Читать книгу Чудные - - Страница 19

В жилище в прошлом популярного композитора Вавилова творился шабаш. Моцарт сидел на рояле и флегматично ждал, когда перестанет орать и бегать туда-обратно Бетховен, и прекратит материться Довлатов. Остальные посланники тоже возмущались, но чуть потише. Одри Амадеус звать не стал во избежание нервного срыва от увиденного.

– Хмм… Итак, господа, все успокоились? Дайте уже сказать. Я позвал вас, чтобы вы мне помогли. Бог же говорил, что мы все должны друг другу помогать?

– Ну говорил, – подтвердил Пушкин, – и что? Он, видимо, ошибся… тут не мы нужны, это работа для Геракла… ну или для гастарбайтеров…

– Вольфганг, ну, признайся, это ты такой срач развёл? – спросил Чехов.

– Che cazzo! – раздался вдруг возглас. Все замерли. Нет, ну кто бы ещё… ну что бы Кароль ругался… Да ещё такими словами. – Ну что за помойка! Почему тут какая-то еда бывшая на полу валяется? – Войтыла вляпался в останки пиццы, которые уже несколько дней лежали на полу. В плохом освещении комнаты многое оставалось невидимым.

– Ну вот, бывает и такое. Бывший Папа Римский ругается матом… O tempora, o mores!53 – прокомментировал ситуацию Довлатов.

– Просто Кароль только что стал жертвой беспримерного свинства моего подопечного, – засмеялся Моцарт. Он опять вовсю кривлялся. Он картинно встал на колени прямо на рояле и пустил слезу. – Засим я вас и позвал. Помогите убрать эту помойку. Один я тут до следующей миссии прокувыркаюсь.

– А болезный твой где, друг Моцарт? – вдруг поинтересовался Довлатов.

– Ах да… что-то его давно нет. Он отправился выгулять свою собаку и в магазин за провиантом. Ему в отличие от нас надо есть. – благожелательно пояснил Амадеус и зло продолжил. – Но принесет пиво – убью.

– Не произносите при мне это слово – пиво. Мне до сих пор его слышать тошно, – застонал Пушкин. – Вообще, Вольфганг, ты в своем уме? Вот сейчас вернется твой протрезвевший пациент, увидит нас, кого-нибудь узнает… Что ты ему скажешь?

– Вот, да, Амадей… Ты же второй сутки убеждать он, что ты не глюк, не актёр, а тот самый Моцарт… А сейчас ты сказать ему, что ты актёр и мы твой друзья из провинциальный театр… так? – активно размахивая руками, спросил Бетховен. – И я ради этого бросить чудесную компанию… Сидеть, пить коньяк, говорить за жизнь… а тут этот зальцбургский жлёб со свой сигналь…

– Ого, а это уже интересно, – присвистнул Довлатов, – что за компания, старина Людвиг? Где был, с кем пил?

– С мой подопечный и его друг. Друг звать как ты – Серж. Фамилия у него такая… на butter похожа… как же его… вот! маслё, что-то с маслё связано… вот… – прогудел Людвигван.

– Сергей Масловский?! – выкрикнул Довлатов. – Но как? – он повернулся ко всем присутствующим и пафосно произнес, указывая пальцем на Бетховена, – На его месте должен был быть я!

– Напьёшься – будешь54, – процитировал Моцарт советскую киноклассику и показал Довлатову язык. Он тоже готовился к миссии в столицу России.

– Ничего не понял, – грустно сообщил потолку Войтыла.

– Кароль, ну что тут непонятного? Мы с вами, как два идиота, роемся в прошлом нашего подопечного, рискуя попасться в его квартире, а этот упёртый немец в это самое время с ним выпивает на брудершафт, – проворчал Довлатов. – Жаль нас там не было. Может, нашли бы к чему прицепиться.

– Ладно, хватит галдеть, – вступил Чехов. – Амадеус позвал нас на помощь – так давайте уже делом займемся. Тут же невозможно находиться, сплошная антисанитария… Это я вам как врач заявляю.

– Да, давайте уже разгребёмся, и я пойду досыпать. Или мы ждём малышку Одри? – влез Пушкин.

– Алекс, ты неисправим. Одри не будет. Я не стал её звать в эту клоаку. Ей здесь не место.