Читать книгу Мёртвые воробьи. Повесть - - Страница 9

Они всегда хотели одного, быть только своими. Они не работали над ошибками, воспитав в себе старую школу, они пороли нас ремнëм за хулиганство. А мы с Дэном…? Мы ломали их иглы на проигрывателе, прогуливали школу, мы не оглядывались назад, мы знали что они рядом. Мы хотели советов, какой-то поддержки, мы их боялись, но всë равно поступали по- своему. Они неспеша уходили, шаркая небрежно по тротуарам ногами, зажав крепко зубами сигареты марки «Прима», морщась от горького дыма и о чëм – то смеясь. Мы кричали им с Дэном, но они нас не слышали. Наш крик слабым эхом летел о гранитные и чëрные как ночь большие скалы, растворяясь в вечности и совсем не отражаясь. Мы бежали за ними, по- детски спотыкаясь и прячась от холода.

Наш с Дэном бег был бесконечен и с каждым мгновением становился всë слабее. Наконец-то мы поняли, что не успели.

Саша.

Дэн уже был на летних каникулах, он разогретый как следует, до отъезда к бабушке гонял мяч с соседними пацанами и постоянно с ними ругался, если проигрывал. Дэн не любил проигрывать, поэтому дело могло доходить и до драки.

Оставалось пару дней и свобода, прощай душная Москва. Забитое по горло метро. Здравствуйте, бесплатные ворованные сигареты, яблоки с чужих огородов, хотя своих был полный сад, купание в речке, катание на лодках с Дэном, игра в карты, щёлканье семечек, пиво.

Он возвращался с игры, вспотевший и недовольный проигрышем, на скулах ещё не посветлели синяки с прошлой драки. Открыв дверь в подъезд, Дэн услышал за спиной родной голос. Это была тётя Алла, Дэнова мама. Я хорошо её помню, они были очень похожи. Она позвала его к себе.

Дэн нехотя подошёл, к ней. Мама некоторое время, молча смотрела на него, потом еле слышно произнесла :

– Твоего папы больше нет.

Он посмотрел ей в глаза, посмотрел так, как будто, она решила его обмануть.

– Как? – спросил тихо Дэн.

Они поднялись на свой этаж…

Тётя Алла молчала, отвернувшись к окну, её плечи дрожали, в пустых комнатах стало на миг холодно, но за окном было очень жарко.

– Дэн подошёл к ней. Он её обнял. И заплакал.

Он плакал не останавливаясь, поглощая всю бесконечность той боли, которую только мог испытывать подросток… Там было всё.. Недосказанные слова, связанные бинтом, холодные руки, чёрная лента, которую мягко трепал ветер, как бы не осознанно закрывая отцу, его лицо на портрете, поминки, чёрный платок мамы. Московская твёрдая глина, запах ели.

Всё это рушилось, как карточный дом.

Дэну показалось, что это страшный сон, но он не просыпался.

Дядя Саша, его отец, часто приезжал за Дэном, когда заканчивались летние каникулы. Дэн гордился отцом. Дядя Саша, работал машинистом, водил пассажирские поезда в дальние рейсы, он смотрел, на пролетавшие мимо, моргающие симофоры, и улыбался, втопив до предела ручку тяги на электоровозе.

Каждое лето он забирался на крышу частного дома где жила его тёща и по совместительству Дэнова бабушка и начинал эту крышу красить. Он в начале долго скоблил её металлической щёткой на тридцатиградусной жаре, потом весь день возил по ней огромной кистью, превращая её в ярко – красный цвет. За год крыша заного ржавела, краска почему – то вся слазила.

– Ну, ёпт! – произносил его отец, cмотря на предстоящую безысходность. И ставя снова и снова лестницу, которая уходила в небо. Когда он заканчивал, сидя на крыше, он закуривал и молча смотрел как плавится закат и проезжающие мимо трамваи уже включают яркий свет в своих салонах.

Дэн постоянно воровал у него сигареты. По поводу и без повода.

– Я тебе все уши оборву-говорил дядя Саша, смотря строго на Дэна.

Когда мы с Дэном, закуривали в самодельном шалаше. Дэн жадно затягиваясь отвечал мне.

– Не оборвёт! Это он прикалывается.

Однажды, его отец взял нас на озеро, на рыбалку. Мы закинув удочки долго молчали, глядя на мёртвые поплавки, не клевало нихера. Каждый думал о своём, мы о его сигаретах, которые он аккуратно положил около себя и Дэн плавно одной рукой уже открывал, его пачку «Явы».

Он о том, что нахуй я пошёл на эту рыбалку..

Однажды Дядя Саша, очень спешил куда-то на машине, разогнавшись со скоростью ветра, как на своём электровозе, он улыбаясь летел по скоростной трассе.. Его новенькую «Ладу» вынесло на встречную полосу…

Дэн плакал.

– На кухонный стол начали потихоньку, а потом с усиленной частотой падать бусины слёз, пропитывая солью красивую скатерть.

Смерть отца очень сильно повлияла на его будущую жизнь и его характер. Дэна освободили от экзаменов и перенаправили учиться в школу- интернат.

Юра.

Я хорошо помню своего отца. Он работал в той же строительной компании, как и моя мама. Зайдя в цех и надев респиратор, чтобы не задохнуться от пыли, мой отец отливал бетонные плиты. Он был строгий. В молодости, он имел разряд по штанге. Тусил с сомнительными компаниями, но был всегда весёлым парнем.

Однажды, почувствовав от меня запах сигарет, он отвесил мне добротного леща и произнёс.

– Ещё раз! Ну, ты, меня понял. С ним было трудно не согласиться.

В очередной раз, когда я возвращался домой, я зажёвывал чем только мог, растерев при этом руки, пахучей полынью.

Отца было сложно обмануть, он был против курения, хотя сам естественно курил.

Когда моя мама, сдавала на права, батя почувствовав себя гонщиком, разбил её новенький, учебный «Иж комби», врезавшись в берёзу и своротив у него пол морды. Прав у него конечно не было, как и чувства страха с габаритами. Просто решил прокатить жену. Ну и прокатил на пол зарплаты, каждый месяц. Они потом ещё долго ругались.

Отец любил тяжёлую музыку. Однажды, он был на концерте: группы «Metallica», в Тушино. И рассказывал, что ему чуть не проломили голову в массовой драке, летали бутылки, дубинки и омоновцы.

Он на кулаках отжимался от пола, не любил водку, но по праздникам мог себе позволить. К нему иногда приходил его друг дядя Женя. Женя был человеком страстных взглядов к водке и считал себя рокером. Они с отцом слушали пластинки, всё что связанно с рок – музыкой. Он любил группу «Black Sabbath»

– Смоке инзе вотер, э фая инзе скай.!!! -завывал пьяный Женя, отплясывая по полу пьяную рок – чечётку. Когда он однажды напился вдрызг, отец отнёс его на мою новую кровать.

– Ты, сегодня на кресле! Сказал мне он. Забыв где находится, туалет. Женя естественно мою кровать обоссал, притом он это сделал, с такой охотой, что сам чуть не уплыл.

– Утром он, оправдывался перед отцом.

– Юр, ну ей богу, приснилось, как будто в море по пояс зашёл, а вот выйти не смог.

– Я тебе блять, дам море! Отец смотрел, на него суровым взглядом выкидывая на балкон просанный матрас. Он так и не высох и он его выкинул.

И даже, когда я не знал математики, сидя за новеньким письменным столом в нашей общаге и получая, от него подзатыльники, за нерешённые примеры и двойки, я его очень любил.

Летело время, я рос Уже будучи подростком, решил с другом прокатиться в деревню. Это был конец августа.

Мы с ним жили у его бабушки, пили деревенский самогон, катались на лошадях и дрались с местными татарами из соседней деревни. Чтобы не мешать, окружающим, мы разбили большую палатку, приведя туда Нелю и Наташу.

Девушки были с опытом и старше нас на пару лет. Поэтому Наташа недолго, думая, уложила меня на лопатки, и стала резко стягивать штаны. Я сопротивляясь, надевал штаны обратно.

– Ты чё делаешь? – спросил я у неё.

– Ну, сейчас ты запомнишь тамбовских баб-сказала мне она, задрав длинную юбку, я увидел загорелые красивые ноги.

У друга было всё иначе..

– Нель, у меня не стоит! Ну видишь, ну не стоит же. Сказал он расдосадованно и вышел из палатки, одевая шорты. Неля была голой и недовольной. Когда мои бурные каникулы, с распитием напитков и лишением девственности закончились. Я чёрный как смола, трясясь от радости в поезде, летел поделиться новостями, накормить друзей байками и попить пива.

На пороге встретила меня мама. Я с сумками, залетел в дом.

Я увидел на столе портрет отца с лентой и его документы.

– Сын, нашего папы больше нет. Мама посмотрела на меня и заплакала.

Я зашёл в другую комнату. На больших полках, лежали его пластинки. Старый проигрыватель был, с отпечатками его пальцев, ощущение, как будто он только что прикасался к нему.

Это лето выдалось сложным для отца, я не понимал тогда почему. Он поехал в отпуск к моей бабушке, к своей маме.

Однажды. Перемахнув через балкон, батя был крепкий, а бабушка жила на втором этаже. Он пошёл в яблоневый сад, который находился недалеко от нашего дома. Было начало августа… Стянув с брюк свой ремень, он взобрался на одну из яблонь. Завязав, плотный хороший узел другой стороной ремня обмотав свою шею, он присел.

Через час мимо проходящий сторож крикнул :

– Эй мужик, ты чего там уселся? Слазь давай. Отец не ответил… На земле валялась недокуренная: «Прима».

Я вышел на балкон, его пустой комнаты, с зеркал ещё не успели снять простынь, поэтому мне показалось, что очень темно, а я хотел света. Я закурил, руки дрожали, я плакал.