Читать книгу Виктор Петрович Астафьев. Первый период творчества (1951–1969) - Группа авторов - Страница 3

В. П. Астафьев оставил потомкам замечательное творческое наследие. Писатель обладал словесным даром, отличающим настоящего художника, который заключается в способности зримо, узнаваемо и как будто просто передать картину, события личной и вместе с тем общей народной судьбы. Установка на подлинность (документальность / автобиографизм) становится одной из ведущих литературных тенденций в 60-е гг. XX в. Астафьев, как известно, начал творческий путь в 1951 г. рассказом «Сибиряк» («Гражданский человек»), продемонстрировав особую непокорность по отношению к устойчивому идеологическому канону соцреалистической литературы о войне. Таким образом, писательская индивидуальность формируется на протяжении первых десятилетий, в так называемый пермский период (1951–1969). Произведения Астафьева, становясь частью советской литературы с заданным тематическим диапазоном, одновременно определяют (не всегда, но в большинстве случаев) черты нового, «оттепельного» искусства.

Собственно, целью данного издания, характеризующего все произведения первого периода астафьевского творчества, была установка на выявление особых параметров авторского феномена, его динамики, этапов формирования творческой индивидуальности, оригинальности, а также на определение базовых ценностных аспектов и категорий регионального, национального и общечеловеческого содержания.

Авторы словаря опирались на периодизацию творчества В. П. Астафьева, предлагаемую исследователем П. А. Гончаровым, который обозначил три этапа писательской судьбы. Они определяются биографическим и, как следствие, географическим факторами. Привязка временного фактора к пространственному характерна для научной периодизации творчества многих авторов. Первый период – пермский (1951–1969), второй – вологодский (1969–1980), третий – красноярский (1980–2001).

Интересно заметить, что жизненный путь писателя имеет кольцевую композицию: первые годы жизни – до 18 лет – он провел в Приенисейской Сибири (Овсянка, Игарка, Красноярск), и последнее двадцатилетие жизни Астафьева тоже было связано с малой родиной. Проживая в Чусовом, Перми, Москве (учеба в 1959–1961 гг. на Высших литературных курсах), Вологде, Астафьев создает целый ряд произведений, попадающих под определение «сибирский текст». Ностальгическая нота, сибирские мотивы присутствуют и в «Царь-рыбе», и в «Последнем поклоне», и в «Оде русскому огороду», и во многих лучших астафьевских творениях. Сибирский код (пространство, пейзаж, мотивы, образы, язык) – это, по сути, главное, что отличает художественный мир писателя, становясь его доминантой.

Тематический диапазон астафьевского творчества неправильно, нецелесообразно ограничивать привычной маркировкой – «военная», «деревенская», «экологическая» проза: он писал о русской жизни, не делимой на мир и войну, город и деревню, природу и цивилизацию. Писатель показал все, чему сам был очевидцем, в чем участвовал, что пережил и о чем болело сердце. Бытийная проблематика включает и нравственный, и социальный, и натурфилософский, и христианский аспекты. Мотивы родства, благодарности, памяти, утраты духовных ценностей, распада человечности, наступления цивилизации на природу, трагических последствий социальных преобразований и войны и главный, на наш взгляд, мотив преодоления – мотив борьбы за жизнь в физическом и духовном смыслах – вот далеко не полный перечень всего, что определяет ключевые смыслы произведений Астафьева.

В словаре-справочнике представлены 92 произведения В. П. Астафьева, включенных автором в 15-томное собрание сочинений. Однако написано в этот период гораздо больше. В оглавлении отмечено 248 его текстов.

Издание вводит в научный и читательский оборот ряд произведений писателя, не отмеченных ранее в библиографии (всего 54). Впервые описание произведений сопровождается информацией о текстах в Пермском краевом архиве и в Архиве музея-библиотеки с. Овсянка. Уточнены некоторые связи между отдельными произведениями, история создания циклов «Затеей» и «Последний поклон» и др.

В. П. Астафьев не фигурирует как детский писатель в общих работах, нет и специальных монографических исследований (есть замечания у Е. Носова, А. Макарова и некоторых других), хотя значительная часть его произведений, особенно первого периода творчества, посвящена и предназначена детям (см. статью «В. П. Астафьев как детский писатель»). Его произведения предназначены для дошкольного возраста, введены в школьные стандарты для всех классов, рекомендованы для домашнего чтения, 22 включены в хрестоматии. В литературе и в Интернете есть достаточно работ методического характера (см. статью «Произведения В. П. Астафьева первого периода творчества в школе»). В. П. Астафьев проявил себя как публицист, значительная часть его статей посвящена проблемам творчества, особенно в первый период (см. статью «В. П. Астафьев как критик»).

До сих пор не оценены по достоинству многие астафьевские очерки (см. статью «В. П. Астафьев как очеркист»). Только в газете «Чусовской рабочий» за период с 1951 по 1955 г. он опубликовал под своим именем и псевдонимами около 100 фельетонов и очерков, которые, несомненно, оказали влияние на становление его идиостиля. Отмеченная многими назидательность его произведений, переходящая в дальнейшем в публицистичность, вероятно, идет в какой-то мере от очерковых текстов («.. закончить все же хочется мне не назиданием, а заветом…»). Часть рассказов вышли из очерков (очерк «Вдали синеет Кваркуш» стал рассказом «На далекой северной вершине»; очерк «Любовь к жизни» перерос в рассказ «Руки жены» и драму «Черемуха», очерк «Среди лагеря» стал рассказом «Среди лагеря»; очерк «След человека на земле» создал тональность и дал заголовок сборнику «След человека» и т. д.). Есть мнение, что «деревенщики» вышли из «Районных будней» В. В. Овечкина. У В. П. Астафьева рассказчик часто «человек со стороны» в варианте «вернулся я на родину». Такие признаки очерка, как подлинность имен, точное описание места и времени происходящих событий, опора на подлинные факты, конечно, связаны со стилем очерка. О первом своем рассказе «Гражданский человек» Виктор Петрович писал: «Лишь в одном месте я дал маху – перепутал название деревни главного героя, назвав ее Каменушкой, тогда как она оказалась Шумихой». Даже такая черта его творчества, как отмечаемая многими назидательность, связана не только с сакральным характером русской литературы. Назидание, очевидно, вслед за писателем, можно рассматривать и как отголосок очерковости. «Первым меня начал публиковать журнал „Смена“ – очерки и рассказы, житейские зарисовки. Типичные для того времени рассказы, бесхитростные по замыслу и исполнению, но непременно назидательные».

Недооценены, на наш взгляд, сборники первого периода творчества В. П. Астафьева как самостоятельные издания (имеющаяся литература не рассматривает их как целостные циклы, см. в статьях об отдельных сборниках). В первый период творчества В. П. Астафьевым созданы: роман («Тают снега»), шесть повестей («Перевал», «Кража», «Стародуб», «Звездопад», «Где-то гремит война», «Последний поклон»), рассказы, очерки, статьи. Ведущий и любимый жанр – рассказ, о чем писатель пишет неоднократно («О любимом жанре», «Рассказ – любимый жанр»). Большая часть рассказов публикуется в газетах, журналах. Но для автора очень важны сборники: это – книги. В первый период творчества В. П. Астафьев издает 13 авторских сборников и печатает рассказы в сборниках коллективных.

Большая часть сборников озаглавлена традиционно по ведущему рассказу. Размещен этот рассказ в самом начале сборника, задавая общую эмоциональную тональность («Теплый дождь», «Зорькина песня», «Стародуб», «Синие сумерки»), или в конце – как заключительный аккорд («До будущей весны», «Огоньки», «Солдат и мать»). В некоторых сборниках такое произведение стоит в середине композиции («Звездопад», «Весенний остров», «Поросли окопы травой»). Но два не имеют точного соответствия: пронзительный заголовок «Я помню тебя, любовь» и «След человека». Но в первом сборнике есть рассказ с соответствующим подтекстом – «Останутся воспоминания» (в дальнейшем получивший название «Бери и помни»). «След человека» ассоциируется с очерком «След человека на земле». Конечно, приходит опыт, мастерство писателя как прозаика растет (см. сравнение двух редакций в статьях «Тают снега», «Гражданский человек», «Стародуб» и т. д., статью «Выразительные средства языка» и др.). В этот период формируются основные типы героев. Любимые герои – бакенщики: «Огоньки», Изот Трофимович в первой редакции «Стародуба» и др.; затем в «Царь-рыбе» Павел Егорович; охотники (ср. легендарные охотники, пионеры Дикого Запада и национальные герои Дэйви Крокет, Дэниел Бун, Кит Карсон и др.), таежник-отшельник (Культя, затем Аким); отрицательные герои: приезжие горожане, для которых нет «закона тайги», – часто как совокупные герои без имени; выделяются особо ценимые личностные черты (в газете «Чусовской рабочий» В. П. Астафьев ведет рубрику «О людях хороших»): осознание себя как части природы, полное бескорыстие, готовность прийти на помощь; определяется основное место действия (тайга, берег реки – почти всегда это «пленер», вне жилого помещения), любимое время года – лето, время суток – раннее утро, восход солнца («Утро, какого в городе не бывает», «Земля просыпается», «Зорькина песня», «Утренняя песня», «Утром», в дальнейшем «Капля» и т. д.); большая часть действующих лиц – возрастные герои: дедушка, бабушка – внук, внучка («Огоньки», «Бабушка с малиной» «Бабушкин праздник», «Конь с розовой гривой», «Дед и внучка», «Дураки», «Двенадцать патронов и ни одной гагары» и т. д.). Складывается стремление писателя к разрушению советских стереотипов: картина войны как тяжелой работы, одним из первых он относит к трагичным ее последствиям не только погибших и увечных, но и тех, кто вернулся с душевной травмой («Горсть спелых вишен», «Ясным ли днем» и др.), в первый период – это преимущественно «война без войны». Место действия многих военных рассказов – госпиталь. Новый мотив, получивший резонанс, – «милость к падшим»: знаковым становится рассказ «Солдат и мать», который призывает отнестись по-человечески к матери предателя; в ряде рассказов герой видит в немце не только врага, а человека («Ария Каварадосси», «Последний кусок хлеба» и др.). Другой мотив, не менее острый – разрушение представления о «хорошем» народе, противопоставление положительного героя не отдельным «отщепенцам» – отрицательным героям, а одного человека всему селу. Но в «Стародубе» (1959) он несколько стирается тем, что действие обращено к прошлому, при этом село староверческое. Этот мотив прозвучит позже у В. Г. Распутина в «Деньгах для Марии» (1967). Формируется мысль единства жизни на земле: цветок стародуб на могиле Фаефана, кедренок на могиле Култыша («Стародуб»), затесь «И прахом своим» и др.

Формируется система поэтических антропонимов: широко используются просторечные и диалектные имена. Значительное количество действующих лиц в рассказах без имени (рыбак, дети, бабушка, пионеры и т. д.), в отдельных рассказах без личного имени все герои («Бабушка с малиной», «Дед и внучка» и др.). Явно пристрастие автора к старинным именам: Гаврила, Азарий («Перевал»), Арсений, Фиса в «Бери да помни», Мокрида, Никон – Амос, Фаефан в «Стародубе» создают образы старообрядцев и т. д.

Язык произведений первого периода творчества В. П. Астафьева выразителен и эмоционален, автор широко использует тропы и фигуры (см. статью: «Выразительные средства языка произведений первого периода творчества В. П. Астафьева»), пользуется разговорной лексикой, в речи персонажей есть профессионализмы, просторечия, диалектизмы, арготические слова. Диалектизмы представлены ограниченно, со специальными средствами введения их в текст. Представлены широко экспрессивный синтаксис, слова-интенсивы. Прозаические тексты организованы ритмически, используются аккомодация и аллитерация.

По подготовленному изданию мы можем заключить, что первый период творчества В. П. Астафьева нельзя рассматривать только как период ученичества. В нем определены все основные художественно-тематические, смысловые векторы творчества писателя, вырабатываются авторский стиль, оригинальная манера письма, самобытный взгляд и основные авторские принципы.

Л. Г. Самотик, Т. Н. Садырина