Читать книгу №24 - Группа авторов - Страница 2

Они встретились на берегу реки. Стоял полдень; вторничная прогулка с собакой, вторичный вопрос из вежливости («Извини, который час?») – обеспокоенный взгляд на пластмассовые часы, секунды пустого замешательства.

– Полпятого. Двадцать пять то есть.

– Спасибо.

Студёный март. Надя была одета в лёгкое бежевое пальто, на носу влачили бессмысленное существование круглые очки без диоптрий, и шлейфом по ветру стелились широкие чёрные штаны. Крашеные рыжие локоны спутались у чистого лба.

Сухую землю покрывали зыбкие трещины, расползшиеся, как по старому зеркалу: тёмные, они, словно гадюки, извивались, скручивались, расходились и снова переплетались, образовывали подобие круга вокруг того места, где стояла Надя.

– У тебя красивый голос. Звонкий.

– Спасибо.

– Как зовут твою собаку?

– Олег.

– Необычное имя для собаки. Какая порода?

– Фокстерьер.

– Красивый.

– Спасибо.

– Красивое небо.

Небо висело невзрачное, но Надя кивнула. Она участливо взглянула в сторону декадентской реки, над которой скитались монохромные обрывки туч, затем повернулась к ширмам домов, где небосвод стягивали тонкие струны проводов, тянувшихся по невидимому грифу в неизвестность, и сказала:

– Да, красиво.

Она помолчала и вдруг посмотрела в его глаза, горевшие холодной настороженностью, как у кошки.

– Как тебя зовут?

– Артём.

У Артёма были короткие русые волосы и безупречная бледная кожа. Он откашлялся.

– Давай общаться?

– Давай.

Они обменялись контактами.

Артём играл на гитаре, зачитывался Камю и на фотографиях улыбался несколько нарочито, как неумелый актёр на съёмке рекламы средства от простатита. Под именем значился статус: «Лучше уж от водки умереть, чем от скуки», – В. Маяковский.

А Надю звали по-английски, писала она вечно с маленькой буквы и втискивала вездесущую запятую после каждого лживого подлежащего, когда ей казалась необходимой пауза. Монохром окрасил её волосы пепельно-серым, и залитые солнцем щёки были звёздами сверхновыми. Эстетика, гранж, фильмы, Бродский – Надя, заранее решил Артём, была прекрасной и удивительной личностью.

Постояли, посмотрели на голубые пиксели и на небо от нечего делать.

– Пойдем к реке? А то твой Олег уже замёрз.

– Пошли.

Олег понуро бежал по дороге, они молчали. За Надей всё плёлся клубок змей, шелестевший, как мертвелая трава, гремевший, как волны, разбитые о причал.

У реки было тихо.

– Ты нереальная очень. Красивая.

В голосе Артёма не было смущения.

– Ты тоже.

В голосе Нади – тоже.

– Река красивая.

– И небо.

– И облака.

– Тучи.

– Думаю, облака.

– Я тебя предам.

– Что?

– А, ну, это песня такая есть. «Это дышат облака… Я тебя предам, я тебя предам…»

– Не слышала. Кто поёт?

Ветер унёс прочь ответ. Чайки перекричали гласные, колокольный звон оглушил все звонкие.

И Артём подумал: для кого же тогда предназначались его слова? Кто был прячущимся адресатом всё это время? Если ветер был почтой, то где же адрес, где улица, дом, корпус, квартира, город? Какому маршруту следуют незамеченные послания? Где они оказываются, прежде чем их кто-либо прочтёт или прослушает? И если даже письмо не дошло, есть ведь всегда некий наблюдатель, который сдирает холодные штампы с конвертов, казалось, обречённых томиться в пыльных конурах? Кто видит всё? Кто слышит все оглушённые рёвом обстоятельств голоса? И зачем ему это?

Они вышли к оврагу. Олег остановился. В воздухе пахло озоном.

– Ты любишь стихи?

– Не читаю.

– Я люблю Есенина. Знаю очень много его стихов наизусть.

– Какие?

– Письмо матери.

Ты жива еще, моя старушка?

Жива и я. Привет тебе, привет!

– Я из того, что учил, помню только Грибоедова.

– Понятно.

Ветер развевал лацканы Надиного пальто. Она всматривалась вдаль. Одновременно они были вдвоём и по раздельности, как на старом фотоснимке, где могло находиться лишь одно лицо из произвольной пары – другое неизменно было за объективом, тенью ниспадало на землю. Тёмной змеиной тенью. И Артём носил чёрную куртку. «Чёрный человек», – подумала Надя.

– Можешь меня сфотографировать у берега?

– Хорошо. На твой или на мой?

– Можно и на твой. Только отправить мне не забудь, пожалуйста.

– Конечно!

– И, пожалуйста, сделай, чтоб камера на уровне глаз.

– Ага.

– И яркость поубавь.

Она вверила ему поводок с равнодушным Олегом, слила рыжие струи по вискам, расправила плечи и чуть поджала губы (они казались ей какими-то толстыми, выпяченными). Её взгляд застыл. Щёлк! Щёлк! «Ещё раз, – подумал Артём. – На память». Щёлк!

– Готово.

– Спасибо. Только скинь обязательно. Файлом, чтобы качество не урезалось.

Они зашагали вдоль линии реки. Тени лип и шум прибоя сплавлялись в шелестящий клубок змей.

– Чем в свободное время увлекаешься?

– Фотографирую. Можешь, кстати, подписаться на мой второй профиль, там мои работы. Еще в театр ходить люблю, читать обожаю. Стихи пишу иногда.