Читать книгу Синий тарантул - - Страница 5

Если бы кто-нибудь наблюдал за домом № 100 по Пушкинской улице, где размещался Главуран, он заметил бы не только усиленную охрану этого серого здания, не только высокий забор вокруг, но и то, что дом этот почти никто не посещал. Без четверти девять сюда собирались служащие и ровно в десять минут седьмого – уходили. Днем к серому зданию изредка подъезжали машины. Из них выходили вооруженные курьеры, которые быстро скрывались в узких литых дверях.

Предъявив дежурному вахтеру синий с золотыми буквами пропуск, работники главка уже через тридцать шагов должны были показать ответственному дежурному второй, внутренний пропуск – узкую малиновую книжечку. Помимо этого, обходчик был вправе в любое время дня потребовать от служащих оба этих документа. После шести вечера наружная охрана усиливалась, и в коридорах опустевшего учреждения появлялся дополнительный вахтер.

Окна дома, стоявшего на прочном гранитном цоколе, на всех этажах были защищены толстыми стальными решетками. Специалист заметил бы еще, что это здание с почти плоской крышей не имело ни водосточных труб, ни пожарных лестниц. Инженер Зуев, построивший его в 1939 году, мог бы рассказать много интересного о внутренних секретах планировки и устройства комнат. Дальнейшее развитие событий выявит тайны этого монументального сооружения, которое жители Ясногорска назвали «Серым замком». Пока же следует добавить, что лифты Главурана имели убыстренный ход, что на пятом этаже, где находились наиболее секретные отделы, стены таили в себе стальные плиты, и что ряд сотрудников главка имел личное оружие.

Ясногорск был центром области, добывавшей наибольшее в СССР количество урана, тория, циркония, бериллия и других редких элементов. Рудники, шахты, копи, рудообогатительные фабрики слали в главк пятидневные, а иногда и ежедневные отчеты по добыче металлов.

На первом этаже здания располагались хозяйственная часть, бухгалтерия, секретариат, аппаратная и группа охраны, на втором – велась статистика по цинку, свинцу, висмуту. Еще выше шел учет иридия, золота, графита и специальных атомных сталей: инвара, корундита, алмазита. На четвертом – работали статистики по редким землям и урановым рудам. Пятый этаж занимался нептунием и другими заурановыми элементами, а также атомными реакторами. Здесь же помещалась спецгруппа при начальнике Главурана, обобщавшая статистическую работу главка, а вернее – всей атомной металлургии области. На пятом же этаже находилась и спецчасть, которую возглавлял Ильин, человек до жестокости строгий в соблюдении устава по хранению служебных тайн. «Пятая часть», как еще называли два кабинета Ильина, был святая святых Главурана. Вся строго секретная статистика атомной металлургии, бережно, с пчелиным усердием собираемая по области, сосредоточивалась в бронированном кабинете Ильина. Если только один человек в главке, сам Пургин, вбирал в свою память всю работу уреждения, то другой человек, Ильин, неусыпно и свято оберегал все секретные бумаги Главурана.

Спецгруппа, состоявшая из четырнадцати особо доверенных людей, размещалась в семи кабинетах, устланных коврами, отчего ее еще образно именовали «Семь персидских ковров». Убранство комнат отличалось деловой простотой – два дубовых письменных стола, темно-зеленые счетные машины, тяжелый сейф в углу.

В памятное утро, 12 июля, когда Ильина потрясло нарушение тайны главного сейфа, в одном из кабинетов разговаривали две девушки. Одна из них была очень красива, другая – энергичная, быстрая блондинка – скорее могла быть названа привлекательной.

– Вдруг Вадим заболел? – волновалась темноволосая девушка с яркими серыми глазами. – Не может же Вадим не прийти на работу просто так!

– Придет, Оля, – успокаивала ее белокурая. – Видишь, за ним не посылают. Была получка, и он, видно…

– Таня! – строго посмотрела на нее брюнетка, которую звали Ольгой Зариной.

– Никогда так не говори! Вадим дал слово мне и Попову! Ты это понимаешь?! И он сдержит его.

У Ольги дрогнула верхняя губа.

– Тогда, значит, у него что-нибудь важное, – примирительно согласилась Таня. – Видишь, и Аркадий Аркадьевич не посылает за ним.

Вадиму Нежину, о котором шла речь, было около 30 лет. Окончив с отличием финансово-экономический институт в Казани, он работал статистиком в управлении рудной промышленности министерства, откуда его как талантливого специалиста перевели в Ясногорск. Здесь в течение двух лет он сумел подняться от второго этажа до пятого, а еще через год вошел в число работников спецгруппы.

В то время как Зарина и Дорофеева беспокоились о пропавшем Нежине, в остальных кабинетах «Семи персидских ковров» шла молчаливая слаженная работа. Щелкали рычажки счетных машин, расшифровывались сообщения-сводки с рудников, заводов, из трестов. Специалисты группы вели сложнейший учет, на который без счетных приборов ушли бы недели кропотливого труда. Все уже знали, что Нежин сегодня не пришел.

Когда Воропаев, работавший в одном кабинете с ним, открыл новую пачку суточных отчетов по «лучистой руде» – урану, дверь медленно открылась, и показался Нежин – высокий шатен с густыми вьющимися волосами. Во всем его облике чувствовалось что-то утонченное, хрупкое, говорившее, что этот человек – кабинетный работник, никогда не знавший физического труда.

– Здравствуй! – коротко бросил он и, тряхнув красивой головой, сел за стол.

Воропаев украдкой взглянул на часы – было ровно двенадцать. Нежин провел по лицу шелковым надушенным платком, еще раз тряхнул головой и нехотя придвинул к себе счетную машину. Но как только листы сводок отчетов оказались на столе, как только длинные тонкие пальцы Нежина легли на клавиши счетной машины, он преобразился. Темно-зеленый счетный аппарат заходил под его руками, как ходит строгальный станок скоростного резанья. Нежин производил сложнейшие вычисления, делил, множил, вычитал. Его быстрые, как у пианиста-виртуоза, пальцы так и бегали по вогнутым клавишам машины. Готовые цифры Нежин немедленно перепечатывал с итогового окошка на бесшумной пишущей машинке. Вращающийся стул, который Вадим спроектировал сам, позволял ему, не вставая, переключаться с вычислительного аппарата на машинку и обратно.

Воропаев с гордостью следил за своим другом. Он все не мог привыкнуть к блестящему темпу его вычислений, к слаженности его ума и пальцев, к быстроте и точности его математического мышления. «Ты у меня Эвклид от статистики!» – порой говорил он Нежину в шутку, и польщенный Нежин скромно улыбался.

Главуран работал как обычно, словно в кабинете Ильина ничего не произошло.