Читать книгу Дверь - - Страница 12

Через месяц Петр спросил шамана, почему он ему помогает? Шаман внимательно посмотрел на него, а потом медленно, на ломаном русском, изобиловавшим устаревшими, еще старорежимными словечками, начал рассказывать о жизни Петра, его семье, детстве и юношестве, о том, как его увлекли идеалы революции и он, сын священника, вступил в партию. Рассказывал шаман долго и подробно о таких сокровенных вещах, которыми Петр ни с кем не делился.

«Может, когда я в бреду валялся в юрте охотника, наболтал чего? – подумал тогда Петр. – Но чтобы так подробно и образно!»

Они грелись в юрте у костра. Пляшущие языки пламени отбрасывали тени на старое, морщинистое с тонкими седыми усами и редкой бородкой лицо шамана, придавая ему величественность.

– У тебя на теле и… – шаман замолчал, подбирая русские слова, – …вокруг него зримы мне знаки. Ты шаман. Можешь им стать. И Мать Тайга просила помочь тебе. Нужен ей, знать. Поэтому помог.

Затем шаман рассказал о будущем, сказал, что Петр сейчас на развилке своей судьбы стоит. Перед ним всего две дороги: одна – вернуться к русским и так или иначе найти скорую смерть; другая – стать шаманом и навсегда остаться здесь.

Шаман закурил тонкую деревянную трубку, часто выпуская белый табачный дымок. Его морщины немного расправились, он одними уголками губ сказал:

– Если сам, а не по нужде, выберешь второй путь, то обретешь больше, чем потеряешь.

Шаман говорил редко, с большими паузами. Когда Петр начинал его расспрашивать, тот чаще молчал. Почти никогда его слова не были ответом на вопрос, но всегда оказывались очень важными для Петра. Привыкнуть к этому было тяжело, но за месяц совместной жизни он приспособился, и тем удивительнее был для него этот короткий диалог. Поэтому, воспользовавшись моментом, Петр решил вновь спросить:

– Так мне и жить в тайге без людей что ли?

Шаман несколько раз затянулся, медленно выдыхая и внимательно глядя в дым, а через минуту-две сказал:

– На седьмую годину война большая придет в твой дом, многие и многие погибнут, много огня вижу, дома в огне, и мертвые, мертвые везде. Много, очень много врагов и злые среди них, как демоны. На восьмой год можешь выйти из тайги и отправиться на ту войну, если хочешь родичам помочь. Назовешься именем своим, будешь знать, что сказать. Про тебя забудут. Воины будут нужны. Тогда выйдешь, но потом, после конца войны, вернуться должен. Если раньше выйдешь или не вернешься – только смерть твою вижу, больше ничего. Если вернешься , то после десяти годин здесь сам научишься понимать, когда лучше уйти к людям, а когда в тайге жить. Но помни: ты – Петр – умер, теперь нет у тебя имени, Шаман родился. Тайга – твой дом!

Долго Петр обдумывал сказанное шаманом. Мысли текли медленно и угрюмо как широкая равнинная река сухой осенью. Он никак не мог понять, почему все это происходит с ним и почему именно это странное занятие, якобы, уготовано именно ему. Пару раз он пытался пристать с ворохом своих вопросов к шаману, но тот либо молчал, либо уходил, знаком показывая не преследовать его. Один раз перед сном обронил лишь что-то в том духе, что на все вопросы Петр может сам найти ответы.

Три дня Петр думал, пока просто не представил, что встает и идет в ближайший русский станок, километрах в трехстах от юрты шамана. В ту же минуту им овладел животный, нечеловеческий ужас. Он кожей почувствовал, что за этим его правда ждет смерть. В сознании поплыли образы. Он видел, как, оставшись в станке до весны, он обживается с местными, но летом за ним по реке приплывают несколько сотрудников НКВД, везут в районный центр, затем дальше, потом – допросы, издевательства и пытки. Последнее, что он видит – как он ползает по грязному полу камеры с переломанными ногами, корчась от дикой боли и умоляя его больше не бить.

Видение пропало. Он никогда не был впечатлительным. Пережил в юности ужасы гражданской войны, многое уже видел и побывать успел в различных ситуациях, но такого с ним никогда не происходило. Видение было таким четким и реалистичным, что он почувствовал запекшуюся кровь на губах и шершавый, неровный и липкий пол изолятора.

Придя в себя, он представил, что остался в тайге с шаманом. Вскоре перед глазами вновь поплыли картины, но теперь внутри стало спокойно и радостно. Он ощутил освежающие порывы ветра и смесь из пряных запахов хвои, валежника, мха, травы – запах тайги. Он видел, как проносились облака над головой, как вставало и садилось солнце, как быстро бежали дни, а он постепенно становился собой. Не тем Петром Мартыновым, которым он привык себя ощущать, а тем, кем является от рождения, тем, кем хочет видеть его Создатель – человеком, способным видеть сквозь пространство и время, знающим язык природы и умеющим разговаривать со стихиями, человеком, обладающим огромной духовной и физической силой, безмерными, неограниченными знаниями и способным передать эти знания людям, способным помочь им, но, вместе с тем, способным защитить Тайгу от тех, кто ей может повредить. С этого момента в нем что-то изменилось, он сам еще не до конца осознал это изменение, но четко почувствовал его.

Следующим утром он сказал:

– Ладно, я решил. Остаюсь. Что дальше?

Шаман посмотрел на него исподлобья своим колючим взглядом:

– Просто живи. Тайга всему научит. Сегодня пойдем в лес, тут недалеко, я покажу.