Читать книгу Протестное движение в СССР (1922-1931 гг.). Монархические, националистические и контрреволюционные партии и организации в СССР: их деятельность и отношения с властью - Группа авторов - Страница 3

ГПУ дифференцировало существовавший в стране «бандитизм» по нескольким видам

В начале 1920-х гг. в качестве причин и побудительных мотивов к действию «банд» и так называемых «шпионов»[11], преимущественно членов контрреволюционных партий (к ним относили правых и левых эсеров, меньшевиков, анархистов, кадетов, монархистов, белогвардейцев), ОГПУ, прежде всего, относило нежелание значительной части населения принять новую власть. Крестьяне негодовали из-за слишком «усердного выколачивания» продналога, злоупотребления местных продорганов, несправедливого разрешение местными властями земельного вопроса, принудительного выселения, голода, гонений на православную церковь, отрицания панисламизма и др. Вместе с тем ОГПУ отмечало, что многие банды вели борьбу просто за свое существование.

В 1922–1923 гг. аналитики ГПУ терминологически дифференцировали существовавший в стране «бандитизм» следующим образом: «открытая война», «повстанческое движение», «восстания», «действия банд и мелких шаек», «уголовный бандитизм», «украинские банды», «анархические банды», «привозные и местные банды», «банды, переходившие из Польши[12], из Финляндии»[13]; «профессиональный бандитизм», «банды зарубежного происхождения», «политбандитизм», «колчаковские шайки», «транспортный бандитизм»[14], банды «всероссийского толка», банды «эсеровской окраски», банды «монархические», «вооруженные бело-карельские отряды», «банды политических повстанцев», «банды бывших белых» и др.

Многие банды персонифицировались в соответствии с именами или кличками их вожаков.

На страницах документов ОГПУ проходят следующие персонифицированные названия действовавших в начале 1920х гг. банд. Во главе таких банд стояли вожаки: Агеев, Андреев, Афанасьев, Бабиенко, Баринов, Бахрам, Башта, Беззубов, Белов, Березло, Боголович, Богомазов, Вакулин, Валуйский, Васильев (полковник), Васюков, Воробей, Вятко, Гаевой, Гайкуновы (братья), Галичевский, Голуб, Грабов, Грозный, Губарш, Данилов, Дергачев-Грозный, Джальвар, ДжунаидХан, Донской, Дубина, Железняк, Загородний (объединенная банда), Зароковский, Зиновьев, Ибрагим-бек, Иванов, Ильянков, Ислам-Кули, Кайгородов, Канин, Капустин, Карман Чекураков, Карпенко (братья), Козлов, Коробейников, Короткевич, Красошвили, Кузнецов, Кулаков (банда с «определенно монархической физиономией»), Курбацкий, Курширмат, Кучуков, Лавринецкий, Лавров, Латунин, Левченко, Лишаевы (братья), Мордачев, Марченко, Медведев, Мельник, Мордачев, Нахлебов, Неделько, Нестеренко, Окуловский, Орлов, Осадченко, Павловский, Петлюра, Пихрин, Попов, Портнов, Прудников, Пьянков, Раков, Родионов, Рябцевич, Савицкий, Семенюк, Серов, Скубак, Соловьев, Соломаров, Соломинский, Струк, Султанов, Сыроватский, Сычев, Ткаченко, Тарышкин, Туждой, Уткин, Фелозняк, Фомин, Хаджи-Нияз-Кулиев, Чекураков Карман, Челокаев, Черный, Шапошников, Эрно (братья), Яданов и др.

Особенности протестного движения в разных регионах страны

В 1922–1923 гг. география распространения «бандитизма», как уголовного, так и акций антисоветского и других видов политического протеста в СССР, согласно документальным источникам, была чрезвычайно обширной. «Бандитизм» в рассматриваемые годы охватил значительные административно-территориальные образования: Алтай, Бухару, Горскую республику, Закавказье, Западный край, Кавказ, Карелию[15], Киргизский край, Крым, Кубано-Черноморскую область, Приволжский край, Самаркандскую область, Северо-Западный край, Северо-Кавказский край, Семиреченскую область, Сибирь, Туркестан, Украину, Фергану, Хиву, Чеченскую область, Юго-Восток, а также большинство губерний: Акмолинскую, Витебскую, Донецкую, Екатеринославскую, Енисейскую, Запорожскую, Иркутскую, Киевскую, Кременчугскую, Минскую, Н. Волынскую, Николаевскую, Одесскую, Омскую, Петроградскую, Подольскую, Полтавскую, Псковскую, Самарскую, Тверскую, Томскую, Тюменскую, Уральскую, Харьковскую, Черниговскую, Якутскую и др.

Повстанчеством были охвачены округа: Восточно-Сибирский, Закавказский, Западный, Киевский, Орловский, Приволжский, Приуральский, Харьковский, а также многочисленные уезды: Борисовский, Витебский, Гдовский, Городокский, Житомирский., Кобелякский, Липецкий, Невельской, Овручский, Полоцкий, Пятигорский, Сенинский, а также множество городов, районов, аулов, кишлаков, сомонов и др. ОГПУ также информировало власть о связях бандформирований и повстанцев с соответствующими силами в Персии, Афганистане, Китае, Польше, Литве и др.

Аналитики ОГПУ выделяли особенности протестного движения в разных регионах. Например, в инфосводках и обзорах можно встретить такие характеристики: банддвижение «имеет националистический характер с участием нескольких тысяч якутов»; «создается единый фронт для борьбы с советской властью, несмотря на существующее разногласие между отдельными курбашами»; «правоэсеровские влияние в бандах», «значительность японофильской группировки»; «влияние афганских офицеров для установления общего руководства действиями басмачей против советской власти» (район Дараут-Курган) и т. д.

В документах ОГПУ в отношении банддвижения в 1922 г. делался вывод о том, что «в общей картине бандитизма по РСФСР приходится констатировать рост повстанческого движения, особенно в Сибири, Крыму, Туркестане и на Северном Кавказе». Внимание руководства страны обращалось на особенности весеннего сезонного периода, связанного с усилением бандитизма, преимущественно политического, который сосредоточился на окраинах Союза, и особенно в Украине, Туркестане, на Юго-востоке, Кавказе и Дальнем Востоке.

ОГПУ информировало, что «питавшийся из-за границы политический бандитизм был наиболее характерен для пограничных районов» СССР. Бандитизм Украины, по данным ОГПУ, питался из Польши и Румынии, Закавказья – националистическими элементами из Турции, басмачество Туркестана поддерживались Бухарой и «белыми» бандами, хунхузы в Дальневосточной области «подпитывались» из Китая.

В Закавказском военном округе отмечалось три вида бандитизма: 1) внутренний политический бандитизм, «свивший себе гнездо в Грузии», возглавлялся грузинским националдемократом Кочетурой и популярным в Грузии полковником Челокаевым; 2) пограничный бандитизм, преимущественно в Азербайджанской республике; 3) уголовный бандитизм, имевший место по всей территории Закавказья.

В Туркестане, по донесениям ОГПУ, активизировался так называемый «бухарский бандитизм». К бандитизму относили басмаческое движение в целом.

Особое место в документах 1923 г. при рассмотрении банддвижения отводилось Украине (преимущественно Правобережной). Именно здесь очевиднее, чем где бы то ни было, отмечалось враждебное отношение значительной части крестьянства к советской власти, чему способствовали активные действия духовенства, кулачества, а также «контрреволюционных элементов, сидевших в советских учреждениях и работавших в повстанческих петлюровских организациях».. ГПУ сообщало власти, что бандитизм в Украине все усиливается и носит характер подготовки почвы для широкого повстанческого движения, а крестьянство под влиянием усилившейся агитации петлюровцев, кулачества и духовенства представляет вполне благоприятную почву для бандитизма и даже (по расчетам петлюровцев) восстания после уборки урожая.

Организацией восстания в Украине, по данным ОГПУ, ведал генеральный штаб УНР[16]. Эта организация пользовалась содействием польского военного министра Сосновского, «главного покровителя петлюровщины», стремившегося к объединению всех контрреволюционных сил. Временно, во избежание дипломатических осложнений, в Украину забрасывались только мелкие группы повстанцев и организаторов. Все внимание концентрировалось на Киевской губернии и железнодорожной магистрали Киев – Винница, куда должен был быть направлен первый удар. ГПУ так характеризовало сложившуюся здесь обстановку: «Рост численности и активности банд в этих районах является показателем подготовки здесь к серьезному наступлению. Цель банд – разрушение железнодорожного транспорта и советского хозяйства, террор парти совработников, а также комнезамов и сельской бедноты. Только за июнь 1922 г. было ограблено 8 пассажирских поездов, обстреляно три парохода, шесть станций железных дорог и три колонны железнодорожных рабочих. Во многих деревнях были расстреляны предсельсоветов и члены комнезамов».

Наиболее активно бандитизм развивался в Киевской, Подольской, Волынской, Полтавской и Черниговской губерниях. Оперировали здесь банды незначительной численности от 5 до 25 человек, но, однако, хорошо сорганизованные и пользовавшиеся поддержкой населения. Более спокойной представлялась обстановка в Одесской губернии. В Правобережной Украине рост уголовного бандитизма отмечался особенно активно в Харьковской и Екатеринославской губерниях.

Всего в Украине в середине 1922 г. ОГПУ фиксировало 65 банд (более 600 штыков и сабель). Кроме того, значительные и хорошо вооруженные банды концентрировались в погранрайонах региона на польской и румынской территориях. Крестьяне в ряде мест Украины материально поддерживали бандитов. Активизировались во многих местах «перебрасываемые из Польши петлюровцы», которые создавали на Украине отряды с целью разрушения железнодорожного транспорта, мостов, огнескладов и других советских предприятий. Одновременно в Украине, особенно в Волынской, Подольской, Киевской, Екатеринославской, Харьковской и Полтавской губерниях усиливался террор в отношении советских и партработников с целью парализовать экономическую жизнь, привести к дезорганизации советского аппарата. По данным ОГПУ в 1923 г. в Украине функционировало 57 банд с 458 бандитами. Кроме этого, создавались новые «бандитские отряды пехоты и кавалерии».

Особое место занимал так называемый пограничный бандитизм, например, в Украине (Подолия и Волынь), в Закавказье (Армения, Азербайджан) и в Туркестане (бухарская и афганская границы). В Украине вторжение банд, несколько ослабевшее к концу октября 1922 г., к середине ноября 1922 г. вновь усилилось. В Закавказье угрожающие размеры принимали действия банд, вторгавшихся из Персии. В Сибири бандитизм сохранял преимущественно политический характер и имевшиеся 63 банды насчитывали в своем составе свыше 1 500 бандитов.

Достаточно высоким оставался в 1922–1923 гг. уровень уголовного бандитизма, который проявлялся наиболее часто в ограблении поездов, населения деревень и городов и был характерен для таких районов как: Центральный, Украина, Поволжье, Урал, Петербургский, Карелия. Очевидное усиление уголовного бандитизма наблюдалось в Воронежской, Тульской губерниях, в Петроградском округе (Северо-Западный край, где действовало 20 банд, насчитывающих 164 человек). В Западном крае банддвижение нацеливалось на террор советских и партработников, а также грабеж мирного населения. Характеризуя уровень «бандитизма» в Центральных губерниях, ОГПУ отмечало, что здесь он носил чисто уголовный характер и особенно развит в Тульской, Орловской и Рязанской губерниях. Здесь бандитизм питался за счет усилившихся побегов из тюрем уголовных элементов, причем местами банды были весьма активны. Так, в Новосильском уезде Тульской губернии две оперировавшие там банды, несмотря на свою малочисленность (7–12 человек), терроризировали население и органы управления уезда.

Что касалось региона Приволжья (по терминологии документов 1920-х гг.), то, например, население Еланского уезда Саратовской губернии, недовольное налогами и имевшее оружие, представляло благоприятную почву для антисоветских выступлений. Благоприятную почву для действий уголовных банд создавали здесь последствия голода. Более всего бандитизм был развит в Царицынской губернии, где банды, большей частью конные, терроризировали местные власти и милиционеров. Во всех губерниях Приволжья был развит мелкий уголовный бандитизм. Всего в Приволжье в середине 1922 г. действовало 16 банд (600 штыков и 70 сабель).

Что касается Урала, то бандитизм здесь был развит незначительно. На Урале бандам удавалось скрываться и они были практически неуловимы, так как терроризируемые ими крестьяне боялись их выдавать. В Кирреспублике банды уходили в подполье, однако агитация духовенства и бывших белых, а также близость Сибири усугубляли здесь возможность организации контрреволюционного движения.

В 1922–1923 гг. активизировались банды в Актюбинской, Уральской, Акмолинской и Семипалатинской губерниях. Отряды басмачей (мобилизовали население и лошадей) всячески избегали столкновения с русскими войсками, собирая свои силы и готовясь к новым боям. В Западной Сибири бандитизм несколько уменьшился к 1922 г., однако опасным оставался район горного Алтая и Ойратии. Дело осложнялось фактом побега из тюрьмы трех видных руководителей банд, оперировавших там еще в 1920–1922 гг.

В Восточной Сибири бандитизм усилился, хотя действия банд и не имели крупного масштаба, в определенной степени географические условия и распыленность банд затрудняли борьбу с ними. Банды стремились забрать лошадей и заготовить продовольствие, а главными районами их действий являлись Иркутская, Енисейская и Красноярская губернии. В рассматриваемый период в Западной Сибири отмечалось 11 банд (125 человек), в Восточной Сибири – 20 банд (250 человек).

В Туркестане в Ферганской области среди басмаческих отрядов происходило разложение, а джигитов удерживали от добровольной сдачи властям только угрозы расправы с их семьями со стороны курбашей. Самые крупные шайки избегали столкновений с красными отрядами, занимаясь исключительно мелкими грабежами. Попытка курбаши Ислам-Кули созвать предводителей отрядов для информационного сообщения об отношениях Англии и России не удалась из-за их неявки.

В Бухаре продолжалась концентрация крупных отрядов под общим руководством Селим-паши, избранного главнокомандующим. Перейти к крупным операциям предполагалось только после праздника уразы. Среди населения велась агитация за продовольственную помощь войскам, причем говорилось об ожидаемой помощи от Англии. Эмиром Бухарским был направлен с территории Афганистана ряд лиц для назначения их беками Балджуанского и Кулябского районов. Всего банд насчитывалось 82 (до 12 000 штыков и сабель при 30 пулеметах и двух орудиях).

Бандитизм на Дальнем Востоке в конце 1922 г. усилился, особенно в Приморской губернии. Почва для местного бандитизма здесь была вполне подготовлена японской интервенцией и остатками земской рати белой армии Дитерихса. Особенно значительной считалась банда Овечкина, насчитывавшая 250 пеших и конных и связанная с зарубежным Главным штабом партизанских отрядов Приморья. А всего в Приморской губернии числилось 6 банд (680 человек).

На территории Китая и Маньчжурии шло усиленное формирование белоофицерских отрядов. В Харбине в ведении Главного штаба партизанских отрядов Приморья находилось до 3 000 человек, разбросанных в виде ячеек вплоть до монгольской границы. Организация рассчитывала на помощь Японии, которая предполагала организовать до 10 000 партизан. Всего в Китае и Маньчжурии действовали четыре банды – более 800 человек. Кроме того, в антисоветских организациях Харбина, Шанхая и др. насчитывалось до 12 000 белых офицеров царской армии.

Численность банд составляла от нескольких человек до нескольких сотен, порой тысяч

Советской властью предпринимались все меры, которые были только возможны для усмирения районов, в том числе тех, где количество восставших превышало несколько десятков тысяч человек. Численность банд, согласно документам, составляла от нескольких человек до нескольких сотен, порой тысяч.

Например, в 1922 г. в донесениях ГПУ можно встретить следующие свидетельства о численности банд: «Джунаид-хан был намерен довести численность своих повстанцев до 1500 сабель»; «банда Серова, когда уменьшилась, составляла 900 человек», «Петлюровская организация насчитывала до 4 000 участников»; «в районе Якутска действовала банда в 500 человек при трех пулеметах»; «бандитизмом был охвачен весь район Якутска, здесь собирались отряды в 2 000 человек»; «отряды басмачей насчитывали 5 000 человек»; «общее число бандитов на Украине в рассматриваемый период определялось приблизительно в 1 500 человек, сгруппированных в 70 бандах»; «общее количество бандитов, оперировавших на территории ЮгоВостока и Закавказья, превышало 1 300 человек».

В Якутской области, «значительная часть которой находилась в руках бандитов», их численность, по одним данным, достигала 6 тысяч, по другим – не менее двух тысяч. По чекистской информации, «число банд в Украине приблизительно было равно 70, с общим количеством бандитов – 1 500 пеших и конных при 16 пулеметах»; на территории СКВО всего действовало 25 банд численностью в 1 225 штыков – сабель при 34-х пулеметах»; «по Сибири было зарегистрировано до двух тысяч бандитов в 30 бандах»; «общая численность банд петлюровской окраски – 47, а бойцов – 1 270 при 15 пулеметах»; «махновских – одна банда, бойцов – 12»; «в начале августа в Туркестане было 90 банд численностью 31 280 человек, к концу августа осталось 67 банд численностью 22 140 человек»; «в КТК (Карельская Трудовая Коммуна) насчитывалось 250 бандитов, действовавших небольшими отрядами по 10–15 человек каждый»; численность «банды-группы» Зиновьева, действовавшей совместно с бандами Соловьева, Кулакова и Родионова, достигала 200 человек.

На 1 октября 1922 г. в Украине числилось 35 банд, 525 бойцов при трех пулеметах; на 1 сентября 1922 г. было свыше 80 банд, 1 500 бойцов при пятнадцати пулеметах; на 1 ноября 1922 г. – уже 35 банд общей численностью свыше 700 человек при четырех пулеметах.

«В Северо-кавказском округе на 1 октября 1922 г. числилось 28 банд и 1 350 бойцов при 36 пулеметах»; «в Бухаре числилось активных банд 27 и до 4 800 бойцов», «в Ферганской области в сентябре 1922 г. активно проявили себя 19 банд общей численностью в 3 800 человек». Чекисты фиксировали в Самаркандской области «некоторое увеличение численности басмачей, достигавшей в сентябре месяце 2 300 человек».

Весьма характерным было «движение численности бандитизма в Туркестане». Общая численность их здесь составляла 45–46 тыс., но в августе 1922 г. там числилась 31 тыс. бандитов, в сентябре уже менее 13 тыс., к концу октября – 7 тыс.

В Закавказье к лету 1922 г. действовало 17 мелких шаек из местного населения общей численностью 500 с лишним человек и большие персидские погранбанды, переходившие из-за рубежа, общей численностью до 5 600 человек. Большинство банд здесь, по оценке ГПУ, имело преимущественно уголовный характер. На 10 ноября 1922 г. в Закавказье было зарегистрировано 7 банд численностью в 160–170 человек и на условном учете состояло 9 банд численностью 130 человек. Всего в Западном крае к весне 1923 г. оперировала 21 банда – 180 бандитов. Усиливался бандитизм в Белоруссии.

В целом в Западном крае отмечался, по данным ОГПУ, рост бандитизма, хотя настроение крестьянства в целом сохранялось удовлетворительное. Активизировались остатки полуразбитых банд, имевших старые связи, а также банды закордонного происхождения, особенно в Белоруссии. Деятельность банд здесь выражалась в грабеже и терроре мирных граждан и совработников. Всего в Западном крае ОГПУ фиксировало 24 банды – 163 бандита; зарубежных банд: в Польше – 7 (300 бандитов) и в Латвии – одна неустановленной численности.

Характеризуя «бандитизм» на Юго-востоке страны, ГПУ, прежде всего, отмечало уголовно-бытовой характер движения в республиках Северного Кавказа, где это движение использовалось «националистическими группами, втягивавшими горское население в антисоветскую деятельность». В Дагреспублике этими группировками население призывалось к восстанию против советской власти. Всего в регионе насчитывалось 28 банд, в их составе было 1 015 штыков и сабель и 6 пулеметов. Отмечалось усиление деятельности в Чечне и Дагестане очень популярного и авторитетного среди населения организатора антисоветского движения Гоцинского, целью которого было собрать вооруженные силы для выступления против советской власти.

В Донской и Кубано-Черноморской областях при наличии благоприятных условий бандитизм легко принимал политический характер ввиду сочувствия населения бандам, деятельность которых выражалась в налетах на исполкомы и железнодорожные станции и сопровождалась убийствами мирных граждан, партийных и советских работников. Отдельные банды весьма значительной численности действовали в районе ст. Екатеринославской – 100 сабель, Невинномысского участка – 160 человек, Краснодара – 60 человек. В июне 1923 г. был ликвидирован ряд мелких банд, в том числе «политбанда» «Червонный валет».

В горских республиках Северного Кавказа в 1923 г. был развит главным образом по терминологии того времени «национально-бытовой бандитизм». Он выливался в грабежи аулов, проезжавших граждан и совработников. Вдохновителем банд был популярный горский князь Гоцинский. Особенно сильно было развито абречество, питавшееся национальной рознью. Всего на Юго-востоке в первой половине 1923 г. насчитывалась 31 банда (около 1 000 штыков и сабель).

Значительную деятельность проявлял в Грузии помощник Челокаева Гвирцецелли, организовавший банды из белых офицеров, и в Азербайджане – Косума, почитавшийся местным населением за святого. Более активным был так называемый «погранбандитизм», поддерживаемый племенами, жившими в Персии, которые после разоружения их персидским правительством снова взялись за грабежи мирного населения. В июне 1923 г. ОГПУ зафиксировало 8 налетов этих банд, сопровождавшихся угоном скота из пограничных сел. Развитию здесь бандитизма способствовала слабость охраны границ, а местами и полное ее отсутствие. В целом на Кавказе после активных операций ГПУ и военного командования бандитизм несколько уменьшился.

В Северо-Западном крае политбандитизм проявлялся преимущественно в Псковской, Новгородской и Петроградской губерниях, где деятельность банд сводилась пока только к созданию подполья. Банды были тесно связаны с закордонными монархическими организациями. Так, на территории Финляндии под видом сельскохозяйственной школы функционировала военная школа для карел. Бандформирования фиксировались также в Режице и Риге. Уголовный бандитизм был характерен и достаточно развит в Череповецкой, СевероДвинской и Вологодской губерниях. Всего банд: на территории Финляндии насчитывалось три, в Латвии – три и в Эстонии – одна, внутри всего округа – 14 банд (185 бандитов).

Формы противостояния органам советской власти со стороны участников бандформирований были различными

Наиболее активной формой противостояния органам советской власти со стороны участников бандформирований были антисоветские восстания. Им предшествовала усиленная подготовка населения к подобным акциям, втягивавшим в свою орбиту, как правило, до нескольких тысяч человек. В 1922 г. ГПУ фиксировало факты восстаний в Сванетии, «туземного населения» округа Хевсуретии, попытку поднять восстание в Кахетии, а также ряд восстаний, вспыхнувших в восточной части Вилюйского уезда. В документах ГПУ имеется информация о намерении поднять восстание среди чарджуйских туркмен, об угрозе начать восстание против органов советской власти со стороны банды Челокаева, насчитывавшей первоначально 70–90, а затем резко возросшей до 1 700–2 000 человек. В документах ОГПУ делался вывод о том, что политбандитизм в Грузии в октябре 1922 г. вылился в форму восстания.

В информационных сводках имеется упоминание о том, что происходило «совещание кулаков чеченцев, на котором обсуждался вопрос о вооруженном восстании против советской власти» (например, чеченцами был убит председатель выездной сессии по продналогу Богданов).

В Украине банды, перешедшие из Польши и Румынии, осуществляли террор парти совработников, готовили ко времени жатвы восстание. На состоявшемся в Тарлове съезде представителей всех банд присутствовали: Петлюра, Тютюник, генерал Янченко, англичане и французы (которые обещали подвезти бандитам через Польшу 500 000 комплектов обмундирования, а англичане – амуницию и боеприпасы). ОГПУ сообщало, что в целом бандитскому движению на Юго-Западе оказывают активную помощь страны Большой и Малой Антанты.

В Закавказье руководимые меньшевиками «бандитские отряды» организовали восстание в Геокчайском уезде Азербайджана; ОГПУ была раскрыта подготовка к организации восстаний также и в других районах Закавказья, причем фиксировалась связь грузинских меньшевиков с Константинополем и Анкарой. Наиболее насыщенным «политбандитизмом с меньшевистской окраской» был район Сванетии, где банды пользовались доверием населения. Всего, по официальным данным, в Закавказье в рассматриваемый отрезок времени было зафиксировано 200 бандитов, организованных в 19 банд.

В сводках ГПУ отмечалось, что, «если восточносибирское повстанческое движение мы вынуждены квалифицировать как восстание, то туркестанские басмаческие движения мы не можем не квалифицировать иначе, как открытую войну. Движение это вот уже третий год продолжает непрерывно развиваться. Ряды повстанцев-басмачей с каждым днем увеличиваются».

Серьезную опасность для власти представляла активизация басмаческого движения в Средней Азии. Основные их действия сводились к убийствам партийного актива, волостного налогового комитета, открытым столкновениям и налетам на отдельно стоявшие роты красных частей, на гарнизоны, обстрелам погранпостов, налетам на базары. Басмачи осуществляли антисоветскую агитацию, объясняя ее чуждость местному населению. Вместе с тем басмачи осуществляли акции грабежей и убийств местного населения, собирали с жителей налоги, опустошали продсклады, уводили лошадей. Так, отряд Бахрама численностью в 200 человек произвел налет на г. Самарканд, а персидская банда угнала из селения Тумас 3 250 голов скота.

ОГПУ отмечало такие активные формы и способы действий существовавших банд, как: нападения на советские учреждения, милицию, совхозы, отдельных советских партийных работников (с применением жестокостей и зверств), на мирные крестьянские деревни, угон скота, разгром заводов, совхозов, нападения на железнодорожные линии, террор в отношении ответственных партсовработников; нападения на совучреждения и убийства совработников, налеты на желдорсеть (особенно активно: Киев, Харьков, Полтава, Одесса); железнодорожные станции, крупные местечки, уничтожение телефонно-телеграфного имущества, разрушение совучреждений; агитация за свержение советской власти; за установление власти УНР.

Борьба с бандитизмом принесла свои ощутимые результаты

ОГПУ фиксировало ощутимые результаты в борьбе с бандитизмом со стороны советской власти; по информации чекистов, «бандитизм потерял вождей», таких, как Антонов и Махно и в результате предпринятых органами советской власти действий во главе движения остались, с одной стороны, только уголовные элементы, с другой – так называемые «бандитыпрофессионалы» с многолетней практикой. В целом же ГПУ сообщало во власть, что «удалось остановить мощный и грозный поток, который грозил затопить всю Республику».

В 1922 г. органами ГПУ был ликвидирован ряд повстанческих организаций в губерниях Полтавской (Золотоношский и Лубенский округа), Харьковской (Богодуховский округ) и Екатеринославской (петлюровская повстанческая ячейка Эрастовского техникума Криворожского округа). К концу 1922 г. изменился также состав рядовых членов банд. Так, отмена разверстки приводила к отмиранию повстанчества; проведенная демобилизация в связи с окончанием войны «рассосала» армию «зеленых». Изменение социального состава бандитских отрядов приводило также к изменению и их политических устремлений, и, главное воздействовало на изменение их отношений с крестьянством. Банды, в течение многих лет бывшие формой крестьянского повстанческого движения, в большинстве районов постепенно превращались в антикрестьянские (за исключением Туркестана и Якутской области).

Анализ положения в Сибири также свидетельствовал о снижении бандитизма к концу 1922 г. Здесь оставались оперировавшие в западной части сравнительно небольшие банды (всего 7 банд общей численностью 700 человек), большей частью кулацко-эсеровской окраски с сильным налетом уголовщины при отсутствии руководящего центра. Наиболее значительно развитым по-прежнему оставался бандитизм в Алтайской губернии (пять банд, 500 человек).

Аналитики ОГПУ прослеживали такой аспект, как настроение населения как в отношении существующих органов советской власти, так и по отношению к бандитам. В документах отмечалось, что настроение населения в городах подавленное, а в деревнях слышится ропот на советскую власть, считая ее причиной голода. Среди белого офицерства было заметно оживление, они распускали провокационные слухи о готовящемся восстании и падении советской власти. В Закавказье, в Северо-Кавказском округе местное население было на стороне бандитов, в Восточной Бухаре «население и власти Бухары переходят на сторону повстанцев», в Фергане, в погранполосе бандиты пользовались сочувствием местного населения. В ряде районов местные жители, побуждаемые голодом, группировались в мелкие отряды и снабжали повстанцев продовольствием. Документы свидетельствуют о тайном заседании баев, на котором было решено помогать Джунаид-хану оружием, обмундированием и припасами. Банды «эсеровской окраски» агитировали за созыв Учредительного собрания.

Что касалось настроения населения в отношении «банддвижения», то, например, в Туркестане население активно помогало организациям басмачей и проводилась идея о том, что советская власть здесь временная, и что Туркмения должна отойти под протекторат Афганистана и Англии. ГПУ сообщало во власть о том, что достаточно популярны среди населения, особенно Средней Азии, лозунги «Бей коммунистов», «Долой конфискацию и земреформу». Среди мусульманского населения влиянием и популярностью пользовались турецкие офицеры. ОГПУ фиксировало факты усиленного развития бандитизма в Закавказском округе и повстанчества в Бухаре.

Вместе с тем в документах ОГПУ проводится мысль о том, что именно крестьянские настроения обеспечили разгром петлюровских банд в Кременчугской губернии, где в сентябре 1922 г. была раскрыта обширная петлюровская организация, охватывавшая всю Кременчугскую и часть Николаевской губерний, а также несколько более мелких организаций в Чигиринском районе.

Борьба с бандитизмом в целом в губерниях Центра (17 банд численностью до 200 бандитов) была успешной и проходила при сочувствии и поддержке населения.

К концу 1922 г. по СССР из всех областей и губерний Северного Кавказа, по мнению аналитиков ГПУ, «одна лишь Горская республика по-прежнему изобилует многочисленными бандами, что объясняется как воинственностью племен, населяющих территорию республики, так и неумелой политикой местной власти, самовольно повысившей ставки продналога. Здесь бандитизм, руководимый всякого рода националистическими группировками, грозит вылиться в большое восстание. Антисоветское движение, направленное к срыву продовольственной кампании, наиболее резко выявилось в аулах Горной Чечни. В Закавказье тревожным районом остается только Грузия. В октябре там произошло массовое восстание в Хевсуретском районе. Восстание это было возглавлено популярным в Грузии бандитом Челокаевым. Подавление его заняло около двух недель».

В декабре 1922 г. «бандитское движение», по оценке ОГПУ, дало весьма резкое уменьшение если не числа банд, то количества бандитов. Вместе с тем отмечалось такое явление, как уменьшение политбандитизма всюду, не исключая и окраин, и, напротив, рост почти повсеместно, несмотря на холодное время года, уголовного бандитизма,

К концу года достаточно успешно развивался процесс борьбы с басмаческим движением в Туркестане, в Азербайджане политического характера бандитизм не носит и являлся, по данным чекистов, исключительно уголовнобытовым.

Усилиями частей Красной Армии и войск ОГПУ, милиции в Восточной Сибири и Закавказье борьба с банддвижением давала, конечно, положительные результаты, в этих районах бандитизм уменьшался. Что касается Туркестана, то внешне банды как бы избегали открытых действий, но имелась информация о том, что они готовятся к будущим выступлениям.

Противодействие банддвижению по СССР оказывали как силы РККА, так и войска ГПУ и ЧОН. Были задействованы кавалерийские силы, действовавшие совместно с пехотинцами (нередко даже до 1 800 человек). Части РККА уничтожали бандитов, отряды басмачей (было убито, по данным ГПУ, около 500 «бандитов»). Многие переходили сами на советскую сторону.