Читать книгу Штамм. Закат - Группа авторов - Страница 16

Эрик Джексон сфотографировал протравленное окно с трех разных точек. На дежурство он всегда брал маленький цифровой «Кэнон», наравне с пистолетом и значком.

Травление кислотой стало повальным увлечением. Кислоту, купленную в обыкновенном хозяйственном магазине, обычно смешивали с обувным кремом, чтобы на стекле или плексигласе оставался четкий след. Он проявлялся не сразу – требовалось несколько часов, чтобы смесь как следует «прожгла» стекло. Чем дольше сохранялась на его поверхности нанесенная кислота, тем устойчивее становился рисунок.

Эрик отступил на несколько шагов, чтобы оценить изображение. Шесть черных отростков лучами расходились от красного пятна в центре. Он пощелкал кнопкой, перебирая изображения в памяти камеры. Вот еще один похожий снимок, сделанный вчера, в Бей-Ридже, только не такой четкий, как нынешние. А вот и третий рисунок – Эрик щелкнул его в Канарси, – он больше походил на гигантскую звездочку, какой в книгах помечают сноски, но линии смелые, нанесенные все той же уверенной рукой.

Джексон мог узнать руку Линялы где угодно. Правда, сегодняшнее изображение не выдерживало сравнения с его обычными творениями и больше походило на работу любителя, однако тонкие дуги и точные пропорции рисунка однозначно выдавали автора.

Этот тип шлялся по всему городу, иногда за одну ночь его «шедевры» появлялись в самых разных местах. Как такое возможно?

Эрик Джексон был сотрудником специального подразделения Полицейского управления Нью-Йорка – общегородской оперативной группы по борьбе с вандализмом. В его задачу входило выслеживать вандалов и пресекать их действия. К правилам Полицейского управления, предусматривающим наказание за рисование на улицах, он относился как к Священному Писанию. Даже самые красочные, хорошо прорисованные граффити представляли собой публичное оскорбление общественного порядка. И призывали других рисовальщиков расценивать городскую среду как свои угодья, где можно делать все, что душа пожелает. Свобода самовыражения всегда была знаменем для разного рода негодяев, ведь разбрасывание мусора – тоже своего рода акт самовыражения, однако за это вполне можно угодить в каталажку; здесь правила жесткие, и их пока никто не отменял. Порядок – вещь хрупкая; чуть что – хаос всегда рядом, буквально в двух шагах.

Сейчас в городе это особенно бросалось в глаза, за доказательствами не нужно было далеко ходить.

Беспорядки охватили целые кварталы в Южном Бронксе. Хуже всего было по ночам. Джексон постоянно ждал звонка от капитана, – звонка, который побудил бы его надеть старую форму и выехать на патрулирование улиц. Однако звонков не было. От капитана вообще не было слышно ни слова. Да и полицейская волна в основном молчала, когда бы Джексон ни включил радио в своей машине. Поэтому он просто продолжал делать то, за что ему платили деньги.

Губернатор никак не реагировал на просьбы призвать на помощь населению национальную гвардию, но ведь он был всего-навсего парнем, сидящим в Олбани, которого более всего беспокоило собственное политическое будущее. Ну хорошо, допустим, в Ираке и Афганистане по-прежнему остаются большие воинские контингенты, поэтому национальная гвардия малочисленна и недоукомплектована, но все же… Глядя на столбы черного дыма в далеком небе, Джексон подумал, что сейчас никакая помощь не была бы лишней.

Джексон имел дело с вандалами во всех пяти районах Нью-Йорка, однако ни один из них не бомбил фасады города так обильно, как Линяла. Этот тип был просто повсюду. Должно быть, днем он отсыпается, а всю ночь напролет метит стены своими граффити. Ему сейчас должно быть пятнадцать, максимум шестнадцать, а своей ерундой он начал заниматься лет примерно с двенадцати. Как раз в этом возрасте большинство райтеров и начинают свою деятельность: развлекаются в школах, разрисовывают почтовые ящики, ну и так далее. На снимках, сделанных камерами наблюдения, лицо Линялы всегда плохо различимо – обычно он низко нахлобучивает свою бейсболку с эмблемой «Янкиз», поверх которой обязательно натягивает капюшон плотной фуфайки, а порой и вовсе разгуливает в маске-респираторе. Экипировка Линялы мало чем отличалась от обмундирования других райтеров: широкие свободные штаны с множеством карманов, рюкзак с баллонами (краска обычно – «Крилон»), высокие крепкие кроссовки.

Большинство вандалов работали группами, но только не Линяла. Он стал своего рода молодежной легендой и, казалось, совершенно безнаказанно передвигался по самым разным кварталам и окрестностям. Говорили, он всегда носит с собой целый набор ворованных мастер-ключей, в том числе универсальный ключ для открывания вагонов подземки. Его «картинки» заслуживали уважения. Типичный портрет молодого райтера таков: невысокое чувство собственного достоинства, жажда признания со стороны профессионалов, извращенное представление о славе. Никакая из этих характеристик к Линяле и близко не подходила. Его подписью был не какой-нибудь тег – обычно это кличка или повторяющийся мотив, – а стиль сам по себе. Бомбы Линялы просто выскакивали из стен. Джексон подозревал – и это подозрение, давно выйдя за рамки предчувствия, стало едва ли не уверенностью, – что Линяла страдал навязчивым неврозом, а может быть, синдромом Аспергера, если не полномасштабным аутизмом.

Джексон хорошо понимал это отчасти потому, что и сам страдал неврозом навязчивых состояний. Он таскал с собой специальный блокнот, посвященный Линяле, мало чем отличающийся от тех альбомов, которые были непременной принадлежностью райтеров, – обязательно в черном переплете, на пружине, фирмы «Каше»: они заносили туда скетчи своих бомб. Джексон был членом особого отряда из пяти офицеров полиции, созданного в рамках оперативной группы по борьбе с вандализмом, – этому отряду придумали название ПРИЗРАК (Подразделение розыска и задержания радикальных авторов картинок). В обязанности ПРИЗРАКа входило поддержание и пополнение базы данных о злостных райтерах с перекрестными ссылками на разнообразные теги, скорописные и художественные шрифты, блокбастеры, муралы и прочее; разумеется, все это с фотографиями и адресами. Люди, которые видят в граффити род «уличного искусства», обычно видят лишь ярко раскрашенные бомбы, выполненные в «диком стиле», либо буквы-пузыри на глухих стенах домов и вагонах подземки. Однако они не видят – или не хотят видеть – банды теггеров, которые протравливают витрины магазинов, соревнуясь за то, чтобы их «бомбинг» – весьма опасного характера – был замечен и должным образом оценен, либо, что гораздо чаще, метят таким образом территорию той или иной группировки, добиваясь признания собственных подписей, а заодно наводя страх на всю округу.