Читать книгу Чудные - - Страница 12

Застольная.

Певец, журналист

Оперный певец Борис Кенаренко был любим и популярен и на Родине, и за её пределами. Он не имел недостатка в финансах и многих других возможностях, однако никак не мог вписаться в российский шоу-бизнес. Причин было сразу две: Кенар за свои сорок семь так и не поймал звезду и был абсолютно неприхотлив по жизни.

На гастролях весь райдер оперной знаменитости состоял из нескольких литров самой обычной воды – главное, чтоб хлоркой не воняла, ортопедического матраса, бутылки просто нормального, а не элитного коньяка и отсутствия в номере крыс и тараканов. Ему было абсолютно плевать на количество звезд отеля, наличие или отсутствие в номере роз и омаров, и прочие признаки, характерные для особей, которых принято называть «звёздами».

Для жизни вне гастролей он мог бы приобрести себе жилье в любом очаровательном городке старушки-Европы, на теплом острове или в самых что ни на есть Соединенных штатах оф Америка, но… был сентиментален и любил Москву, поэтому купил четырёхкомнатные апартаменты в генеральском доме на Ленинградском проспекте семь лет назад в начале декабря… Ни фига не элитарный выбор. Просто так захотелось. В день, когда ему привезли очередную порцию мебели для нового жилья, он познакомился с Масловским.

Грузчики из мебельного суперпупермаркета на северной границе Москвы с одноименной областью оперой не интересовались, посему и не опознали в клиенте мировую звезду. Зато они очень интересовались чаевыми и успеть на остальные заказы. Поэтому, когда время до следующей доставки стало поджимать, они просто выгрузили возле подъезда остатки покупки Кенара, обматерили его и уехали. Качественному сервису их явно не учили.

Дело было вечером, делать было нечего… две пачки конструктора «Собери шкаф» в фабричной упаковке лежали в снежно-грязной жиже. Судя по тому, как гнулись под такими же коробками профессора погрузочно-разгрузочных наук, поднять упаковку в одиночку не представлялось возможным, а занести на пятый этаж тем более. Звать на помощь местную алкоту не имело смысла. Нести пришлось бы ещё и их.

Кенар был крепким мужиком – не смотри, что солист оперы, поэтому решил попробовать. Он докурил сигарету, выкинул окурок, поднял верхнюю пачку досок с одной стороны, крякнул, понял, что после такого грыжа, заработанная ещё в армейской казарме, будет мстить долго, и бросил коробку. Целлофановая упаковка заскользила, и груз улёгся аккурат на ногу драматическому баритону. Раздалась звучная матерная ария…

– Ты чего выражаешься? Тут дети ходят. – Кенар оглянулся. У него за спиной стоял крупный мужчина примерно его возраста с мальчиком лет пяти. – Что у тебя тут? Помочь, может? – Масловский к тому моменту вторую неделю сидел на больничном и бесился от скуки. Тогда, семь лет назад журналист Сергей Масловский был уже дико известен и популярен у аудитории российского телевидения, но ещё не брезговал пользоваться общественным транспортом, потому что «так быстрее». Вот под гребанным бестолковым монорельсом возле телецентра две недели назад его и отоварили два торчка.

Нет, если по гамбургскому счету, то правильнее сказать, что журналист обезопасил общество от двух наркоманов. Сам Масловский почти не пострадал – руки-ноги-рёбра целы, колотых-резаных ран тоже не имеется. Но один из поганцев организовал ему лёгкое сотрясение мозга, а другой сломал рабочий инструмент – нос. Ведущий центрального телеканала со сломанным носом в прямом эфире – это фантастика! Поэтому, Сергей чуть ли не первый раз в жизни сидел дома на принудительном больничном и постоянно общался с сыном Гришей.

– Извини. Меня Борис зовут. Поможешь? – Кенар, наконец, смог восстановить навык связной речи без мата. – Буду благодарен.

– Сергей, – мужчины обменялись рукопожатием, – Гриша, сын. Гриш, иди домой, скажи матери, что я через час приду.

Гриша зашёл в подъезд – дверь всё ещё была зафиксирована открытой. Кенар и Масловский подхватились с двух сторон и поволокли первую коробку на пятый этаж. Когда вторая коробка заняла своё место в одной из комнат недавно купленной квартиры, мужики, тяжело дыша, сели на кухне.

– А я вот, напротив живу, – махнул Сергей рукой в направлении двери. – Давай заново знакомиться. Я Сергей Масловский, телеведущий, программа «Без политики». Временно на больничном.

– … – удивление Кенара было написано на его лице.

– Знаю, что не похож – с хулиганами подрался. Придётся поверить на слово. Твоя очередь.

– Борис Кенаренко, оперный певец, драматический баритон. Друзья зовут Кенар. Петь не буду, ибо громко – соседи не оценят. А пить буду. – Кенар разлил по бокалам коньяк. – За знакомство. Но много нельзя – голос надо беречь.

– Ну, тебе нельзя, а мне можно, – сказал Масловский и, подняв бокал с янтарной жидкостью, напел негромко, но неожиданно красиво и точно, – Libiamo, libiamo ne’lieti calici che la bellezza infiora…

Так началась не очень активная, но крепкая мужская дружба. Без рыбалок, бань и баб, зато с долгими разговорами под стакан. Кенар редко бывал в Москве, Масловский командовал передним краем службы информации центрального телеканала. Но когда удавалось пересечься, обязательно случался приятный вечер, после которого обоим становилось легче и спокойнее. А первая строка «Застольной»48 из «Травиаты» стала сигналом к душевным посиделкам.

Сегодня их дуэт был разбавлен до трио непонятным персонажем. Нет, Леонид не читал нотаций по поводу пьянства и сам весьма активно закладывал за воротник, но было в нем что-то странное, и Масловский искоса подглядывал за ним и всё пытался вспомнить, на кого же он похож.