Читать книгу Ходячие мертвецы. Дорога в Вудбери - Группа авторов - Страница 6

– Не шевелись, милая.

Боб Стуки аккуратно повернул голову Лилли, чтобы лучше рассмотреть ее опухшую губу, и выдавил каплю антисептика размером с горошину на ее разодранную, покрытую корками запекшейся крови кожу.

– Уже почти закончили.

Лилли поморщилась от боли. Боб стоял перед ней на коленях. Сбоку на койке, на которой девушка лежала ничком, уставившись в брезентовый потолок, виднелась открытая аптечка. В палатку проникали бледные лучи вечернего солнца, пробивавшиеся внутрь сквозь грязные полотняные стенки. Было холодно. Пахло дезинфицирующим средством и выдохшимся алкоголем. Обнаженная грудь Лилли была прикрыта одеялом.

Бобу хотелось выпить, и очень сильно. Его руки снова тряслись. В последнее время его опять стали настигать воспоминания о днях, проведенных на госпитальной службе в морской пехоте США. Одна командировка в Афганистан одиннадцать лет назад, во время которой он подносил судна больным в Кемп-Дуайере[19], не могла подготовить его к такому. Казалось, сейчас его отделял от нее целый миллион световых лет. Он и тогда регулярно выпивал и из-за пьянства еле смог окончить свое обучение медицине и практику в Сан-Антонио. А теперь война постучалась прямо в двери Боба. Изувеченные шрапнелью тела, которые он зашивал на Ближнем Востоке, меркли в сравнении с полями сражений этой войны. Бобу иногда снился Афганистан: он видел, как ходячие мертвецы врывались туда в духе театра «Гран-Гиньоль»[20] и заражали боевиков движения Талибан – холодные, мертвые, серые руки прорывались сквозь стены мобильных операционных.

Но зашивать раны Лилли Коул для Боба было совершенно иным делом – гораздо худшим, чем работать медиком на поле боя или расчищать последствия атаки зомби. Бингэм сильно потрепал ее. Осмотрев девушку, Боб заключил, что у нее было сломано по меньшей мере три ребра, под левым глазом расплылся огромный кровоподтек, который мог привести к кровоизлиянию в стекловидное тело или даже к отслоению сетчатки, плюс все ее лицо было покрыто жуткими синяками и ссадинами. Боб почувствовал, что плохо подготовлен – как в техническом отношении, так и из-за недостатка медикаментов – к тому, чтобы даже притворяться, что лечит ее. Но, кроме Боба, рассчитывать тут было не на кого, поэтому он наложил на грудь Лилли импровизированную повязку из разорванных на полосы простыней, твердых книжных обложек и эластичных бинтов и нанес крем-антибиотик из своих иссякавших запасов на все ее неглубокие раны. Больше всего его беспокоил глаз. Его нужно было осмотреть, чтобы удостовериться, что он залечится как следует.

– Вот и все, – сказал Боб, нанося последний мазок крема на губу Лилли.

– Спасибо, Боб. – Речь Лилли была немного затруднена из-за отека, и она чуть пришепетывала. – Можешь отправить счет в мою страховую компанию.

Боб безрадостно усмехнулся и помог ей снова натянуть пальто на перевязанную грудь и испещренные синяками плечи.

– Что там, черт возьми, случилось?

Лилли вздохнула, села на койке, осторожно застегнула пальто на молнию и поморщилась от покалывавшей ее тело боли.

– Все немного… вышло из-под контроля.

Боб отыскал свою помятую флягу с дешевым пойлом, откинулся на спинку складного стула и сделал долгий целебный глоток.

– Может, я сейчас скажу очевидное… Но это никому не на пользу.

Сглотнув, Лилли словно протолкнула в себя осколки стекла. Завитки ее золотисто-каштановых волос падали на лицо.

– И не говори, – отозвалась она.

– Там сейчас обсуждают все это в большом шатре.

– Кто?

– Симмонс, Хеннесси, несколько старших, Элис Бернсайд… Ну, знаешь… Сыны и дочери революции. Джош… Я его таким раньше не видел. Он совсем сбит с толку. Просто сидит на земле около своей палатки, как сфинкс… Ни слова не говорит… Только смотрит в пространство. Сказал лишь, что согласится с любым их решением.

– Что это значит?

Боб сделал еще один глоток своего лекарства.

– Лилли, такого еще не было. Хладнокровно убили живого человека. Люди здесь с таким еще не сталкивались.

– Хладнокровно убили?

– Лилли…

– Теперь это так называется?

– Я просто хочу сказать…

– Я поговорю с ними.

Лилли попыталась подняться на ноги, но от боли снова повалилась на койку.

– Эй, подруга, не так резко. Не торопись. – Боб наклонился и мягко поддержал ее. – Я дал тебе столько кодеина, что хватило бы, чтобы успокоить лошадь.

– Черт, Боб, они не могут линчевать Джоша из-за этого! Я не позволю!

– Давай просто продвигаться маленькими шажками. Сейчас ты никуда не пойдешь.

Лилли опустила голову. Из ее здорового глаза выкатилась одинокая слеза.

– Это был несчастный случай, Боб.

Боб взглянул на нее:

– Давай-ка сейчас просто сосредоточимся на лечении, а?

Лилли подняла голову и посмотрела на него. Ее израненная губа распухла и была в три раза толще обычного, левый глаз налился кровью, а глазница почернела. Она повыше подняла воротник своего поношенного пальто и поежилась от холода. На ней было несколько странных украшений, за которые зацепился взгляд Боба: веревочные браслеты и бусы и крошечные перышки, вплетенные в локоны ее янтарных волос, падавшие на опустошенное лицо. Бобу Стуки было любопытно, как девушки в этом мире еще могли уделять внимание моде. Но в этой черте Лилли Коул отчасти и крылось ее обаяние. От маленькой татуировки в форме геральдической лилии на задней части ее шеи до аккуратных прорех и заплаток на джинсах, Лилли Коул была одной из тех девушек, которым достаточно было десяти долларов и пары часов в комиссионном магазине, чтобы составить себе целый гардероб.

– Это все из-за меня, Боб, – сказала она хриплым сонным голосом.

– Чушь собачья! – возразил Боб Стуки, снова глотнув из потускневшей фляжки. Алкоголь, похоже, начал развязывать ему язык, и Боб почувствовал приступ горечи. – Я вот думаю, зная характер Чада, что он давно на это напрашивался.

– Боб, это не…

Лилли замолкла, услышав шорох шагов около палатки. На брезент упала тень гиганта. Знакомая фигура на миг замерла, неловко переминаясь с ноги на ногу у застегнутого на молнию входа в палатку Боба. Лилли узнала этот силуэт, но ничего не сказала.

Огромная рука аккуратно откинула полотняную дверцу, и в проеме показалось широкое, испещренное морщинами коричневое лицо.

– Они сказали, можно… Дали мне три минуты, – запнувшись, застенчиво произнес своим баритоном Джош Ли Хэмилтон.

– О чем ты? – Лилли напряглась, посмотрев на своего друга. – Три минуты на что?

Джош встал на колени перед палаткой и уставился в землю, силясь обуздать свои чувства.

– Три минуты, чтобы попрощаться.

– Попрощаться?

– Ага.

– Что ты имеешь в виду? Что значит – попрощаться? Что случилось?

Джош тяжело вздохнул:

– Было голосование… Они решили, что лучше всего будет, чтобы я собрал свои вещи и убрался из группы.

– Что?!

– Думаю, это лучше, чем если бы меня повесили на самом высоком дереве.

– Но ты ведь не… То есть это была случайность!

– Ага, само собой, – сказал Джош, не поднимая глаз. – Бедный парень случайно кучу раз наткнулся на мои кулаки.

– Но в тех обстоятельствах… Все ведь знают, каким человеком…

– Лилли…

– Нет, это неправильно. Это просто… неправильно.

– Все кончено, Лилли.

Она взглянула на него:

– Они хотя бы позволят тебе взять кое-что из припасов? Или машину?

– У меня есть мотоцикл. Я справлюсь, все будет хорошо…

– Нет… Нет… Это просто… нелепо.

– Лилли, послушай меня!

Здоровяк наполовину залез в палатку. Боб из уважения отвернулся. Джош пригнулся, протянул руку и нежно прикоснулся к израненному лицу Лилли. Губы его были сжаты, глаза блестели, морщины вокруг рта углубились – было понятно, что гиганта захлестнули чувства.

– Так все и будет. Это к лучшему. Со мной все будет в порядке. А вы с Бобом держитесь!

На глаза Лилли навернулись слезы.

– Тогда я пойду с тобой.

– Лилли…

– Здесь меня ничто не держит.

Джош покачал головой:

– Прости, куколка… У меня только один билет.

– Я иду с тобой.

– Лилли, мне очень жаль, но это невозможно. Здесь безопаснее. С группой.

– Да, здесь и правда стабильно, – холодно сказала она. – Прямо вечный праздник любви.

– Но лучше здесь, чем не пойми где.

Лилли посмотрела не него опустошенным взглядом, и по ее помятому лицу покатились слезы.

– Ты не сможешь остановить меня, Джош. Решение за мной. Я иду с тобой – и точка. А если ты попытаешься остановить меня, я пойду за тобой, выслежу тебя, отыщу. Я иду с тобой, и ты не можешь мне помешать. Ты не можешь меня остановить. Понятно? Поэтому просто… смирись с этим.

Она застегнула все пуговицы на своем пальто, сунула ноги в ботинки и начала собирать вещи. Джош смятенно наблюдал за ней. Лилли двигалась осторожно, то и дело чувствуя уколы боли.

Боб переглянулся с Джошем, и что-то невысказанное, но очень значительное промелькнуло между ними, пока Лилли запихивала свою разбросанную одежду в брезентовую сумку. Закончив, она направилась к выходу из палатки.

Джош на секунду задержался внутри и снова посмотрел на Боба.

В конце концов Боб пожал плечами и с усталой улыбкой произнес:

– Женщины.

Пятнадцать минут спустя Джош уже набил кофры своего темного городского мотоцикла «Сузуки» жестянками с ветчиной и тунцом, сигнальными шашками, одеялами и непромокаемыми спичками, также положив туда веревку, свернутую палатку, фонарик, маленькую походную плитку, складную удочку, дешевый карманный пистолет 38-го калибра, несколько бумажных тарелок и кое-какие специи, которые он стащил из общей зоны. День был ветреный, небо затянули темно-серые облака.

Из-за суровости погоды сборы Джоша казались еще тревожнее. Он проверил, насколько крепко держатся на мотоцикле сумки с багажом, и взглянул через плечо на Лилли, которая стояла в десяти футах от него у кромки дороги и утрамбовывала свой переполненный рюкзак. Морщась от резкой боли в ребрах, она пыталась потуже затянуть его ремни.

С другой стороны площадки за ними наблюдали несколько самопровозглашенных лидеров общины. Трое мужчин и одна женщина среднего возраста стоически смотрели прямо перед собой. Джош хотел крикнуть им что-нибудь убийственно саркастичное, но прикусил язык. Вместо этого он повернулся к Лилли и спросил:

– Ты готова?

Лилли не успела ответить, как с восточного конца площадки послышался голос:

– Погодите, ребята!

Вдоль изгороди к ним медленно приближался Боб Стуки, тащивший на спине огромный брезентовый вещмешок. Раздавалось бряцанье бутылок – несомненно, из личного запаса «лекарств» Боба, – а на лице медика читалось одновременно ожидание и смущение. Он с опаской подошел к Джошу и Лилли.

– Пока вы не уехали в закат, я хочу спросить.

Джош внимательно посмотрел на него:

– Что такое, Боб?

– Просто ответьте мне, – сказал он. – У вас есть врачебная подготовка?

Лилли приблизилась к нему, непонимающе нахмурив брови:

– Боб, что тебе нужно?

– Вопрос простой. Хоть у кого-то из вас, глупцов, есть реальные познания в медицине?

Джош и Лилли переглянулись.

– Мне о таком неизвестно, Боб, – вздохнул здоровяк.

– Тогда позвольте мне спросить еще кое-что. Кто, черт возьми, будет следить, чтобы ее глаз не загноился? – Он махнул рукой в сторону фингала Лилли. – Или проверять, как срастаются ребра, если уж на то пошло?

Джош посмотрел на медика:

– Что ты пытаешься сказать, Боб?

Тот большим пальцем показал на припаркованные в ряд машины, стоявшие позади него на подъездной дорожке.

– Раз уж вы отправляетесь куда-то в голубые дали, не лучше ли взять с собой сертифицированного госпитального санитара морской пехоты США?

Они сложили вещи в огромную машину Боба. Старый пикап «Додж Рэм» был настоящим монстром с модифицированным трейлером, установленным на удлиненном багажнике. Весь автомобиль покрывали пятна ржавчины. Окна трейлера были узкими, длинными и такими мутными, что казались замазанными мылом. Рюкзак Лилли и кофры Джоша забросили внутрь через дверь в задней части фургона и разместили среди стопок грязной одежды и полупустых бутылок дешевого виски. В трейлере была пара шатких коек, большой переносной холодильник, три потрепанные аптечки, изодранный чемодан, две канистры с топливом, старый кожаный докторский саквояж, который выглядел так, словно был куплен в ломбарде, и всяческие садовые инструменты, прислоненные к перегородке в передней части: лопаты, мотыга, несколько топоров и грязные вилы. Сводчатый потолок был достаточно высок, чтобы под ним мог, ссутулившись, встать взрослый человек.

Разместив сумки, Джош заметил разбросанные детали разобранного дробовика 12-го калибра, но патронов видно не было. Боб носил с собой короткоствольный револьвер 38-го калибра, который, вероятно, не мог поразить и неподвижную цель с десяти шагов при полном отсутствии ветра – и то при условии, что Боб был трезвым, а это случалось довольно редко. Джош понимал, что, если они хотели получить хотя бы шанс на спасение, им нужно было достать огнестрельное оружие и патроны.

Он хлопнул дверцей и почувствовал на себе чей-то взгляд с другого конца площадки.

– Эй, Лил!

Голос показался знакомым, и, обернувшись, Джош увидел Меган Лафферти, девицу с рыжевато-каштановыми волосами и неуемным либидо, которая стояла у гравийной обочины на расстоянии пары машин от них. Она держалась за руки с тем парнем, который вечно курил травку, – как там его звали? Его густые светлые волосы падали ему на лоб; он был одет в потрепанный свитер. Стив? Шон? Джош не помнил. Он помнил лишь то, как девица прыгала из постели в постель всю дорогу от самого Пичтри-Сити.

Теперь два этих раздолбая стояли и смотрели на них с серьезностью стариков.

– Привет, Мег, – мягко сказала Лилли с ноткой скепсиса, обойдя грузовик и остановившись рядом с Джошем.

В неловком молчании раздавался лишь стук, с которым Боб проверял что-то под капотом машины.

Меган и парень с опаской подошли к ним. Обратившись к Лилли, Меган, казалось, обдумывала каждое слово:

– Подруга, я слышала, ты отправляешься искать лучшей жизни.

Стоявший рядом с Меган парень тихонько усмехнулся:

– Главное – найти что по кайфу.

Джош сердито глянул на него:

– Чем мы можем вам помочь, ребята?

Меган, не отрываясь, смотрела на Лилли.

– Лил, я просто хотела сказать… ну… Надеюсь ты это… не злишься на меня и все такое.

– Почему я должна на тебя злиться?

Меган опустила глаза.

– Из-за того, что я позавчера сказала. Я не подумала… Я просто хотела… Не знаю. Просто хотела извиниться.

Джош повернулся к Лилли и в тот краткий миг тишины, пока она не ответила, разглядел всю сущность Лилли Коул. Ее израненное лицо смягчилось. В глазах отразилось прощение.

– Тебе не за что извиняться, Мег, – сказала Лилли подруге. – Мы все просто пытаемся не расклеиться к чертям.

– А он тебя знатно измордовал, – сказала Меган, показав на синяки на лице Лилли.

– Лилли, пора ехать, – вступил Джош. – Скоро стемнеет.

Парень прошептал Меган:

– Ну, ты их спросишь или как?

– О чем спросишь, Меган? – поинтересовалась Лилли.

Меган облизнула губы и посмотрела на Джоша:

– С тобой совсем хреново обошлись.

Джош кратко кивнул:

– Спасибо за сочувствие, Меган, но нам и правда пора.

– Возьмите нас с собой.

Джош взглянул на Лилли, а сама Лилли уставилась на подругу.

– Хм… – наконец произнесла Лилли. – Видишь ли, дело в том…

– Блин, мужик, чем больше, тем безопаснее! – воскликнул парень, нервно и сухо усмехнувшись. – Мы, типа, все тут в режиме воина…

Меган подняла руку:

– Скотт, да заткнись ты хоть на пару минут. – Она посмотрела на Джоша. – Мы не можем оставаться здесь, с этими фашистскими свиньями. Только не после того, что случилось. Здесь полный бардак, люди вообще больше друг другу не доверяют.

Джош скрестил огромные руки на могучей груди и посмотрел на Меган:

– Ну, ты тоже внесла свой вклад.

– Джош… – вступилась было Лилли.

Меган неожиданно обреченно посмотрела в землю.

– Да нет, все в порядке. Я это заслужила. Думаю, я просто… просто забыла, по каким правилам мы живем.

Повисло молчание, которое нарушал только шум деревьев да возня Боба под капотом, и Джош закатил глаза. Он не мог поверить, на что собирался согласиться.

– Тащите вещи, – наконец сказал он. – И поскорее.

Меган и Скотт залезли в трейлер. Боб сел за руль, Джош – на место пассажира, а Лилли устроилась на узком сиденье в задней части кабины. Позади передних кресел в этом пикапе был устроен спальный отсек с небольшими дверцами по бокам и откидывающейся лавкой, которая и служила кроватью. Лилли сидела на этой покрытой пятнами лавке и держалась за поручень; каждый ухаб и поворот отзывались резкой болью в ее ребрах.

По обеим сторонам извилистой подъездной дорожки, ведущей прочь от фруктовых садов, стояли деревья, которые становились все темнее. Предвечерние тени удлинялись, температура падала. Шумевшая печка пикапа вступила в неравную схватку с холодом. В кабине пахло выдохшимся алкоголем, дымом и потом. Сквозь форточку проникали едва различимые запахи табачных полей и гниющих фруктов – осенний аромат Джорджии, который напоминал Лилли о том, что теперь они были отрезаны от цивилизации.

Она стала искать среди деревьев ходячих. Каждая тень, каждый темный участок таили в себе угрозу. В воздухе не было ни самолетов, ни каких-либо птиц. Небо было холодным, безжизненным и безмолвным, как гигантский серый ледник.

Когда они добрались до шоссе 392 – главной транспортной артерии, пролегавшей по округу Мэриуэдер, – солнце на горизонте спустилось ниже. Из-за множества аварий и брошенных машин Боб ехал размеренно, со скоростью около тридцати пяти миль в час. На закате двухполосная дорога окрасилась в оттенки серого и синего; по холмам, поросшим белыми соснами и соей, расползались сумерки.

– Так какой у нас план, капитан? – спросил Боб Джоша, как только они проехали полторы мили.

– План? – Джош запалил сигару и опустил стекло. – Ты, должно быть, принял меня за одного из тех полевых командиров, которых в свое время зашивал в Ираке.

– Я не был в Ираке, – ответил Боб и отхлебнул из фляжки, которую держал между ног. – Отмотал свой срок в Афганистане, и, честно говоря, те места теперь с каждым днем кажутся мне все лучше.

– Могу сказать только одно: мне велели убираться из лагеря, что я и делаю.

Они проехали перекресток. На знаке было написано «Филбурн-роуд», и в сторону между двух табачных полей уходила пыльная и безлюдная проселочная дорога, по бокам которой протянулись канавы. Джош заметил ее и задумался, разумно ли было оставаться на шоссе после наступления темноты.

– Но я тут подумал, – начал он, – может, не стоит пока отъезжать особо далеко от…

– Джош! – Голос Лилли перекрыл тарахтение двигателя. – Ходячие! Смотри!

Джош понял, что она указывает на автостраду, которая виднелась ярдах в пятистах перед ними. Боб ударил по тормозам. Пикап остановился, и Лилли бросило вперед, на спинку сиденья. Острая боль, подобно осколкам стекла, пронзила ее ребра. В кабине раздался глухой стук, с которым Меган и Скотт налетели на перегородку.

– Что за дерьмо! – Боб сжимал руль обветренными морщинистыми руками; костяшки его пальцев побелели, пока пикап с громким визгом тормозил. – Что за поганое дерьмо!

Джош разглядел в отдалении группу зомби – по крайней мере штук сорок или пятьдесят, а может, и больше, ведь в сумерках глазам было легко ошибиться, – которые толпились у перевернувшегося школьного автобуса. Издалека казалось, что с автобуса свисали лоскуты мокрой одежды, сквозь которые мертвецы пролазили внутрь, но довольно быстро стало ясно, что лоскуты эти были человеческими останками. И ходячие пожирали их.

А жертвами их были дети.

– Мы можем просто протаранить их, – предложил Боб.

– Нет… Нет, – откликнулась Лилли. – Ты серьезно?

– Можем объехать.

– Не знаю. – Джош выбросил сигару в форточку; пульс его участился. – Там с обеих сторон глубокие канавы, еще перевернемся.

– Что предлагаешь?

– Есть у тебя какие-нибудь патроны к тому дробовичку, что лежит в трейлере?

Боб напряженно вздохнул:

– Есть одна коробка на 25 гран – так, голубей пострелять. Но им уж миллион лет. А что с револьвером?

– Только то, что в барабане. Кажется, всего пять патронов. И все.

Боб глянул в зеркало заднего вида. Лилли заметила, как в его окруженных глубокими морщинами глазах промелькнула паника. Смотря на Лилли, Боб спросил:

– Твои мысли?

– Что ж, – сказала Лилли, – даже если мы вырубим большую их часть, шум привлечет еще. Как по мне, лучше с ними вообще не связываться.