Читать книгу Завтра. Дети завтра. Яркий флаг завтра - - Страница 8

Дикар жил в лесу, как живут звери, и, как заживают раны на зверях, зажили и его раны. Он ставил ловушки на кроликов и птиц, которых было так много в лесу, и готовил их на маленьком костре. Он находил камни с острыми краями и пользовался ими как ножами; чтобы изготовить себе лук, он сушил кишки кролика на тетиву и делал стрелы, оперял их, а из коры березы изготовил колчан.

Он охотился луком и стрелами и долгими часами лежал на мшистой поляне вблизи вершины Горы, глядя, как играют маленькие зверьки, иногда заглядывал в большие прекрасные глаза оленя, который смотрел на него из кустов, или наблюдал за тем, как чирикают птицы в ветвях дерева над ним.

Была весна, и маленькие существа всегда играли парами, и олени ходили парами, и птицы. И, видя это, Дикар думал о Мэрили.

Да, раны Дикара залечились, но боль внутри него не проходила.

Иногда Дикар забирался на самую верхнюю ветку высокого дерева, которое росло на самой вершине Горы. Он оставался здесь дотемна, глядя на далекую зеленую землю, которая складка за складкой уходила туда, где навстречу ей спускалось небо. Он думал о том, что видел во сне в последнюю ночь, когда был Боссом: он думал тогда о дне, когда поведет Группу вниз в эту приятную землю, и на душе у него было тяжело.

Весна перешла в лето, лето становилось все жарче.

Каждый вечер Дикар прокрадывался по лесу, пока не приходил к деревьям, которые казались черными на фоне красного блеска Огня; он прятался за стволом какого-нибудь дерева и смотрел на пространство между Домами. Он осмеливался делать это только после Времени Сна, когда знал, что большинство Группы в Домах и опасность, что его кто-нибудь увидит, невелика.

Дикар слышал их «Я-ложусь-спать», вставал на колени и тоже говорил это, как будто он один из них. Когда он сжимал руки и закрывал глаза, ему казалось, что он стоит у своей койки в Доме Мальчиков, что он еще один из Группы.

Но, сказав свое «Я-ложусь-спать», Дикар оставался здесь и слушал, о чем говорят Мальчики и Девочки, чья очередь была ухаживать за Огнем.

И от того, что он слышал, на сердце у него становилось тяжело. Как он и опасался, Томболл позволял Группе нарушать одно Правило за другим, он делал поблажки своим приятелям и возлагал двойную работу на тех, кого не любил; он не уделял внимания множеству мелочей, которые, как хорошо знал Дикар, необходимы для того, чтобы Группе было тепло, удобно и безопасно, когда придет холод и выпадет снег.

Одно из Правил, которое разрешал нарушать Томболл, – никто не мог уходить со своей койки после Времени Сна. Дикар видел, как Девочки выходили из своего Дома и исчезали в лесу, и Мальчики делали то же самое. Часто они не возвращались к тому времени, когда Дикар, устав от наблюдений, уходил к своему убежищу, которое сплел из ветвей. Одно обстоятельство больше всего тревожило Дикара. Он ни разу не видел, чтобы Мэрили ухаживала за Огнем. То, что она не была из тех, кто по вечерам уходил в лес, было ему приятно, но странно, что она никогда не дежурила у Огня.

* * *

Однажды ночью Дикар узнал причину. Он услышал, что в тот день, когда в него бросали камни, Мэрили сказала, что больше не будет Боссом Девочек; она сказала, что Боссом будет Бессальтон при условии, что сама Мэрилин не будет ухаживать за Огнем и выполнять любые другие дела, при которых она должна быть одна, не с другими Девочками. Потому что Томболл хотел, чтобы Мэрили пошла с ним в лес, а Мэрили этого боялась.

У Дикара перехватило дыхание, когда он это услышал. Он с рычанием встал, чтобы выйти в свет Огня и вызвать Томболла на бой, но не на кулаках, а с луком и стрелами и с ножами, – на бой насмерть. Гнев ослепил его, он запутался в кусте, который не видел, и не успел освободиться, когда услышал, что еще сказали Джимлейн и Биллтомас. Они сегодня следили за Огнем, и это они говорили о Томболле и Мэрили.

– Если бы Дикар снова стал Боссом, все пошло бы по-другому, но на это нет шансов, потому что стоит ему показаться, Группа снова забросает его камнями, как приказал Томболл, и тогда ему не уйти.

Дикар похолодел¸ вспомнив, как летели в него камни, и застыл, стоя за кустом.

– Группа не будет бросать в Дикара камни, – очень тихо и испуганно оглядываясь, сказал Биллтомас, – если ты расскажешь. Что бы ни приказал Томболл, в Дикара не станут бросать камни, если узнают, что он дрался честно.

– Я не смею рассказать. – Глаза Джимлейна на белом лицеи казались огромными. – Ты помнишь: я тебе рассказал, и ты ответил, что тогда Группа побьет камнями меня.

– Помню.

– Ну, я не мог успокоиться и все рассказал Томболлу, и Томболл так избил меня, что я едва мог ходить. Помнишь, я тогда сказал, что упал в яму в лесу. А после того как он меня побил, Томболл сказал, что, если я кому-нибудь расскажу, он убьет меня и убьет того, кому я рассказал.

– Он так сказал? – Теперь в голосе и на лице Биллтомаса тоже был страх. – Ты не должен был мне это рассказывать, Джимлейн. Если Томболл узнает, что я знаю…

Голос его оставался тихим, но он словно кричал.

Джимлейн всхлипнул:

– Если бы Дикар мог вернуться и защитить меня, когда я расскажу Группе…

– Какой толк во всех этих «если бы»? – прервал его Биллтомас. – Томболл постарается, чтобы Дикар был убит до того, как ты скажешь хоть слово. Лучше всего нам забыть о Дикаре, как забыли все остальные.

– Да, – прошептал Джимлейн. – Наверно, ты прав. Дикар больше не в Группе и никогда не будет.

– Никогда больше, – согласился Биллтомас.

Теперь Дикар, неподвижно стоявший в темноте, знал, что все от него отвернулись. Он должен жить один, как дикие звери в леву.

И тут, может быть, от какого-то Присутствия из темноты, а может, изнутри самого Дикара пришла мысль. Он больше не член Группы, и поэтому его не связывают Правила Группы. Он не обязан подчиняться;Не-должен», которым подчиняется Группа. Он может делать, что хочет, и ни одно Правило не может ему запретить.

Он скользнул в темноту, беззвучно, как тень. Но этой ночью Дикар не мог уснуть.

* * *

Всю эту ночь и весь следующий день Дикар был занят, он срезал длинные гибкие ветки с деревьев, проверяя прочность каждой. Он сплетал эти ветки, не останавливаясь, не отдыхая, и к ночи изготовил веревку, достаточно длинную для его цели.

Когда стемнело, Дикар повесил колчан со стрелами на одно плечо, а большой моток веревки на другое и пошел по лесу на звук ручья, пока не пришел к тому месту, где лес кончался и между его краем и краем Обрыва, с которого ручей падал вниз, была небольшая площадка.

Здесь Дикар остановился, положил веревку и обернул ее конец вокруг ствола большого дерева, которое росло у ручья; он завязал веревку множеством узлов и тянул изо всех сил, чтобы убедиться, что узлы выдержат.

Потом Дикар наклонился, поднял веревку, отнес ее к краю Обрыва и бросил вниз.

У его ног веревка напряглась и задрожала, послышался звук ее трения о скалу Обрыва и звук воды, падающей вниз и вниз в темноту. Но вот веревка у ног Дикара перестала дрожать, и он понял, что она вся размоталась.

Тогда Дикар снова наклонился, поднял веревку и перенес ее так, что она лежала в ручье, падающем с Обрыва. Когда взойдет солнце, вся спускающаяся вниз веревка будет скрыта падающей водой.

Не останавливаясь, Дикар взял в руки веревку и подошел к краю Обрыва; ледяная вода обрушилась на него; она била его, пытаясь сбросить вниз, в головокружительную тьму, чтобы он разбился о камни у подножия Обрыва.

Дикар ничего не видел, он с трудом дышал, и руки его скользили по влажной веревке. Он обхватил ногой веревку и скользнул по ней. Теперь он снова мог дышать, потому что висел между потоком воды и скальной стеной Обрыва.

Дикар спускался, спускался бесконечно в черную головокружительную тьму, туда, где лежали большие камни, между которыми текла вода и под которыми спали Старшие.

* * *

Солнце высоко стояло в небе, но Дикар был скрыт листвой дерева, на котором он лежал, вытянувшись, на толстой ветке. Он смотрел на картину, от которой у него по всему телу ползли мурашки.

Дерево росло на краю леса, через который прошел Дикар, после того как пересек пояс огромных камне, окружающих Гору, на которой живет Группа. В какой-то момент ночи звуки и движущиеся огни впереди насторожили его, и он забрался на дерево, чтобы дождаться дня и осмотреться.

Удобно устроившись на ветке дерева, Дикар спал дольше, чем намеревался. Услышав звуки марширующих ног, подумал, что снова видит сон, который видел перед схваткой с Томболлом. Но он открыл глаза, а звуки марширующих ног продолжались, а потом Дикар увидел и самих марширующих.

Дерево, на котором сидел Дикар, стояло на краю леса и на краю большого ровного поля. С одной стороны поля недалеко от Дикара проходили два провода, один над другим, вдвое выше роста Дикара. Прикрепленные к столбам, эти провода уходили в обе стороны, насколько мог видеть Дикар, и провода были покрыты острыми шипами, которые на куски разорвали бы тело.

За этим рядом проводов был другой ряд, точно такой же высоты и с такими же шипами, а между этими рядами проводов стояли на большом расстоянии друг от друга фигуры из сна Дикара.

Они были в такой же зеленой одежде, как те, что бежали по полю, которое теперь покрыто большими камнями, и стреляли в Старших. Как и у тех, у этих лица и руки черные, и как и те, эти держат блестящие палки; Дикар помнил, что эти палки называются «ружья».

Но звуки марширующих ног доносились из-за второй изгороди. Большая толпа выходила из длинных низких домов, очень похожих на Дома Группы. Когда Дикар увидел их, они остановились и стояли длинной прямой линией перед домами.

Они были очень далеко, но Дикар их хорошо видел. Он видел, что они очень худы и одеты в рваное, свисающее с тел тряпье. Он видел, что лица у них бледные, глаза глубоко впали, и стояли они согнувшись, словно страшно устали, хотя было еще раннее утро.

Послышался приказ, и белые люди повернулись лицом к Дикару. Дикар увидел, что тот, кто отдал приказ, совсем другой. Лицо у него желтое, одет он в зеленое, но как-то по-другому, чем остальные, и у него нет ружья.

Вокруг стояли и другие люди в зеленом. У некоторых лица черные, у других желтые; одни держат ружья, другие нет. У одного очень большого зеленое только ниже пояса, а выше вообще ничего не одето. Лицо и тело у него желтые, и его мышцы больше, чем у Дикара, и даже больше, чем у Томболла. Он что-то держал в одной руке. Длинное, тонкое и черное. Другой рукой он держался за толстый столб, около которого стоял.

Человек в особой зеленой одежде снова что-то крикнул, и Дикар увидел, что из здания поменьше, стоящего в стороне, вышли два чернолицых, и между ними шел белолицый. Он был так слаб, что его почти несли. Они подошли к толстому столбу и поставили белолицего лицом к этому столбу, потом привязали руки и ноги, сорвали одежду выше талии и отступили.

Желтолицый что-то долго кричал белым. Дикар слышал его, но не понимал, что он говорит. Закончив, он сделал рукой знак большому желтому человеку.

Тот поднял длинную тонкую штуку; она была похожа на змею. Он поднял ее над головой, и она распрямилась и опустилась на спину белого человека, привязанного к столбу. Дикар слышал громкий звук, с которым эта штука опустилась, и увидел красную полоску на спине белого.

Желтый снова поднял эту тонкую змееподобную штуку и снова опустил; опять послышался хлопок, и на спине белого появилась вторая красная полоса.

При виде этого Дикару стало плохо. Но потом это прошло. Он был вне себя от ярости. Он хотел крикнуть «Перестаньте!», но вспомнил сон, вспомнил, что могут сделать эти ружья; если он крикнет, люди между изгородями увидят его и застрелят.

Дикар услышал хлопок, и еще, и теперь спина белого человека, привязанного к столбу, вся стала красной. Но Дикар уже встал на ноги, он стоял на ветке. Он наложил стрелу на тетиву и натянул лук.

Большой желтый снова поднял руку, но, когда она опустилась, хлопка не было. Большой желтый падал, и из его спины торчало оперение стрелы. Только оперение.

Больше Дикар ничего не видел, он уходил по деревьям. Коричневый обнаженный Мальчик перебирался с вершины на вершину, бежал от смерти из ружья. Он помнил, что ружья стреляют дальше и быстрее любой стрелы.

Дикар так и не знал, искали ли его люди в зеленом.

* * *

Дикар лежал на холме в высокой траве далеко от колючей поволоки и сверху вниз смотрел на место, где пересекаются две дороги.

Здесь стоял столб, высокий, как высокое дерево, но на нем не было коры, не было ветвей или листьев; на верху этого столба были закреплены пять или шесть планок, и от них много проводов шло к планкам наверху другого столба, стоящего дальше по дороге.

Дикар смотрел на веревку, свисавшую с одной из планок на верху столба. Он смотрел на то, что висит на этой веревке и держит ее натянутой.

Эта штука очень медленно раскачивалась на ветру – взад и вперед, взад и вперед, и ветер раздувал вокруг нее тряпки, и эти тряпки такие же серые и грязные, как сама штука. И Дикар увидел, что эта штук – человек.

… Дикар пришел к месту, где стоял каменный дом, и он был в три или в четыре раза выше Дома Мальчиков и в десять раз длинней. Окна в стене этого Дома очень высоко, и они очень широкие.

Дикар видел много людей в этом Доме, и все это были белые мужчины и женщины. Они были худые, серые, с запавшими глазами, как те, за проволочной изгородью. И они толкали какие-то штуки, доверху нагруженные тяжелым грузом, и они были так слабы, что могли толкать эти штуки только очень медленно. И вокруг стояли люди в зеленом, и у них на поясе висели маленькие ружья, и они держали в руках длинные змееподобные предметы, как тот большой желтый.

И Дикар видел, как споткнулась и упала белая женщина, и один из людей в зеленом поднял эту штуку и опустил на женщину; он делал это снова и снова, пока женщина, вся окровавленная, не ухватилась за штуку, которую толкала, и снова начала ее толкать.

Другие люди в зеленом рассмеялись, но белые продолжали толкать, слабые и поникшие, и глаза у них были, как у той женщины во сне Дикара, которая стояла на станции метро и говорила, что бог мертв.

Дикар далеко прошел в этот день, коричневой тенью пролетая по полям и лесам, неслышной тенью, которую никто не видел. Сам он многое видел в этот день, и чем больше видел, тем тяжелей становилось у него на сердце. Потому что Дикар знал: белолицые мужчины и женщины – это его народ, и эта зеленая земля принадлежит им и ему, а черные и желтые люди – Они, те, которые, как говорилось в его сне, «пришли с Востока, чтобы превратить эту землю в ад».

Да, Дикар видел ад, который они сотворили… Небо потемнело, и ночь наползла на Лес, и Дикар лежал в высокой траве на поле у леса, обхватив голову руками, и думал. Прошлой ночью он понял, что никогда не вернется на Гору, где живет Группа, а теперь он понял, что не может жить и в этой земле, которая казалась такой приятной, когда он смотрел на нее с высокого дерева.