруженных силах установленного порядка несения военной службы, реализации прав, обязанностей и ответственности личного состава армии и флота. Вместе с тем уже в предшествующий исторический период существовали определенные нормы поведения служивых людей в мирных и военных условиях, а также предусматривались различные меры ответственности за их нарушение.

Во все периоды существования вооруженных сил на становление и развитие военно-судебной системы оказывали влияние различные объективные и субъективные факторы, однако определяющими для армии и флота и их составляющих являлись изменения в государственном устройстве – создание единого Российского государства, формирование абсолютизма, образование российской империи, ее крах и попытки социалистического переустройства, демократические преобразования в Российской Федерации после распада СССР. Если учесть природно-географические условия и внешнеполитическое положение России, то не вызывает сомнения тот факт, что только сильное государство было способно преодолеть отсталость и обеспечить свой суверенитет, а также мобилизовать наличные государственные ресурсы для преодоления возникших проблем.

Однако то же самое государство стремилось подавить личность, тормозило развитие гражданского общества, жестокими мерами искореняло любое инакомыслие, обеспечивая власть господствующих классов. В становлении и развитии военно-судебной системы в России особое место занимает допетровский период, когда предпринимались первые шаги к ее созданию. Необходимо отметить, что представления о правосудии, о преступлении и наказании, ответственности воинов, защищавших свое Отечество, за различные правонарушения складывались под влиянием норм морали и религиозных взглядов. Защита своих соотечественников, своих земель и имущества считалась почетной обязанностью, и ратники пользовались всеобщим уважением, но и спрос с них за неблаговидные поступки был повышенный.

Какой-либо процедуры, регулируемой правовыми нормами, для привлечения воинов к ответственности на первых порах не существовало. Действовал принцип: возглавлявший войско решает и судьбу провинившегося с учетом обычаев и религиозных правил. В этот период становления государственности законодательные, исполнительные и судебные функции принадлежали одному лицу – князю, который был, прежде всего, военачальником, «вследствие чего право суда принадлежало князьям и их воеводам, а в народных ополчениях их начальникам тысяцким, и, кроме того, лица, входившие в состав этих ополчений, за нарушение своих обязанностей могли подлежать, как и все граждане, суду народного веча»[22].

Судебные полномочия принадлежали административным чиновникам. Первоначально военное строительство абсолютизировало принцип единоначалия в войсках, сведя его к всевластию командира, от которого зависело не только осуществление правосудия, но и его организация и обеспечение деятельности для его проведения. Первое упоминание о военных судьях и четкое выделение военной подсудности содержится в ст. 149 «Соборного уложения Алексея Михайловича 1649 г.», в которой указывалось, что все споры, возникающие между служилыми людьми, подлежат суду воевод или назначаемым ими полковым судьям. Однако в Уложении не сказано, кто были эти полковые судьи, какие к ним предъявлялись требования, но, по мнению профессора И.А. Шендзиковского, должность полкового судьи была постоянной[23].

Следующий период становления военно-судебной системы связан с эпохой правления Петра I, когда по сути завершалось создание регулярной армии. При разработке законодательства, регулирующего вопросы военного судоустройства и судопроизводства, учитывался как собственный опыт предшествующих лет, так и опыт европейских стран. С этой точки зрения особого внимания заслуживают «Уложение или право воинского поведения» 1702 г., разработанное под руководством фельдмаршала Б. Шереметьева, а также «Краткий артикул» А. Меньшикова 1706 г. Однако важнейшим документом этой эпохи являлся «Военный устав» 1716 г., в ч. 3 которого достаточно подробно регулировалось судоустройство и судопроизводство в военных судах.

По существу, их можно рассматривать как первые военно-уголовные и военно-процессуальные кодексы. В них впервые наметилась тенденция отступления от прежнего правила «кто управляет, тот и судит» к законодательному регулированию деятельности специальных органов правосудия в армии – военных судов. Однако отделения судебной власти от административной еще не произошло, и командирам предоставлялись достаточно широкие процессуальные полномочия при рассмотрении возникших уголовных и гражданских дел в армейской среде.

В послепетровский период предпринимались попытки усовершенствования законодательства о судоустройстве и судопроизводстве как в общих, так и военных судах. С этой целью создавались (причем неоднократно) различные комиссии для разработки проектов таких законов, однако к реальным результатам их деятельность не привела. В связи с этим нет оснований выделять этот период как самостоятельный в развитии военно-судебной системы.

Наиболее значительным является период проведения судебной реформы 1864 г. и последовавшей за ней военно-судебной реформы 1867 г. Эта реформа была наиболее «глубокой» по проводившимся преобразованиям. Успех ее во многом объясним тем, что военно-судебная реформа проводилась во взаимосвязи не только с судебной реформой, но и с другими реформами, проводившимися в то время: административной, военной, образовательной и т. д. К проведению военно-судебной реформы привлекались не только представители армии, самих военно-судебных учреждений, но и представители общественности, научных организаций. Были преобразованы не только военные суды, но и иные правоохранительные структуры: полиция, прокуратура, адвокатура.

Помимо решения вопросов организационных, в ходе этой реформы, по существу, было кардинальным образом пересмотрено судопроизводство как в общих, так и в военных судах. Значительное внимание уделялось и подготовке кадров для органов военной юстиции. Именно в этот период было образовано специальное высшее учебное заведение Военно-юридическая академия – кузница кадров военных юристов и центр научных исследований военно-правовых проблем.

Следует подчеркнуть первостепенную роль, которую сыграла Россия в этот период и в развитии международного гуманитарного права. Именно по инициативе российского правительства в 1868 г. в г. Санкт-Петербурге состоялась одна из первых конференций, где были заложены основы этого права. Конференция определила общие принципы ведения военных действий, сохранивших свою значимость и по сей день. Инициатива созыва в 1899 г. первой Международной конференции в г. Гааге, которая дала импульс кодификации законов и обычаев войны, тоже принадлежала правительству России. На основании этих соглашений были составлены «Наказы Русской армии о законах и обычаях сухопутной войны», утвержденные 14 июля 1904 г. и 27 апреля 1912 г. как особые приложения соответственно к «Уставам полевой службы» 1904 и 1912 гг[24].

Следующим этапом преобразований в военно-судебной системе мы выделяем период правления Временного правительства России (февраль-октябрь 1917 г.). К сожалению, этот период до сих пор еще мало исследован. Несмотря на кратковременный период пребывания у власти, Временное правительство пыталось провести демократические, по его понятию, преобразования во всех сферах жизни, в том числе в судебной и в военно-судебной системе. Характерно, что даже была попытка отвергнуть необходимость существования военно-судебных органов. Однако сложившаяся обстановка и инициатива с мест заставили признать ошибочность такой позиции. Преобразования коснулись и военных судов, хотя они и были не совсем последовательны. Вместе с тем следует признать, а это убедительно показывают архивные источники, что этот период нашей истории весьма поучителен.

Так, имеющиеся архивные источники того периода свидетельствуют о том, что в условиях ведения боевых действий деятельность суда присяжных была крайне неэффективной, т. к. подбор коллегии присяжных заседателей требует значительного времени[25]. Обеспечить права обвиняемого в полной мере в условиях боевых действий было весьма сложно. Заслуживает внимания в связи с этим попытка введения процедуры ускоренного судопроизводства в тех условиях, когда обвиняемый захвачен на месте преступления, которое является очевидным, и когда по важности и обстоятельствам дела возникает надобность в безотлагательном его рассмотрении. По существу, элементы этих правил были введены в годы Великой Отечественной войны для военных трибуналов, действующих во фронтовых условиях.

Следует также в качестве положительного момента отметить попытку использовать для укрепления дисциплины в войсках и воинского правопорядка не только военно-судебные органы. Так, наряду с реформированием военно-судебных органов, Временным правительством России были введены дисциплинарные суды и подробно разработана база их деятельности, что впоследствии практически без каких-либо изменений было воспринято советской властью, и в 1918 г. дисциплинарные суды введены в РККА. Опыт в этой области свидетельствует о возможности введения дисциплинарных судов в Вооруженных силах РФ на современном этапе и правовом закреплении модели их деятельности.

Характерно, что при проведении преобразований учитывался уже и опыт «народного правотворчества», мнение ученых-юристов, предложения практических работников органов военной юстиции и опыт предшествующих лет. Кстати, одним из условий преобразования в судебной сфере было восстановление основных положений «Судебных Уставов 1864 г.».

Существенные преобразования в судебной системе произошли после Великой Октябрьской социалистической революции. Они коснулись и военных судов в первую очередь. Здесь мы опять наблюдаем попытку полностью упразднить военные суды и передать все дела в отношении военнослужащих на рассмотрение в гражданские суды. Однако вновь происходившие в стране события показали все негативные последствия таких шагов.

По инициативе местных органов власти, командования и политорганов стали создаваться суды под различными наименованиями для рассмотрения конкретных дел, возникающих в армейской среде. Постепенно была построена достаточно стройная система военно-судебных органов и разработаны основополагающие законодательные акты, в которых регулировались вопросы судоустройства и судопроизводства в военных судах.

С окончанием гражданской войны вновь возобладали взгляды о ненужности военных судов, и они были практически ликвидированы. Однако по инициативе с мест и в связи с настойчивыми предложениями командования они (суды) были восстановлены. Судопроизводство в военных судах было приближено к общему порядку рассмотрения дел в общих судах, и он завершился практически с принятием УПК РСФСР[26].

При разработке законов, касающихся судоустройства и судопроизводства, естественно учитывался и предшествовавший исторический опыт. Как справедливо указывал Г.Н. Королев, «судопроизводство советского государства во многом формировалось под знаменем идей, заложенных в «Судебных Уставах 1864 г.»[27]. Характерно, что при разработке законодательства о военных судах был в определенной мере заимствован опыт законотворчества в период пребывания у власти Временного правительства России.

Законодательство, определяющее организацию и деятельность военных судов в период с окончания гражданской войны и до начала Великой Отечественной войны, характеризуется попытками совершенствования действующих законодательных актов, расширением подсудности уголовных дел военным судам, переходом к подготовке кадров для органов военной юстиции во вновь созданном высшем учебном заведении – Военно-юридической академии РККА. Однако коренных преобразований в этот период не проводилось. В связи с этим мы полагаем, что нет необходимости выделять его в самостоятельный период проведения военно-судебных реформ.

Период Великой Отечественной войны (1941–1945 гг.) мы наоборот считаем необходимым выделить в самостоятельный, когда преобразования в военно-судебной системе можно расценивать как проведение военно-судебной реформы военного периода. Существо преобразований в судоустройстве сводилось к следующим моментам. Во-первых, по существу, действовали параллельно две системы. На территориях, не объявленных на военном положении, сохранялась прежняя система: военные трибуналы гарнизона – военные трибуналы округа – Военная коллегия Верховного Суда СССР (отдел, передислоцированный в г. Чкалов). На фронтах создавались военные трибуналы дивизий (кавалерийских и танковых корпусов) – военные трибуналы армий – военные трибуналы фронтов – Военная коллегия ВС СССР (в составе которой были выделены отдел для рассмотрения дел с применением наказания к расстрелу и отдел для рассмотрения дел, поступающих из военных трибуналов фронтов, с применением иных мер наказания). Во-вторых, изменился порядок комплектования военных трибуналов. В-третьих, изменился состав суда: вместо постоянных трех судей – председательствующий – член военного трибунала и два народных заседателя из числа военнослужащих. В-четвертых, в завершающий период создавались военно-полевые суды для рассмотрения уголовных дел о злодеяниях немецких фашистов и советских граждан, выступавших в роли их пособников. В-пятых, существенно менялся и порядок судопроизводства для военных трибуналов, действующих во фронтовых условиях. Эти изменения касались прежде всего порядка вступления в законную силу приговоров военных трибуналов к высшей мере уголовного наказания, отмены кассационного обжалования приговоров, предоставления председателям военных трибуналов фронтов и военным прокурорам фронтов права на принесение протестов в порядке судебного надзора с рассмотрением их военными трибуналами фронтов.

Предусматривалось право проводить выездные сессии Военной коллегии Верховного Суда СССР с выездом на фронт 1 члена Военной коллегии и рассмотрением на месте уголовных дел по первой инстанции и дел в порядке судебного надзора с привлечением в состав суда 2-х членов военного трибунала соответствующего фронта. Расширились права военного командования в уголовном процессе. Сократились сроки рассмотрения уголовных дел. Судебное разбирательство, как правило, проводилось без участия государственного обвинения и защитника. Все это позволяет говорить о проведении военно-судебной реформы в условиях военного времени.

С завершением периода военного времени судебная система перестроила свою работу в соответствии с законодательством мирного периода: сократились военные трибуналы, отменялись законы военного времени, сокращалась подсудность уголовных дел военным трибуналам, изменялся порядок комплектования военно-судебных органов. Проводились и существенные демократические преобразования в связи с принятием Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик 1958 г. и УПК РСФР 1961 г. и других союзных республик. Устанавливалось, что военные трибуналы при рассмотрении уголовных дел применяют уголовно-процессуальное законодательство той союзной республики, на территории которой они действуют.

Исключение предоставлялось военным трибуналам, дислоцированным за границей, – они применяли законодательство РСФСР. Все эти изменения не затрагивали в существенной степени основ судоустройства и судопроизводства военных судов, и поэтому мы их не рассматриваем как этап военно-судебной реформы. Самостоятельным и завершающим этапом военно-судебных реформ мы рассматриваем период становления военно-судебных органов в Российской Федерации после распада СССР, который, по нашему мнению, не завершен и продолжается до настоящего времени.

В этот период, помимо проведения целого ряда организационных мероприятий, связанных с системой военных судов, их комплектованием и обеспечением кадрами, нашли свое воплощение принципиальные положения: военные трибуналы как органы, рассматривающие в основном уголовные дела в отношении военнослужащих и приравненных к ним лиц, превратились в военные суды, ставшие гарантом обеспечения законных прав и интересов военнослужащих. Военные суды, кроме рассмотрения уголовных дел в отношении военнослужащих Вооруженных Сил РФ, воинских формирований иных министерств и ведомств, в которых федеральным законом предусмотрена военная служба, рассматривают также гражданские и административные дела, доля которых существенно увеличивается. Военнослужащим предоставлено право обжаловать в военные суды действия и решения командования воинских частей и учреждений, нарушающих их права и законные интересы. Военные суды стали рассматривать материалы, предоставленные командованием о совершенных подчиненными им военнослужащими грубых дисциплинарных проступках с ходатайством о применении к ним наказания в виде содержания на гарнизонной гауптвахте в дисциплинарном порядке.

Военные суды стали совершенно независимыми от военного командования в материально-техническом и финансовом обеспечении, которое теперь возложено на Судебный департамент при Верховном Суде РФ (далее — ВС РФ). Все это позволяет сделать вывод о том, что военные суды в настоящее время являются специальными судами, осуществляющими правосудие в Вооруженных Силах РФ, в своей деятельности руководствуются единым для всех судов действующим законодательством РФ и являются гарантом обеспечения прав и законных интересов военнослужащих.