Читать книгу Путь к волхву - Группа авторов - Страница 3

Экипажи двух машин. – Ливадия и Анна. – Остатки былого могущества. – Купание в Японском море. – Находка. – Пирамиды Брат и Сестра. – Семь слоёв краски. – Кукумария. Дорога продолжается с дождём. – Музей в Сергеевке. – Сохранённое время

Нас набирается девять человек на двух машинах. Из всех попутчиков мне хорошо знакомы только Андрей, руководитель строительной компании из Крыма, организатор и вдохновитель нашего путешествия, со своей молодой супругой Викторией и его компаньон по бизнесу Виталий. С коренным жителем Владивостока, так сказать, местным аборигеном Димой мы связывались по электронной переписке. С остальными меня знакомит Андрей. В распоряжении группы два автомобиля: минивэн «Ниссан», который взяли напрокат, – он совсем недавно перебрался с Японских островов, – и джип «Тойота Сурф», что принадлежит Диме. Говорят, собаки всегда похожи на своих хозяев. Машины, между прочим, тоже. И этот джип показался мне не просто похожим на своего хозяина, но, как выяснилось в дальнейшем, водитель и автомобиль по самой своей сущности оказались необычайно близки. Боевого вида, без излишеств, даже без положенного «кенгурятника», «Тойота Сурф», в сиденье которой будто врос коренастый Дима в шортах, шлёпанцах и с трёхдневной щетиной на щеках, – истинный современный Дерсу У зала.

В минивэне марки «Ниссан» нас пятеро: за рулём Андрей, рядом Алексеевич, седоватый осанистый работник Генеральной прокуратуры Украины, которого для краткости называют просто по званию – Генерал. На втором ряду сидений разместились я и молодой крымский политик Володя. На третьем ряду сидений – наши вещи и миниатюрная, сильно уставшая от морской качки Виктория. С Димой в «Сурфе» едут высокий, утомлённого вида Николай, директор крупной строительной компании, круглолицый и весёлый Виталий и ещё один Андрей, двоюродный брат Димы, по профессии сантехник, худой и прихрамывающий на одну ногу. Компания пёстрая, но дружная.

Бухта «Зеркальная»

Вначале едем вдоль морского берега, который то появляется, то исчезает за горными склонами. По берегам живописных бухт, зажатых сопками, расположены многочисленные дома отдыха, санатории, пансионаты. Попадается указатель с такой родной для крымчан надписью «Ливадия», ну как можно прилететь на край света и не увидеть селение с таким названием? Мы дружно фотографируемся у знака. К сожалению, и Ливадия, и Анна, рыбацкие селения, находятся в запустении. Местные жители рассказывают, что раньше здесь жили три тысячи человек, была собственная флотилия рыболовных траулеров, всё кипело ключом. Теперь жителей около двух сотен и три стареньких траулера. Развал некогда могучей страны катился с запада на восток, и потому дошёл сюда чуть позже, теперь волна частичного восстановления экономики снова идёт с запада и также запаздывает. С чувством досады за состояние страны возвращаемся на трассу и снова ложимся на курс.

Солнце уже не такое жгучее, около семнадцати часов, но парит по-прежнему. Проезжаем мимо залива Восток. Залив как будто вытек из моря к дороге и распластался вдоль неё. Поэтому вся обочина уставлена автомобилями отдыхающих. Мне, в отличие от остальных, кому море за четыре дня пребывания в нём поднадоело, хочется искупаться впервые в жизни в легендарном Японском море. Мы останавливаемся и прямо с обочины шоссе шагаем на песчаный пляж. Пахнет водорослями, тут же попадаются и их остатки, выброшенные накануне волнами. Вода, против моего ожидания, оказывается очень тёплой и, пожалуй, более солёной, чем в Чёрном море. Я здороваюсь про себя с водой, отражающимися в ней облаками и всем этим заливом. Предвечернее море спокойно и даже сонливо. Плыть легко и хочется не останавливаться, но мысль о том, что меня ждут восемь человек, заставляет развернуться и плыть к берегу.

Мы снова мчимся по шоссе среди поросших густым лесом сопок. Небольшие, но быстрые речушки то и дело ныряют под мосты и мостики. Живописные долины, покрытые высокими травами, с островками деревьев, причудливые изгибы морских бухт и бухточек. Всё непривычно и красиво. Уже темнеет, когда мы достигаем знаменитой бухты и города Находка. Насколько я помню историю открытия этой бухты, то её название у первооткрывателей возникло сразу, как выражение восторга и изумления от удивительно удачного расположения бухты, её исключительной защищённости как от непогоды и ветров, так и от возможного артиллерийского огня кораблей противника. Окружённая со всех сторон высокими сопками, она достаточно обширная и глубокая, чтобы принять большое количество любых судов. Мы въезжаем в Находку и сразу обращаем внимание на то, что город выглядит лучше Владивостока. Большинство домов отремонтировано, гораздо чаще попадаются новые современные здания и торговые центры, да и дорожное покрытие соответственно. Несмотря на повсеместный разор, бывший военный порт Находка работает, принимая и отгружая суда. Грузят в основном дальневосточный лес, а привозят импортную технику, химикаты, стройматериалы.

Оставшаяся пирамида Сестра у входа в бухту Находка

Проехав по вечерней Находке, останавливаемся на ночь в полупустой гостинице «Юань Дун». Немного странная гостиница под четырьмя китайскими иероглифами, в которой полулюкс лучше люкса, а утром нет завтраков. Рассвет серый, над дальними уголками бухты дымка. Мы поднимаемся на машинах по извилистой дороге, добираемся до смотровой площадки, снова обозреваем великолепный вид на бухту, но теперь уже при дневном освещении. Потом едем к месту, откуда хорошо виден вход в неё.

– Смотрите, какая правильная пирамида на той стороне, – замечает кто-то из нас.

– Их было раньше две, вон левее, видите, только основание осталось, остальное на камень для строительства срыли, – объясняет местный житель с удочкой. – Настолько симметрично расположены и одинаковы по форме были, что назвали их Брат и Сестра. Причём, как оказалось, разрытая пирамида была полой, да ещё и окрашена изнутри в семь цветов. Но самое интересное, что все слои краски строго одинаковой толщины. Точно вам говорю! У меня в гараже несколько обломков лежат, а мой сосед, учёный, на экспертизу какую-то их посылал. Как этого можно было достичь технически, до сих пор непонятно, да и кто и когда это сделал – тоже. Возможно, эти пирамиды играли роль некоего резонатора. Наша река Сучан, ныне Партизанская, впадающая в бухту между Братом и Сестрой, до уничтожения одной из пирамид никогда не выходила из берегов и не мелела посезонно, как все обычные реки, а теперь и разливается, и мелеет, да и климат изменился…

Уже позади и Владивосток, и Находка, впереди – дорога в пятьсот километров через тайгу. Экипажи двух машин присели пообедать в придорожном кафе. Наш проводник и неутомимый водитель «Сурфа» Дима предлагает кукумарию. С интересом пробую неведомую для меня пищу. Кукумария на первый взгляд похожа на вареную шкурку от свиного сала, причём плохо обработанную, с остатками щетины. На вкус – то же самое. Мне объяснили, что животное это ещё называется морским огурцом и питается, фильтруя через себя воду, как гребешки, мидии, губки и прочие «чистильщики». Мне больше понравились сушёные кальмар и осьминог, остальных экзотических названий я не запомнил…

Спутники между тем рассказывали о морском заповеднике, где они ныряли с аквалангами и где ещё можно увидеть подводный мир Японского моря во всей его недавней богатейшей красе. Вне территории заповедников всё живое с морского прибрежного дна уничтожено за годы после гибели Союза.

– Там теперь пустыня, настоящая подводная пустыня, – с горечью констатировал Андрей.

У меня сразу пропал аппетит и возникло невольное чувство вины перед съеденными редкими обитателями подводного мира.

– Самое страшное, что сделано это разорение нашими же людьми, умело поставленными в искусственно созданные условия, когда богатейшая в мире страна вдруг стала нищей и вынуждена была за ничего не значащие зелёные бумажки разрушать и раздавать другим странам свои сказочные богатства. Хорошо хоть сейчас создали несколько заповедников, благодаря которым наши дети, может, увидят остатки настоящей флоры и фауны тяжело раненного людьми, но ещё живого океана, – заключил Андрей.

Едва заканчиваем обедать, как начинает сеяться тёплый дождик – хороший знак для продолжения путешествия. По дороге я думал о том, что Великому Океану Жизни может надоесть бестолковая и вредная для него суета жадных ограниченных людей, и он может просто стряхнуть со своего тела и выбросить из сердца наш оказавшийся никчемным человеческий род! А ещё подумалось, что хрупкое равновесие мира потому только ещё длится и не обрушилось в бездну, что есть на планете люди, которые не только видят и понимают это, но и живут ради этого, как жили тысячи лет назад наши мудрые волхвы – носители знаний и хранители законов мироздания. Судя по рассказам попутчиков, к одному из таких хранителей мы и едем.

– Мы сейчас отклонимся от курса и заедем в Сергеевку, – сообщил Андрей. – Там живёт удивительный человек – скульптор, археолог-любитель, краевед.

Дождь всё моросил, мы ехали по относительно ровной местности, с шумом рассекая большие лужи на проселочных дорогах. Домики местных жителей, как и везде на нашем пути, небогатые, но почти у каждого виднеются огромные старые спутниковые антенны с облупившейся краской, стоящие чаще всего прямо на земле. Видимо, сопутствующий товар с японских свалок, приложение к автомобильному секонд-хенду.

Вот и Сергеевка. Останавливаемся у двухэтажного здания, похожего на сельское общежитие. Музей находится на втором этаже и занимает две большие комнаты, в которых на стеллажах вдоль стен и на столах разложены аккуратнейшим образом многочисленные археологические находки дальневосточной земли. Встречает нас сам хозяин Семён Никитович Гарпенко – высокий сухощавый старик с уже слабым зрением, что немудрено, ведь ему под девяносто! Он – создатель, хранитель, экскурсовод, научный работник и т. д. и т. п. этого уникального музея. Уникального в первую очередь потому, что только в нём можно увидеть многочисленные антропо- и зооморфные камни эпохи мезолита, которые являются очень лаконичными и точными изображениями различных животных, рыб, людей и даже насекомых. Древние люди использовали их, видимо, в каких-то ритуальных обрядах. Семён Никитович обнаружил целую россыпь этих загадочных камней слоем примерно четыре метра в ширину и шесть в длину.

– Я по профессии скульптор и поэтому лучше других вижу и понимаю форму камня, замечаю следы обработки и быстрее могу разгадать замысел древнего ваятеля. – Старый скульптор говорит увлечённо, как всякий человек, повествующий о любимом деле. Глаза его загораются, годы на время отодвигаются, перестают давить на плечи и старое сердце, человек молодеет и начинает светиться изнутри. Невольно вспоминаешь о том, что наши предки считали себя детьми Солнца. И все мы, такие разные по увлечениям и профессиям, по социальному положению и возрасту, забываем о времени и слушаем, слушаем вдохновенный рассказ увлечённого человека. Мамонты, саблезубые тигры, шерстистые носороги оживают перед нашим внутренним взором. Предстают корейские фанзы и храмы, а также цивилизация загадочных джурдженов, великая империя которых простиралась ранее над всем этим краем. В музее представлены остатки стен и черепичных крыш этих древностей. А ещё конская сбруя, гири для развеса товаров, украшения, детали одежды, деньги разных эпох и народов, обитавших на этой земле, старинные фотографии, предметы быта. Представлено само время, давно ушедшее, но зацепившееся за вот эти материальные предметы – пуговицы, амулеты, кости древних животных. И нам, живущим каждый своей суетой и заботами, вдруг захотелось прикоснуться к неуловимому времени, к его невидимому, но могучему потоку, который никто не в силах изменить или остановить.

Наверное, в каждом из нас всё-таки есть связь с живыми нитями прошлого, и эти нити тянутся к нам сквозь тысячелетия от древних пращуров, которые всегда сверялись с вечным потоком времени и его законами, которые мы теперь именуем Законами Мироздания и Законами Космоса. И может быть, каждый из нас – и успешный бизнесмен, у которого время расписано по минутам; и молодой напористый политик, чьи мысли заняты всевозможными раскладами и комбинациями политических игр; и работяга-сантехник с обычными проблемами – батареи в квартире поменять, ремонт сделать, матери помочь; и честный служака на ниве закона, дошедший до вершин своей карьеры, – все вдруг задумались о Времени и Вечности.

У большинства наших людей есть «дело» и интерес к глобальным мировоззренческим вопросам, даже у тех, кто пытается заглушить эту связь таким мощным «ударным» средством, как сигареты и алкоголь. Такова сила и мощь прадавних генов, переданных нам по родовым каналам от нашей матушки-земли и живущих в нас, несмотря ни на что. Я вспомнил, как мои земляки, немцы из Казахстана и Сибири, с радостью сообщали, что поставили у себя дома, где-нибудь под Штутгартом или Кёльном, спутниковую антенну и теперь смотрят новости НТВ и других российских каналов. Я не мог понять их радости, пока сам не прожил в Германии месяц. Вот тогда-то я почувствовал на себе, что такое информационный голод! В местных, так называемых, новостях просто не было новостей в привычном для нас мировом масштабе. Грязное бельё предвыборных скандалов, криминальная хроника, да ещё о немецких заложниках на Филиппинах – вот и все темы. Как дохнуло на меня вольным ветром информации, когда, приблизившись к польской границе, радио моей «Джетты» стало ловить польские станции, и потекла в изголодавшийся мозг информация о событиях в Иране, Ираке, Афганистане, Африке, не говоря уже о родном СНГ! Вот почему мы все внимательно слушаем старого скульптора и впитываем дух времени, вот почему нас влекут неизведанные места и глубины морей, удивительные люди и события – нам постоянно нужна новая информация, за счёт владения которой многие тысячи лет выживали наши предки. Выживем и мы, и наши потомки, если будем жить в гармонии с природой, если будем брать информацию для познания и созидания, а не грабить свою землю и превращать её в безжизненную пустыню, каковым, например, стал залив Петра Великого, да и многие другие места.

Мы тепло прощаемся с Семёном Никитовичем, вносим свой денежный вклад в фонд музея и мчим дальше, разбрызгивая лужи на дороге. Ну вот и ещё одно подтверждение тому, что мир наш держится именно благодаря Хранителям, энтузиастам-исследователям древних рукописей и истории, учёным и археологам по душевному призванию, а не ради стяжания каких-то научных регалий, денег и славы.