Читать книгу Круг - Группа авторов - Страница 13

Ребекка лежит в кровати и слышит поворачивающийся в замке ключ. Вот мама снимает куртку и туфли. Открывает дверь в комнату братьев. В комнату сестер.

Ребекка уже заглядывала к ним. Когда они с Мину расстались, она вдруг поняла, что дети пробыли одни дома целую ночь. А вдруг что-то случилось? Вдруг пожар? Или кто-то из них проснулся и не нашел дома ни мамы, ни Ребекки? Вышел на балкон, упал, разбился…

Она бежала так быстро, как только хватало сил. Но дома все было в порядке, тихо, спокойно.

Мамины шаги в коридоре приближаются, и Ребекка заставляет себя дышать спокойно. Но дверь комнаты не открывается. Мама сразу проходит на кухню.

Ребекка лежит в постели, чувствуя странную смесь облегчения и грусти оттого, что мама перестала относиться к ней как к ребенку. В пять-шесть лет Ребекка уже присматривала за Антоном и Оскаром, следила, чтобы они не ссорились, чтобы хорошо себя вели. То же самое было потом с Альмой и Муa. Мама всегда называла Ребекку самой лучшей маленькой няней на свете.

Ребекка садится в кровати, думая про свою новую семью, которую она повстречала сегодня ночью. И здесь от нее требуется то же самое. Вести за собой, помогать решать конфликты и связывать группу в единое целое. Сможет ли она? Хватит ли сил?

Она выходит в кухню, где мама готовит завтрак.

– Ты уже проснулась? – спрашивает мама, ласково обнимая Ребекку.

Настроение у Ребекки сразу улучшается. Им с мамой редко удается побыть наедине.

Они вместе накрывают на стол, и мама рассказывает о драматических событиях, с которыми прошлой ночью столкнулись врачи городского отделения «скорой помощи». В «Ётвендарен», единственной гостинице города, была большая драка, после которой одного мужчину зашивали семью стежками. Еще один избил свою жену горячей сковородкой за то, что у нее пригорела свиная вырезка. Пожилая женщина, работавшая в ночную смену на пилораме, умудрилась отпилить себе левую руку. Какой-то маленький ребенок так испугался темноты, что у него случился припадок: он был уверен, что под окном на улице бродят чудовища.

– Сразу видно, что полнолуние, – говорит мама, ставя на стол плошки для йогурта.

У мамы есть теория, что в полнолуние люди ведут себя по-особому. Раз Луна влияет на приливы и отливы, она должна влиять и на людей, которые тоже в значительной степени состоят из воды. Все – и необычно большое количество родов, и преступления, и бессонница – в мамином мире объясняется лаконичным: «Должно быть, полнолуние».

– Наверно, безумие усиливается, когда луна красная, – предполагает Ребекка.

Мама смотрит на нее вопросительно.

– Что ты имеешь в виду?

Ребекка теряется.

– Ну она же была красная ночью. Кроваво-красная.

– Как странно, что ты говоришь это, – говорит мама. – Некоторые пациенты тоже упоминали красную луну. Но когда мы с докторами пошли посмотреть, луна была совершенно обычной.

Мама наливает себе кофе.

Ребекка смотрит в окно. На светлом утреннем небе замешкалась бледная луна. По-прежнему красного цвета. Мама перехватывает взгляд Ребекки, но никак не реагирует. По-видимому, она не видит в луне ничего необычного.

– Мне, наверное, приснилось, – тихо говорит Ребекка.

Она на секунду задумывается.

– Мам…. ты не слышала ничего странного про «Болотные Копи»?

– Что-что?

– Ну, я не знаю, никто не говорил, что там случаются странные вещи?

Мама удивленно смотрит на нее.

– О чем ты?

– О парке отдыха!

– Каком парке?

– «Болотные Копи»!

Мама морщит лоб.

– Звучит вроде знакомо. Где он находится?

– У нас, в Энгельсфорсе.

Мама в молодости часто ходила в «Болотные Копи» на концерты и танцы. И много раз с удовольствием рассказывала об этом. Но сейчас она только смеется.

– Тебе действительно снилось что-то странное сегодня, – говорит мама.

– Да, наверное, так и есть, – бормочет Ребекка.

* * *

Как странно сидеть за кухонным столом и завтракать, будто ничего не случилось, думает Ванесса. Жевать, глотать, жевать, глотать, пить сок. Как будто все как всегда.

Мама выходит из спальни и кладет руку ей на плечо. Ванесса жмурится, ей приятно.

Но мама почти сразу убирает руку. Их объятия стали такими мимолетными. И в этом виновата сама Ванесса, которая слишком часто раздраженно вздыхала, когда мама пыталась ее приласкать. А сейчас ей очень хочется, чтобы мама обняла ее, как раньше.

– В галерее открылся новый магазин, «Хрустальный грот», – говорит мама.

– Они что, продают там хрусталь?

Мама не понимает сарказма.

– Да, и этерические масла, и еще много всего. И вроде бы даже по руке гадают. Хозяйку магазина зовут Мона-Лунный Свет.

– Мона-Лунный Свет? Ничего себе имечко!

Мама смеется и наливает воду в кофеварку, стоящую у раковины. Когда аппарат начинает булькать, она потягивается и зевает.

– Никке звонил, когда ты была в душе. Похоже, ночью в городе было весело.

– Что в Энгельсфорсе значит «весело»?

– Большая драка в «Ётвендарен» и целая куча пьяных стычек по всему городу. Никке сказал, что никогда не видел ничего подобного. Он уже уходил с работы, когда ему позвонили насчет женщины, которая повесилась на коньке крыши в Риддархюттан, совсем рядом с начальной школой. Он отправился туда и сказал, что дома будет не раньше, чем через несколько часов.

– О господи, какая жалость – пропустить Никке. День теперь испорчен, – говорит Ванесса.

И сразу жалеет о сказанном, увидев огорченное лицо мамы.

– Боже мой, Ванесса. Ну неужели тебе не надоело? Никке – папа Мелвина. Ты должна принять его.

– Я приму его, когда он примет меня.

– Когда ты только повзрослеешь?

Угрызения совести, которые Ванесса только что испытывала, мгновенно улетучиваются. Она едва сдерживается, чтобы не наорать на маму.

Мама встречалась с Никке всего пару месяцев, потом забеременела и радостно сообщила Ванессе, что у нее будет брат или сестра. Втайне Ванесса надеялась, что Никке убежит от ответственности. Но нет, он захотел стать отцом, и они с мамой съехались как раз перед родами.

Ванесса не может не любить Мелвина, хотя слушать по ночам его плач было совсем не прикольно, но Никке Ванесса возненавидела с первой секунды. Он никогда не напрягается, чтобы сделать их общение приятным, – только она все время должна подстраиваться. А мама этого не видит. Она закрывает глаза на недостатки Никке, позволяя ему командовать в доме.

– Сама сначала повзрослей, – огрызается Ванесса, выходя в коридор.

– Не смей так со мной разговаривать, – говорит мама и идет за ней.

Ванесса захлопывает дверь перед самым ее носом.

* * *

– Слышала коров ночью? – спрашивает дедушка, когда он и мама заходят в кухню после утренней дойки.

– Что? – откликается Анна-Карин с набитым ртом, жуя бутерброд с сыром.

– Они мычали в стойле как сумасшедшие, – хрипит мама. Голос вернулся к ней, но не полностью. – Из-за них я не спала ни секунды. Правда, я и так не сплю из-за больной спины.

– Я, наверно, крепко спала, – бормочет Анна-Карин.

– Да? – говорит дедушка. – А выглядишь усталой.

– Надеюсь, ты не подхватила простуду, – говорит мама, закуривая сигарету.

Дедушка подходит к столу и кладет руку на лоб Анны-Карин.

– Температуры, во всяком случае, у тебя нет.

Раньше Анна-Карин с радостью притворилась бы больной. Осталась бы дома, в безопасности. Но сейчас все по-другому. Первый раз в жизни она хочет в школу.

– Я хорошо себя чувствую, – говорит она.

Дедушка похлопывает ее по плечу, довольно сильно – так он выражает свою любовь.

– Это кровавая луна не давала коровам спать. Может, она потревожила и твои сны?

– Кровавая луна? – фыркает мама. – Вечно ты выдумываешь. Я не видела никакой кровавой луны.

Анна-Карин косится на дедушку. Ей до боли хочется рассказать ему о том, какие чудесные события произошли с ней, как изменилась ее жизнь. Но она не может забыть предостережение. Не доверяйте никому.

Анна-Карин возвращается в свою комнату и смотрит в зеркало.

Она знает, что не красавица. Но у нее красивые глаза. Большие, необычного зеленого цвета. И красиво очерченный рот, особенно когда она улыбается. Она пробует улыбнуться перед зеркалом. Зубы белые и ровные. Это уже неплохо.

Она берет обычный лифчик вместо того, который утягивает грудь. Большинство девчонок мечтает о большой груди, напоминает она себе.

Но когда она застегивает джинсы, уверенность снова покидает ее. Какие уродливые жирные складки на животе, ни у кого из девчонок таких нет! Она надевает безразмерную футболку, сверху накидывает спортивную кофту. Вот так-то лучше.

Анна-Карин снова улыбается своему отражению в зеркале. Теперь она будет улыбаться чаще.

* * *

Мину подходит к школе, когда, взвизгнув тормозами, у ворот останавливается школьный автобус. Из него выходят ребята. Мину видит Анну-Карин. Их взгляды на мгновение встречаются. Анна-Карин улыбается – так мимолетно, что Мину сомневается, не показалось ли ей, – и снова опускает взгляд. Лицо скрывается за пеленой волос.

– Мину! – кричит Ребекка, идя к ней.

Трудно поверить, что они расстались всего несколько часов назад. И при каких обстоятельствах!

– Мы не должны показывать, что знаем друг друга, – тихо говорит Мину, когда они встречаются.

– Мы же учимся в одном классе!

– Но общаться-то не обязательно?

Ребекка странно смотрит на нее, и Мину понимает, что ведет себя как идиотка.

– Извини. Я переборщила, – говорит она, пока они идут рядом. – Просто все так странно.

– Я знаю, мама сказала, что ночью в отделении «скорой помощи» было полно народу. Столько всего странного случилось. А твой папа слышал что-нибудь? Ну, в смысле, через газету.

– Он уже ушел на работу, когда я проснулась. Ну то есть сделала вид, что проснулась.

– Ты тоже совсем не спала?

Мину качает головой. Она чуть было не сказала, что сразу по приходу домой набросилась на учебник по химии, но вовремя сдержалась.

– Самое странное, что некоторые пациенты видели красную луну, – продолжает Ребекка, остановившись у школьной калитки. – Но когда мама и остальные доктора посмотрели, они не увидели ничего особенного. И когда мы сегодня утром смотрели на луну вместе, то я видела, что она красная, а мама – нет.

– То есть не все это видят? – говорит Мину.

– Похоже, что нет. И моя мама не поняла, что я имею в виду, когда спрашиваю про «Болотные Копи». Словно напрочь забыла о существовании парка.

Мину пробирает дрожь.

– Может, потому это место и считается безопасным. Я читала в одной книге про дерево, которое видели только те, кто уже знал, что оно там есть. Может, и здесь так же… – Мину резко замолкает и краснеет, обнаружив, что опять болтает без умолку. – Но это была просто детская книга.

– Смотри-ка, мы уже всерьез обсуждаем то, что произошло, строим гипотезы, – замечает Ребекка.

Мину смеется. Да, история удивительная и непонятная. Они снова двигаются с места и проходят мимо Ванессы, которая провожает их взглядом, но не произносит ни слова.

– Похоже, что-то случилось, – говорит Ребекка.

Только сейчас Мину обращает внимание на толпу ребят в школьном дворе.

К ним подходит Густав и целует Ребекку так нежно, что Мину отводит глаза. Густав и Ребекка – идеальная пара. Когда видишь подобные отношения по телевизору, обычно утешаешь себя тем, что в реальной жизни такого не бывает.

«Каким будет парень, который поцелует меня?»

Мину думает об этом практически каждый день. Поздно вечером, перед тем как заснуть, она иногда представляет, что первым мужчиной, поцеловавшим ее, будет Макс. Но при свете дня эта мысль кажется детской и абсурдной.

– Вы видели? – говорит Густав.

Мину и Ребекка быстро переглядываются.

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает Ребекка.

– Если спрашиваешь, значит, не видела. Пошли!

Он берет Ребекку за руку и жестом зовет Мину идти с ними. Мину идет следом. Теперь она замечает, что ученики стоят, разбившись на две отдельные группы, довольно далеко друг от друга. В центре двора пусто.

– Вот, – показывает Густав.

Школьный двор пересекает трещина. Она неширокая, но тянется от футбольных ворот до засохших деревьев.

– Ходят слухи, что обвалились старые шахтные стволы, – говорит Густав.

– Я думаю, вряд ли школу стали бы строить над старыми шахтами, – сомневается Мину. – Копи к тому же находились довольно далеко отсюда…

– Может быть, здесь когда-то пробовали бурить, – перебивает Ребекка.

Когда Густав отворачивается, она многозначительно смотрит на Мину. Ребекка сама не верит в свое объяснение. Но оно сразу снимает лишние вопросы. Расщелина наверняка имеет отношение к тому, что случилось ночью, поэтому не стоит вдаваться в подробности.

Входные двери отворяются, и на лестницу выходит директор. Она спокойно стоит и ждет, пока гул на школьном дворе постепенно утихнет. Когда она начинает говорить, каждое ее слово слышится так отчетливо, как если бы она говорила в микрофон.

– Я вынуждена просить вас покинуть школьный двор. Школа будет сегодня закрыта, трещину надо обследовать.

Слышны нестройные крики восторга и аплодисменты. Мину оглядывается. Перед ней стоят Ребекка и Густав. Ванесса болтает с Эвелиной и Мишель у футбольных ворот. Ида сидит на перилах лестницы вместе с Фелисией. Невероятно, но рядом с ними стоит Анна-Карин и разговаривает с Юлией.

Макс, в наброшенном на плечи пиджаке и с портфелем в руках, беседует о чем-то с другими учителями. Какой же он красивый! За спиной Макса мелькает Николаус. Мину вдруг кажется, что все они – шахматные фигуры, расставленные в ожидании решающей партии.

– Пожарная бригада уже была здесь, они проверили газовые трубы и водопровод, но им необходимо провести дополнительные исследования, – продолжает директор. – Завтра будем нагонять то, что пропустили сегодня.

Она возвращается в здание школы. Двор быстро пустеет.

– Тогда увидимся завтра, – говорит Ребекка, улыбаясь Мину.

– Да, до встречи, – говорит Густав.

Они уходят, обнявшись. Мину какое-то время смотрит им вслед, потом снова поворачивается лицом к школе. Она разглядывает скучное здание – ряды одинаковых окон, невыразительная кирпичная кладка – и пытается убедить себя, что это прибежище зла. Но думать так не получается. Не потому, что она любит это место. Но здесь она, по крайней мере, знает, кто она и что может.

Весь остальной мир в этом смысле представляет для нее полнейшую загадку.