Читать книгу Самый темный час - - Страница 3

– И-и-и это была наша замечательная Марта Симмонс! Лучший кондитер Форт-Коллинса и всего западного и восточного побережий. – Я улыбаюсь полноватой женщине в цветастой кофте и показываю большой палец. Все хорошо, она молодец и прекрасно справилась с этим интервью. Раз в неделю мы с Нейтом, нашим местным диджеем и моим другом, приглашаем поболтать в радиоэфире особо интересных жителей города. – И далее – бессмертные хиты AC/DC и Imagine Dragons. – Я снимаю наушники, опускаю их на шею и смотрю на Марту. – Ну, как вы?

– Ох, волновалась, конечно. Да так, что вспотела до позвоночника! – Она хохочет, и ее круглые щеки заливаются румянцем.

Я не могу сдержать улыбку. Марта чем-то напоминает мне мою троюродную тетушку, но ее я в последний раз видела за два года до начала пандемии.

Фейт Мартин в некотором роде повезло не дожить до этого своеобразного конца света – Альцгеймер сгубил ее прежде, чем по миру пронеслась волна заражения вирусом, способным пройти в виде легкой простуды, когда человек приобретает временный иммунитет (и, само собой, может заразиться опять), и в самой жесткой форме.

Критично зараженные – так именуют тех, на ком ставят крест. Кого убивают сразу после обнаружения необратимости протекающей болезни. Темно-красные, почти черные вены и глаза – одни из крайних показателей. И чем темнее кровь, тем меньше времени остается до полного обращения в монстра, не контролирующего ни себя, ни свои действия и одержимого жаждой передачи заразы другим через укус. Все, как показывали в самых страшных фильмах ужасов про бешеных зомби. Наверное, было бы проще, ходи они медленно и вальяжно – но эти же бегают, как полоумные. И поэтому критично зараженных истребляют сразу, без права на реабилитацию и восстановление, в которое не верит ни один из ныне живущих медиков. В любом случае мне о других неизвестно.

Пока в эфире играет подборка собранных Нейтом треков, я угощаю Марту чаем, а затем провожаю ее до выхода и возвращаюсь обратно за пульт радиоведущего.

После начала пандемии я первое время жила с братом в другом городе и в основном помогала ему с ремонтом оборудования и машин. Когда не стало Лиама, я переехала к дедушке и бабушке в Форт-Коллинс и, чтобы не сойти с ума от горя и злости, подалась в местные радиоведущие. На тот момент мой предшественник был уже как неделю мертв (то ли от болезни помер, то ли под машину попал – версии каждый раз звучат новые). И вскоре я стала местным голосом Форт-Коллинса, что по-своему тоже неплохая терапия. Это как вести блог в какой-нибудь социальной сети, но блогер из меня так себе. А вот хорошую музыку я люблю, да и Нейт отлично умеет поддержать своей закадровой болтовней и отвлекает от всего, что заполняет мою голову в минуты тишины и покоя. Так уж вышло: чем больше я говорю, сама или с кем-то, тем сильнее меня «отпускает». И пусть длится это недолго, я рада даже временному затишью.

Я придвигаю кресло к своему столу и останавливаю взгляд на фотографии: на ней Лиам пытается поднять меня, перехватив через спину. На моем лице появляется улыбка, я касаюсь двумя пальцами губ, затем снимка – как делал мой брат, но в реальной жизни, касаясь моего лба.

– Как трогательно. Мне выйти? – спрашивает Нейт, светясь так, словно только что высказал охренительно смешную шутку.

– Да, выйди, пожалуйста, – киваю я, – и это захвати с собой. – Я швыряю в него небольшую диванную подушку, которая уже два дня лежит у меня на столе.

Нейт ловит подачу, улыбается еще шире и возвращается за свой диджейский пульт, чтобы включить следующий трек. Но спустя минуту на мой телефон приходит срочное сообщение:

«Инспектор в городе»

– Ч-ч-черт, – громко шиплю я, и Нейт от неожиданности вздрагивает в кресле. Нас никогда не предупреждают, эти подонки всегда пытаются нанести максимально внезапный визит. И хотя таковые происходят раз в полгода, день и время всегда остаются загадкой. Вот и сейчас. Чтоб их. – Палач здесь.

Скрипнув зубами, я без особого желания собираюсь с остатками спокойствия, надеваю наушники и прерываю эфир. Это обязательная процедура, я должна уведомить жителей города, чтобы они собрались на месте, где всех изучат снизошедшие с Олимпа боги, решающие, кому жить, а кому пора покинуть эту чудесную по всем параметрам страну. Покинуть в самом жестоком смысле.

– Внимание, Форт-Коллинс, в городе Инспекция, повторяю, в городе Инспекция. Всем необходимо отложить дела и в кратчайшие сроки направиться на центральную площадь для прохождения обязательной проверки. Повторяю… – я еще раз зачитываю в микрофон осточертевшую фразу, останавливаю эфир и снимаю наушник.

Отклонившись в кресле, я смотрю на Нейта: все это время он обезьянничал напротив, шепотом повторяя за мной слова.

Ему по-прежнему весело, он не чувствует ни опасности, ни риска. Словно это обычная процедура проверки его миндалин. Я поджимаю губы и качаю головой. А вот меня совсем не тянет веселиться. В груди застряло предчувствие надвигающейся беды: во-первых, потому что я в принципе не выношу ни эти проверки, ни гребаных Инспекторов; а во-вторых, потому что я в курсе обстановки в городе и знаю, что Форт-Коллинс давно не производит необходимый минимум ресурсов. Взять хотя бы закрывшийся завод, на котором держалась большая часть поставок для других территорий. Поэтому, чем закончится сегодняшний «тест», можно лишь догадываться.

Я встаю с кресла, поправляю кофту, беру телефон, ключи, хлопаю Нейта по плечу, чтобы он следовал за мной, и направляюсь к выходу. Закрыв студию, я спускаюсь по лестнице и вместе с остальными жителями, которые либо добровольно, либо по принуждению оказались на улице, двигаюсь в сторону площади. Чтобы поскорее закончить с этим кошмаром, я встаю в один из первых рядов (в третий, если не ошибаюсь) и терпеливо дожидаюсь появления звезды этой вечеринки: господина Великого и Ужасного Инспектора.

Яркое солнце светит прямо в лицо, но об очках остается только мечтать: мистер Проверяющий должен посмотреть нам в глаза, и прятать их категорически запрещено. Я щурюсь, морщусь, недовольно фыркаю под нос, и вскоре Инспектор появляется на площади.

Когда я вижу его, нечто невидимое ощутимо ударяет меня по центру грудной клетки, и на несколько секунд я забываю, как дышать.

Высокий. Очень высокий – метра под два ростом. Крупный – просто гора в человеческом обличии. Русые волосы, тяжелый взгляд, такая же тяжелая походка.

На всякий случай присматриваюсь получше: нет, это точно он. Его лицо я не забуду никогда, даже если у меня отшибет память.

Пока я перевариваю увиденное, проверку проходит первый ряд, и все последующие двигаются вперед. Я делаю шаг с опозданием, резко выдыхаю и пытаюсь удержаться на ногах, телепатически пригвоздив себя к одной точке, чтобы не сорваться с места.

Надо дышать. Надо не забывать дышать. Правильное дыхание помогает успокоиться. Но…

Уши закладывает ватой, пульс отбивает громкий ритм, а тело сотрясает от дрожи, и мне приходится крепко сжать кулаки – да так, чтобы ногти впились в кожу, и боль немного отрезвила. Но это помогает ненадолго.

Инспектор проверяет человека за человеком, и вот наш ряд шагает вперед. А я все смотрю на этого типа в пальто и с трудом вспоминаю о том, что нужно делать размеренные вдохи и выдохи.

Ненависть.

Я смотрю на него, и единственное, что клокочет в груди помимо гнева, это ненависть. Всеобъемлющая, всепоглощающая, заволакивающая туманом и разум, и взгляд. Злость разъедает меня изнутри, и я почти не слышу окружающие звуки. А когда Инспектор, наконец, встает напротив меня, вокруг становится пугающе тихо.

Я встречаюсь с его взглядом, и все внутри меня срывается вниз во второй раз.

Это он. Тот, кто отдал приказ убить моего брата. Кто решил, что Лиам не должен жить, и я потеряла самого близкого мне человека.

Инспектор подносит сканер к моему лицу, но мое тело, управляемое жаждой мести и нечеловеческой болью, действует быстрее разума. Возможно, это будет последним, что я сделаю в своей жизни.

На моей правой руке надет широкий браслет собственной сборки. Сдвинув под рукавом безымянным пальцем крошечную пластину, я вытаскиваю лезвие и все так же пристально смотрю в глаза Инспектора.

– Убийца, – едва слышно говорю я, пока он изучает меня сканером, и повторяю громче, выкрикивая: – Убийца!

Резко вскинув руку, я замахиваюсь лезвием на Инспектора, но чья-то крепкая хватка останавливает меня рядом с его горлом.

Мне выкручивают запястье, я вскрикиваю от боли и получаю сильный удар под живот. Рухнув на колени, я прижимаю левую руку к месту удара и пытаюсь дышать, но вместо этого хрипло хватаю ртом воздух. В это время с меня снимают браслет с оружием и осматривают его со всех сторон. Сюрприз, мальчики. Вы не обнаружили угрозу и со своими хвалеными металлодетекторами. За три года я приноровилась создавать то, что обходит ваши сканеры. Но сегодня мне это так и не помогло.

Когда у меня получается сделать первые внятные вдохи и выдохи, я не успеваю прийти в чувство: рядом появляется пистолет, и холодное дуло утыкается мне в макушку. Тяжело дыша через рот, я поднимаю голову и смотрю на вторую знакомую личность: поджарая фигура с военной выправкой, густые черные брови, еще более черные глаза, которые, я уверена, поглощают солнечный свет, легкая седина темных волос и надменная улыбка. Не знаю, как его зовут, но однозначно видела этого подонка раньше.

– Ну надо же, – усмехается он, держа меня на прицеле. – Мисс Мартин, что это за фокусы вы тут выделываете?

Я прижимаю к себе ноющее запястье, сидя на коленях, и злобно смотрю на него и на Инспектора. Пусть убивают. Пошли они все к черту. Пусть уже пристрелят на этой площади, и весь кошмар закончится.

– Нападение на Инспектора в большинстве случаев карается смертью. – Мужчина щелкает предохранителем. – Но вы об этом знаете, не так ли?

А еще я знаю, что ты гондон штопанный, но что это меняет?

Я не отвечаю и продолжаю смотреть то на мужика с оружием, то на Инспектора. В моем взгляде ни грамма страха, ни сожаления о сделанном. Мне даже как-то не по себе: насколько сильно я готова к тому, что сейчас прозвучит выстрел, и моя история закончится на глазах у перепуганных жителей города, а Нейту придется искать нового ведущего на свою станцию.

Но внезапно звучит голос Инспектора:

– Стоп, – он подносит сканер к мужику с оружием, – посмотри на ее данные. Мисс Мартин нам пригодится.

Что? Чего? Для чего я им пригожусь?

Осознать я ничего не успеваю. Мужик с оружием строит кислую мину, кивает и опускает пистолет. Две пары крепких рук подхватывают меня с асфальта и утаскивают с площади. Я пытаюсь вяло сопротивляться, но мальчики на побегушках оказываются сильнее двадцатидевятилетней «девчонки».

Они уводят меня в ближайшее отделение полиции, закрытое на двухдневный ремонт, толкают за решетку и запирают камеру. Я бросаюсь в их сторону, схватившись за прутья, но эти два типа лишь глумливо хмыкают, салютуют мне и покидают пустой участок.

Блеск. Просто блеск.

Выругавшись и пнув решетку, я отхожу к противоположной стене, без сил сажусь на холодную скамью и, опустив голову, запускаю пальцы в волосы.

Отлично, и что дальше?