Читать книгу Россия и мусульманский мир № 5 / 2013 - Коллектив авторов, Ю. Д. Земенков, Koostaja: Ajakiri New Scientist - Страница 6

Даже на научных конференциях порой можно слышать о том, что pеволюции – впрочем, в данном случае иная стилистика – мятежи, безответственные выступления толпы и т.д. – спровоцированы внешними сила. Произносятся и, казалось бы, давно забытые слова о «вашингтонском обкоме». А более осторожные в выборе слов аналитики говорят о попытках Вашингтона совершить новый передел в свою пользу «Большого Ближнего Востока». И мне припомнилось выражение яркого египетского журналиста в период президентства Гамаля Абделя Насера Мухаммеда X. Хейкала. В западной прессе его постоянно называли «Хейкал Насера». В один прекрасный момент он взорвался и заявил: «Я Хейкал Хейкала, а не Насера!» Революции в арабском мире – это арабские революции, имеющие внутренние причины. Они спровоцированы арабскими реалиями, а не внешним вмешательством, которое, конечно, тоже может быть, но при этом далеко не решающим и не обязательно американским, а, например, иранским. Они вызваны рядом факторов.

Первое. Это прежде всего ухудшение социальной ситуации в целом ряде арабских стран после начала мирового финансово-экономического кризиса. Цепная реакция массовых движений – где бунтов, а где и революций – как известно, началась в Тунисе. Кстати сказать, одной из развитых и почти поголовно грамотных арабских стран, до кризиса неплохо зарабатывавшей на туризме. 17 декабря 2010 г. мелкий уличный торговец из числа образованной безработной молодежи М. Буазизи из городка Сиди-Бузид в отчаянии совершил акт самосожжения после того, как полицейский конфисковал его тележку с фруктами и овощами. А эта торговля помогала выжить его матери и сестрам. И поскольку в положении М. Буазизи были сотни тысяч молодых тунисцев, которым оторвавшиеся от народа власти не дают даже выжить в условиях безработицы и нарастающей нищеты, то его самосожжение стало толчком к взрыву массового протеста, застрельщиком которого в сложившихся условиях стала молодежь. 25 января 2011 г. примерно по тому же сценарию начались волнения в Египте, в том числе несколько самосожжений, и примерно по тем же причинам: подорожание жизни, огромная безработица среди молодежи, нарастающее недовольство властью.

Эксперт Института стратегических оценок и анализа С. Демиденко дает такое видение ситуации: «Что роднит ситуацию в Тунисе, Египте и большинстве арабских стран? Это все неразвитые страны… вне зависимости от их богатства, их благосостояния. Есть страны, которые сидят на нефти и могут при помощи дармового, но колоссального источника средств затыкать различного рода социальные дыры. Есть государства, которые лишены этого источника доходов. К этим государствам относятся Египет, Тунис, Сирия, Иордания. Соответственно, в период каких-то сложных социально-экономических потрясений в этих государствах просто нет этого ресурса. Я пока сугубо даю схему. Соответственно, случается какое-то потрясение, которое приводит к таким последствиям. В данном случае потрясением, вне всякого сомнения, явился мировой финансовый кризис. И события… на Ближнем Востоке, вне всякого сомнения, являются последствиями этого мирового социально-экономического кризиса».

А вот оценка ситуации в арабском мире академика РАН Евгения Примакова: «Мы совершенно справедливо концентрировались в своих оценках на набиравшем силу радикальном исламизме в мусульманском мире и как-то оставили в стороне возможность “традиционных” социальных революционных взрывов. Вообще посчитали, видно, что процесс революций, сметающих консервативные, авторитарные режимы, ушел в прошлое, в том числе в развивающихся странах. События в Тунисе и в Египте показывают, что это не так».

Второе. Это коррупция, огромный разрыв между богатыми и бедными, диктаторский стиль правления первых лиц, обросших кланами, частными интересами, уверовавших в свою безнаказанность, вправе самолично распоряжаться ресурсами страны, передавать власть своим детям или близким людям. Засидевшиеся в своих властных креслах правители потеряли не только живую связь с народом, понимание проблем, с которыми сталкиваются простые люди, но и чувство времени. Да и как не потерять?! Бен Али правил в Тунисе 23 года, Хосни Мубарак в Египте – 30 лет, Али Абдалла Салех в Йемене – 30 лет, Хафез Асад и его сын Башар – соответственно, 30 и 11 лет, Каддафи в Ливии – 42 года. Причем по примеру Сирии Мубарак и Каддафи готовили себе в преемники своих сыновей. А ведь, как говорил гениальный Ф.Д. Рузвельт, каждое поколение имеет право на выбор форм общественной жизни и способов государственного правления. Корреспондент ИТАР-ТАСС в Каире Д. Пьяных пишет: «В многочисленных беседах с египтянами все они в один голос утверждали, что до середины 1990-х годов президент Хосни Мубарак отвечал всем чаяниям и требованиям народа. Ситуация резко изменилась в 2002 г., когда он ввел во власть совершенно не популярного в народе сына Гамаля, бизнесмена и экономиста, продвигая его себе на замену, против чего категорически выступал народ. Он потянул за собой в высшие эшелоны власти бизнесменов, еще больше разрушая “кумовством” уже давно погрязший в коррупции чиновничий аппарат… Достигшая невероятных размахов коррупция, кумовство, заскорузлый, неповоротливый и откровенно старый чиновничий аппарат, а главное, стагнация и застой – вот чем характеризуется египетская власть последних 10–15 лет. Египет все эти последние годы делал вялые и слабые попытки выбраться из вязкого болота. Уставшие по возрасту политики не стремились особо радеть о чаяниях народа, все больше отдаляясь от него, что, собственно, и вменяют Мубараку в вину простые египтяне, а государством по уже укатанным правилам и нормам командовала госбезопасность и лица от правящей партии, которые подавляли, фальсифицировали, подтасовывали в своих интересах, отчаянно пытаясь удержаться на плаву. Поэтому и казались последние шаги и меры уходящего египетского президента слишком малыми, слишком запоздалыми – он уже был не в состоянии реально оценить масштабы охвативших страну перемен».

Третье. Решение социальных проблем во многих странах усложняет быстрый рост населения. За последние 30 лет численность населения в арабском мире выросла в два раза. И чем беднее страна, тем более высокий естественный прирост населения. Например, в Йемене он составляет 3,1%, что больше темпов роста ВВП. Ситуацию как-то смягчали денежные переводы, которые поступали от йеменцев, работавших в богатых нефтью странах, и прежде всего в Саудовской Аравии. И хотя в последние годы естественный прирост населения в целом по арабским странам снизился с 3% и более до 2,4–2,2% (а кое-где даже еще ниже), ежегодный прирост ВВП, за исключением богатых нефтью стран Персидского залива, не позволяет им успешно решать проблему безработицы и нищеты. Необходимо либо увеличивать рост производства, либо вводить в практику планирование семьи, как это делается в Китае.

Но первое трудно решаемо из-за скудости внутренних ресурсов, а второе наталкивается на сильное сопротивление мусульманских традиций, хотя целенаправленная просветительская работа властей все же дает положительные результаты. Если взять самую крупную и самую перенаселенную арабскую страну, Египет, то с 1995 по 2011 гг. население выросло с 60 до 85 млн. человек, притом что ежегодно на рынке труда появляется более миллиона человек. В то же время годовой доход на душу населения составляет по обменному курсу 2 тыс. долл. США, по паритету покупательной способности (ППС) – около 4 тыс. долл., а средние темпы роста ВВП – около 5% в год (которые, однако, в 2011 г. из-за революционных потрясений упали до 1,2%). Такие темпы роста и такой душевой доход в принципе не позволят успешно решать острые социальные проблемы. Для ускорения роста требуется, помимо усечения «коррупционной дани» и рационального использования средств, еще и более высокое качество власти и правящей элиты. Ведь, в сущности, именно это обеспечило быстрый рост Китая.

Четвертое. Массовое недовольство вызывало и вызывает правление этноконфессиональных меньшинств. В Ираке при Сад-даме Хусейне правили сунниты (20% населения), причем едва ли не все высшее руководство страны происходило из маленького городка Тикрит. В Сирии, наоборот, правит шиитское меньшинство алавитского толка. Лишь 10–12% населения составляют алавиты, но они занимают ключевые посты во власти, в армии, держат в руках около 60% бизнеса. Режим опирается на поддержку теократического шиитского Ирана, что, естественно, вызывает недовольство в арабских странах, для которых Иран является конкурентом в борьбе за лидерство в регионе. Притом что еще не забыто, что в войне между Ираком и Ираном Сирия была на стороне шиитского режима Хомейни. Но справедливости ради надо признать, что в обеих странах (Ираке и Сирии) религиозный фактор не играл решающей роли в общественной жизни, поскольку объявившие себя ориентирующимися на построение социализма правящие партии Баас (Партия арабского социалистического возрождения) создавались по образу и подобию КПСС. Правда, в СССР они и им подобные партии позаимствовали однопартийные системы, имитационные выборы, пожизненное пребывание первых лиц у власти, спецслужбы типа КГБ, жестоко подавляющие инакомыслящих. И природа вырождения этих режимов примерно такая же, как и коммунистических режимов. (Но надо признать и другое: с режимом Башара Асада борются не демократы, как это пытаются представить многие на Западе, а силы, среди которых велико влияние исламистов, и еще неизвестно, что лучше, а что хуже для будущего Сирии. Другое дело, что своей негибкой политикой Асад фактически завел ситуацию в тупик и настроил против себя весь арабский мир.)

Но в последние десятилетия под влиянием целого ряда факторов (шиитская революция в Иране, вовлеченность СССР в гражданскую войну в Афганистане, крах реального социализма и распад СССР, агрессия США против Ирака и их военные действия в рамках НАТО в Афганистане) ситуация изменилась: ислам стал заполнять образовавший вакуум в сфере идеологии. Наибольший перекос с точки зрения представительства во власти указанных ветвей ислама (суннизма и шиизма) наблюдается, кроме Сирии, в Бахрейне, где королевская династия представлена суннитами, которых насчитывается 25% против 75% шиитов. Но Бахрейн – одна из наиболее либеральных арабских стран с относительно высоким уровнем жизни, и местные шииты требуют не смещения суннитской династии во главе с королем шейхом Хамид бен Иса аль-Халифа, а демократизации. Однако аналитики указывают, что, получив большинство во власти в ходе демократических выборов, шииты могли бы потребовать объединения королевства с Ираном, руководители которого не раз заявляли, что Бахрейн был его 14-й провинцией. Но дело не только в этом. Как писал аналитик М. Томпсон в американском журнале «Тайм», «если в Бахрейне pyxнет монархия, под угрозой окажется база американского Пятого флота, площадь которой по итогам недавно запущенного США проекта с бюджетом в 580 млн. долл. должна быть расширена вдвое… Беда в том, что Бахрейн – самый важный опорный пункт США в Персидском заливе. Кроме того, база в Бахрейне играет ключевую роль в деле слежения за расположенным на другой стороне залива Ираном». Можно назвать еще Йемен, в котором сунниты составляют 60% нaceления, а шииты – 40%, однако в общественной жизни страны бóльшую роль играют племенные объединения, нежели конфессиональные различия.