Читать книгу Дневник (не) нормального - Группа авторов - Страница 2

Всё таким же обыкновенным, пасмурным вечером, молодая пара лет шестнадцати решили прогуляться по одинокому и тихому парку.

В этом городке «Волское» зачастую стаяла пасмурная погода, даже если в соседних, населённых пунктах царило солнце, то здесь было сыро. Учитывая, что на окраине города находилась не большая железно дорожная станция, и все мимо проезжающие поезда проходили через неё, шум поездов идущих по рейсам и предупреждающий гуд перед прибытием на станцию разносился на десятки километров по сырой траве, деревьям и влажному воздуху. Парк в этом городке был не большим, так же как и сам городок. Он находился в центре городка, окружённый деревьями, на боковушке парка находилась не большая, но заметная гуща деревьев, выделяясь из всего ряда, местные жители прозвали это место «лесок».

Влюблённые уже зашли в парк, пройдя через светло-оранжевую арку, в виде подковы с надписью в самом верху «welcome». Парк выглядел тихим и одиноким, он и впрямь был одинокий, люди не воспринимали его за достопримечательность, или за место для отдыха, на него просто никто даже ни обращал внимание, и лишь только подростки иногда собирались там, что бы весело провести вечер. Парень с девушкой шли под ручку, по асфальтированной, не ровной и узкой тропинке, проходя одну деревянную, старую лавочку за другой. Расположенные фонари в след тропинке в метрах пяти друг от друга светили тускло, некоторые и вовсе были разбиты.

Они уже подошли к так называемому «леску», от куда веяло холодом и запахом сырости, сгущаясь все вместе красками позднего вечера. Но их это не смущало, они сошли с асфальтированной дорожки, которая длилась дальше, заворачиваясь вслед по окраине парка, и по натоптанной тропинке зашли под сами деревья, пройдя чуть дальше, до куда не доставал свет от последнего фонаря. Кругом были разбросаны разные бутылки и пачки от сигарет. Подростки без лишних слов прижались друг к другу и начали целоваться, возбуждено соприкасаясь своими телами. Погода на улице была слегка холодная, учитывая, что наступила осень, но листья на деревьях не спешили опадать. Парень приподнял на девушке серую кофту с манжетами, взявшись за ягодицы прижимая её еще крепче к себе, еще больше возбуждая её. Они даже не догадывались, какой сюрприз их поджидал в самой темноте. Привыкшие к мраку глаза девушки, не отчетливо разглядели в сумраке леса повешенный силуэт, в метрах четырех от них, по всей видимости, покончивший с собой. Сексуальное напряжение сразу же спало, заменяясь испугом и мурашками по всему телу, адреналин подкатывал все сильней и сильней, девушка уже не двигалась, остолбенев на месте от страха, парень сразу обратил на это внимание, заметив, что девушка остановилась и вцепилась своими руками в его плечи. Он только успел взглянуть в ее испуганные глаза, поняв что она увидела что-то страшное с лева от него, как в туже секунду ее напуганный визг разлетелся по всей округе, испугав спящих птиц и жителей городка, которые находились неподалеку от того места. Парнишка кинул свой взгляд влево и мгновенно увидел тот самый силуэт, но сумел сдержать себя в руках – взял возлюбленную на руки и вытащил из леска, усадив ее на лавочку, а сам тем временем вызвал «полицию».

«Волское» прозвали «городком» его жители, и те кто о нем знают, для простаты выражения, по правде он является «поселком городского типа». Учитывая, что «Волское» был не большим населенным пунктом, не более шести тысяч человек, и все постройки и дома находились неподалеку друг от друга, эта страшная новость зацепила буквально всех, даже тех, кто жили на окраине. Так же этот «городок» по большой степени был усеян частными домами, только ближе к центру можно было заметить двух этажные и даже трех этажные здания, в самом же центре на месте старых, жизни не пригодных домов, стояло несколько пятиэтажных новостроек.

В ходе следствия выяснилось, что тем человеком оказался восемнадцати летний юноша по имени «Стас», следствие длилось не долго, так как все признаки указывали на самоубийство и по мнению так называемых «экспертов криминалистов» заниматься этим делом и искать виновного, смысла нет, поскольку насильственных следов нет и все указывало только на одно, что тем вечером Стас пришел в тот лесок, привязал прочный трос к ветви одного из деревьев, и самостоятельно покончил с собой, без каких либо вмешательств.

Случившееся тем вечером перевернуло жизнь семьи усопшего. Стас был не единственным ребенком в семье, у него еще был младший брать «Марк» шестнадцати лет, отец один воспитывал братьев, их мать уже давно спилась и стала наркоманкой, уехав в другой город, потерявшись там. Эта семья и так жила не сладко, все что у них было, это семейный бизнес, перекуп машин, чем и любили заниматься отец со Стасом так это перебирать машины до позднего вечера, чего не скажешь про Марка, он всегда был каким то отдаленным от всего мира, часто запирался один в свой комнате, слушал музыку, сидел за компьютером, иногда читал книги, друзей у него и вовсе не было, сам по себе Марк был замкнутым ребенком. Но случившееся пошатнуло их отца, он не когда не напивался при своих сыновьях или на людях, он мог иногда выпить вина, и то только по важным праздникам, таким как новый год и день рождения сыновей, не более. Но услышав по телефону эту страшную новость тем вечером, он резко изменился, его словно подменили. После звонка он сразу же взялся за бутылку водки и всю ночь просидел в одиночестве за рюмкой, опрокидывая одну за другой, более того он еще и закурил. Проснувшись, он начал день с ноль пять пива, плавно переходя на виски и заканчивая водкой. Ему уже было без различно на мнение окружающих. Он в пьяном состояние отвечал на звонки знакомых, которые так же узнали о произошедшем, и впускал гостей за порог, со стаканом в руке.

На самом деле его можно понять, не что не сбивает так с ног и не убивает изнутри как эта страшная, душераздирающая новость, пробирающая до самих костей, оставаясь там, когда даже все такой же обыкновенный день кажется адом, не в силах изменить случившиеся последствия.

Их отца зовут «Владислав», он всегда был полноватым, не высокого роста, но казалось что он на много выше. Обыкновенной одежкой у него всегда были синеватые потасканные джинсы в об тяг, иногда легкие штаны. Черная жилетка без рукавов на нем не когда не застегивалась, под которой была обыкновенная майка. Но иногда он менял имидж и одевал вместо черной жилетки, серый пиджак с молнией, в виде ветровки. На голове у него всегда была старая, мазутная кепка, которая уже не отстирывалась, или он даже не пытался ее отстирать, под самой кепкой находилось не много коротковатых, рыжих волос, которые со временем выпадали, оставляя местами маленькие пролысины, будто волосы проредили.

Спустя пару дней тело Стаса привезли в его родной дом, и расположили посреди зала, чтобы близкие могли с ним попрощаться и проводить его в последний путь. Их дом был не большой. Весь обшит белой фанерой, деревянные брусья держали деревянный, треугольный козырек, под которым находилось крыльцо, с перечнями по бокам. Сама же дверь была коричневая, со вставленным не большим оконцем с узорами. Сразу же за входной дверью была кухня, прямиком две комнаты, предназначенные для Стаса и Марка. Комната Марка находилась посередине, правее комната Стаса, а та дверь, что находилась левее всех, располагала за собой уборную. Слева от прихожей, в метрах трех от входа, находился дверной проем в зал, в центре которого в тот день стоял дубовый гроб, крышка от гроба и крест, стояли у выхода.

Этим утром их отец старался не пить, он одел свой черный, свадебный костюм и занимался готовкой, расставляя все на не большой, вытянутый стол в зале, около правой стены от входа. Каждый подходил к Владиславу и пытался поддержать добрым словом, каждый раз напоминая о случившемся, чего он больше всего не хотел слышать, пытаясь не появляться в кругу всех скорбящих, завлекая себя делами. Но Владислав не единственный кто так сильно страдал и переживал утрату. По поведению Марка, и его спокойному выражению лица можно было подумать что он не переживает, учитывая что он даже не одел траурные вещи. Но это было не так. Он чувствовал себя разбитым и подавленным, внутри все кипело и рвалось наружу, смысл жизни был утерян, запутавшись в мыслях, зачем жить и какой смысл рождаться, если все равно умирать. Куда же деваются все те эмоции, мысли, знания, слова, и услышанное человеком, который умирает в один миг, словно не чего и не было. Он долго стоял возле тела Стаса и пытался понять эту истину, он смотрел на его спокойное, словно спящее лицо, стараясь сдержать себя в руках, чувствуя, что вот-вот свалиться с ног и разрыдается во весь голос. Но разбитые и подавленные лица по сторонам, которые он ощущал на себе, которые то и дело поглядывали за его поведением, вглядываясь ему в глаза, пытаясь разобрать, что же твориться в них в этот момент, отводили его от мысли о истерики и слез.

Он еще немного постоял у тела брата и спокойно ушел в свою комнату, ощущая не приятные взгляды в спину, словно слушая их мысли и мнения о себе. Будто он худший брат на свете, даже слезинки не уронил, вышел в обычной майке и спортивных штанах. Якобы без уважения к брату. Те взгляды в спину он ощутил чутко, без сомнений, что еще больше расстроило его. Ведь не кому его не понять, и все эмоции, которые он показывал на людях, были всего лишь фальшивкой. Но так же он ощутил не которые взгляды, в свою сторону не с презрением и осуждением, а понимающие и скорбящие.

Марк был не высокий, щупловатого телосложения, бледнолицей, с растрепанными рыжими волосами, как у их отца, и зеленными глазами. Только у Стаса в их семье волосы были темные как у матери.

Он на пару секунд остановился в проходе, между залом и кухней, чтобы впитать в себя все те взгляды в спину, и слегка заглянул себе за спину, все таким же спокойным лицом, чтобы убедится, что чуйка его не подводит. Мгновенно убедившись в этом, за-смущав гостей своим неожиданным взглядом на них, он ушел в комнату, захлопнув дверь.

Его комната была маленькой и уютной, в ней всегда царил порядок, вещи лежали по своим местам. Справа от входа стоял стеллаж с книгами, слева белый шкаф с раздвижными дверями и зеркалом, кровать находилась у правой стены, впритык. В самом дальнем, правом углу, за кроватью, располагался компьютерный стол с компьютером «SAMSUNG», и рядом с ним старенький, офисный черный стул.

Марк сел на кровать и о чем та задумался, уперев локти в свои ноги и уронив лицо в ладони, после чего быстро подорвался к компьютерному столу, выдвинул самый верхний ящик из стола и достал от туда голубой блокнот, в виде не большого учебника. Он пролистал страницы, убедившись в том, что он полностью чистый, сел на то самое кресло, подъехав к столу, и положил дневник перед собой, отодвинул клавиатуру, и взял ручку, размышляя о чем та.

Расположенное окно с лева от него, было завешено занавеской, удерживая за собой, дневной свет, и сохраняя в комнате поникший мрак. Марк только развернулся к окну и собирался раздвинуть занавесы, как шум и какая та суета из кухни и зала остановили его. Он вышел из комнаты и увидел перед собой пьяного дядю, младшего брата отца, который много лет не заявлялся и даже не звонил. По мнению Владислава, и не только, виновником ухода матери из семьи стал именно его брат, который снабжал ее наркотиками, сначала легкими, а потом когда она уже разошлась не на шутку, он ее подсадил на более тяжелые. Его брата звали «Дмитрий», он был с длинными, черно-рыжими волосами, чуть ли не до самых плачей, в кожаной черной куртке, в старых, но начищенных джинсах и таких же туфлях, в разы худее и выше Владислава. Весь шум-гам начался из-за его появления.

Владислав и так не важно себя чувствовал, и едва сдерживал в руках, но когда Дмитрий переступил порог дома, он словно слетел с катушек, внутри у него будто все рухнуло, все то, что он носил в себе на протяжение нескольких дней, его глаза налились кровью. Он подлетел к Дмитрию и без разговоров начал выталкивать его из дома, но Дмитрий сопротивлялся, настаивая на том, что он тоже родственник Стаса и тоже скорбит по нему. Владислав так и не смог вытолкать его за порог, и бросил попытки, подойдя к кухонному гарнитуру, достав бутылку виски с навесной тумбочки, наливая не много себе.

Но когда из комнаты вышел Марк, и они с Дмитрием переглянулись. Дмитрий пристально взглянул на Марка, разглядывая его, потом на всех гостей, которые оказались в ужасе от происходящего. Поняв что ему тут не рады, он резко вышел на улицу, захлопнув за собой дверь и только запах сырости и звук сильно бьющего по крыше дождя, раздался в след за закрывающей дверью, нагнетая еще более поникшую обстановку. Но Марк не был встревожен или удивлен, словно его уже нечем было удивить. Он просто прошел в зал и сел в кресло, которое стояло в конце левой стены у окна, и продолжил молча смотреть в окно.

Владислав опрокинул стакан с виски, и раздвинул тюль, наблюдая сквозь капли дождя, за вишневой девяносто девятой, в которой сидел его брат, он явно не спешил уезжать. Владислав еще не много постоял молча, его глаза наполнились слезами, он выпил еще один стакан виски, обулся и даже не накинул куртку, выскочил на улицу, отправившись к той самой машине, не обратив внимание на волнение в заде стоящей, сорока летней соседки, которая обеспокоено сказала ему в след «Влад ну куда ты без куртки, заболеешь же». Он подошел к Дмитрию и что-то сказал ему, после чего они оба вернулись в дом. Обстановка вроде как наладилась, но спокойное и не паколебивое лицо Марка изменилось. Он явно был чем то взволнован, но пытался держать себя в руках, и сдерживать лицо без изменений, то и дело поглядывая в окно, на вход и на своего мертвого брата в гробу, будто чего та ожидая. Его дядя Дмитрий ходил по дому и разглядывал все вокруг, иногда пересекаясь с Владиславом похлопывая ему по плечу, то и дело косясь на Марка, будто чего та хочет от него, или что-то хочет ему сказать.

Прощальная церемония с покойным подходила к концу, время близилось к обеду, уже через пару минут подъехала черная газель «ритуальные услуги». Поведение Марка тут же изменилось, он резко стал более спокойным, в глазах было напряжение, он чательно наблюдал за всем происходящим.

В дом вошли четверо мужчин и взяли гроб, отправившись к выходу, чтобы загрузить его в газель и отвести на кладбище, Стаса уже вынесли на улицу и его гроб окружили люди, подняв над ним свои черные зонты, прятая его от сильного дождя. Марк подошел к отцу и спустя пару дней молчания заговорил, взволнованным голосом, перекрикивая порывы ветра и шум дождя.

– Отец в чем дело?! Почему Стаса не отпели? Почему батюшка не приехал? Отец не молчи!!! – Закричал он в след отцу, пока они шли к машине, хлюпая по грязи.

Владислав резко остановился, повернулся к Марку и нагнулся к нему.

– Понимаешь сынок. Церковь отказывается отпевать и придавать к земле тех, кто сами с собой покончил. Это считается большим грехом. – Сказал он со слезами на глазах, для него эти слова были самыми больными за всю его жизнь. И не когда в жизни он не мог себе даже представить, что однажды ему придется такое говорить, про своего самого близкого и любимого человека на свете.

Марк замер на месте, не зная что и сказать, для него это было не справедливо. Он так и не переоделся, оставаясь все в той же домашней майке и простых штанах.

В этом городке зачастую стаяла пасмурная погода, но в этот день казалось, что само небо скорбит вместе со всеми. Марк застыл на месте, не обращая внимания на мимо проходящих его людей, на сильный беспрерывный дождь, на то, что он уже промок до ниточки. Он просто стоял, свесив руки, не в силах идти дальше и не в силах уже сдерживать слезы, которые текли самопроизвольно, смываясь каплями дождя.