Читать книгу Dismatter-phantom. Том I - - Страница 3

Яр (Дэйноникс).

Просыпаюсь с ужасной головной болью, будто целый остаток вечности довелось провести в бетономешалке, под завязку груженными булыжниками, до сих пор клюющими череп. Ух. Может хоть свежий воздух поможет. Поднимаюсь с мягкой, тёплой постели, не нащупав тапки возле кровати делаю пару шагов, открываю окно. Меня чуть не сдувает от возникшего порыва прохладного ветра. Уже облепленная снегом закрываю окно. Класс. Сэкономив время и не отходя умывшись снегом пока стряхивала его с себя иду на кухню чтобы сделать кофе. Включаю уже самый конец утренней телепередачи.

«… да, необычная погодка выдалась этим утром. Внешние транспортные сети парализованы, а подземка забита до отказу. Я и сам бы не успел на этот выпуск если бы не провёл всю ночь в казино напротив». – Зал смеётся.

«Да, наверняка это очень интересная история, но напоследок хочу сказать, кто не был с нами: в Моренгарде бушует…»

«Да не бушует ничего…»

«…бушует пурга, а к вечеру ещё и ожидается сивер. Хочу добавить – сегодня явно тот самый "очень хороший" день когда незамедлительно следует просить у вашего начальства отпуск. И думаю, одного выходного будет мало. Столь сильной метели у нас давненько не было.»

«В последний раз, это было примерно лет десять назад – город полностью парализовано на несколько суток.»

«Да. Точно. Даже как сейчас помню – я не смог тогда даже выйти из дома. После сивера дверь просто примёрзла и не открывалась. Мне срочном пришлось бежать и звонить директрисе чтобы просить выходной, ну не бить же и вылезать через замершее окно.» – Зал смеётся…

«Ну ладно, это конечно очень интересно…»

«…но! Значит я такой звоню и объясняя ситуацию перехожу к самому главному. А что она мне в ответ?»

«И что она тебе в ответ, Виктор?» – Уж явно подыгрывает второй ведущий.

«Она говорит, что сегодня и так выходной! Выходной!»

«Ну что ж, на этой, ну просто столь, замечательной ноте мы и заканчиваем наш утренний выпуск. Всем доброго дня!» – Зал хлопает и смеётся.

Нда… неужто, некогда такие клоуны и вправду работали в цирках. Кто их только на ТВ принял.

Завтракаю, пережёвывая бутерброд с душевно нарезанными кусочками ветчины и сыра. Переключаю канал, на другом – реклама новейшего городского джипа Зенон Респектор. Даже не верится, что авто может быть таким благородным и мужественным. Просто эталон. От джипа отвлекает посторонний шум, от которого кровь в голове начинает пульсировать. Квартиру охватывает надоедливый звук. С диким запозданием, но до меня доходит что это могло быть. Это как бы моя соседка с другого этажа. Каждый раз в академии куда не посмотрю вижу её где-то неподалёку. Порой у меня от неё просто мурашки, от этой особы, как она любит хвастаться, итальянскими корнями, и веснушками, будто их делал дизайнер-татуировщик, а её лицо выглядело до противного ми-ми-мишное, отчего складывалось впечатление что она требовала к себе повышенного внимания.

– Вивьен, заходи, – отыскиваю наручный терминал и отпираю замок. – Да кто в наше время вообще стучится в дверь? Ты мне на ней вмятину когда-нибудь оставишь.

– У меня беда, Дэйни!

– Фу. Я просила не называть меня так.

– Шейд сломался и не р-работает.

– Ну так и не удивительно, он у тебя всё время падает или бьётся.

– Ну-у-у, Ле-е-екса! Мне нужно проверить сообщения, это всего на пару минут.

Делать нечего. Протягиваю свой терминал, а она ещё и возмущается: – Боже мой, какое старьё.

– Потише можно. А если не нравится могу забрать обратно.

– Нет. Я не в этом смысле. Я как бы пожалела тебя.

– Оу-у-у…

– Ой, какая милая фотка. А это кто?

– Что ты лезешь… Не… Просто давай поживее. У меня голова болит.

– А я ведь тоже вчера с вами была. Ты что ли не помнишь? Наверно тебе стоит показаться врачу. Ты же головой удар-р-рилась, – Вивьен умело использовала свой странный говор чтобы сделать на этом акцент. Вышло достойно. Но её слова стали для меня сюрпризом. Во всём этом чувствовался какой-то смысл, хотя и смутный. А собственно, а что было вчера?

– Это. Э-э-э. Что?

– Ты совсем ничего не помнишь?

Я киваю.

– Ты уложила двух кадетов… Они пытались снять тебя.

Серьёзно смотрю плывущим взглядом на это милое загорелое личико передо мной, а в душе смеюсь.

– А потом ты решила отметить это дело и всех нас споила. А потом, когда мы приехали, ты упала в лифте и ударилась головой.

– М-да. Ну и история. Тебе бы репортажи с места событий строчить.

– Ну мне это и так пригодится, когда буду писать рапорты.

– Рапорты?

– Э, ну, то есть отчёты.

– Рапорты она будет писать. Крутой у тебя кар-р-ер-р-ный план, – передразниваю я.

– Да я же… Какая же ты не благодар-рная, Лекса, – Вивьен протягивает планшет, кладёт его на стол, – Я всё. Спасибо, – После чего наконец-то уходит и хотя бы не хлопает дверью.

Странный она человек, однако.

Разворачиваю планшет, смотрю на время. Проспала. Опоздала. Больна. Ну ладно, меня бы всё равно не допустили в таком состоянии на полигон.

Переодеваюсь, иду в медпункт.

***

Стучу в дверь и открываю, врач тут же отрывается от своих дел, поворачивается и смотрит на меня как на больную. Это сильно радует.

– Простите. Просто хотела проверить на сколько архаично смотрится стук в дверь со стороны.

– Лекса, как твоя голова?

– Вам что Вивьен сказала?

– Нет же. Ты утром была здесь.

– Вау…

– Мы ехали в лифте, когда ты упала и ударилась головой.

– Понятно… – Кажется сегодня неправильный день. Очень неправильный. Слишком неправильный. По ощущению это больше походит на затянувшееся вчера. И каждый встречный помнит, что было тем самым вчера кроме меня одной. – Тогда можно чего-нибудь от головы, а то она гудит как дождь о крышу машины. И можно я не пойду сегодня на курсы? Я же там просто умру. И если можно, то и завтра тоже.

– Я уже предупредила, что нескольких курсантов сегодня не допущу по состоянию здоровья. А завтра – посмотрим.

– Спасибо.

На этом решаю, что пора бы провести вчерашнему дню закрытие гештальта и иду спать.

***

Вечером, когда в голове прояснилось ощутился резкий прилив жизненных сил, хотелось петь, если бы только умела, но, у меня была идея получше. Отправляю сообщение Михаэлю приглашая его на спарринг как на свидание, а он не понимает шучу я или нет. Тогда меняю план и зову в кафе рядом. Перебираю свой скудный гардероб, состоящий из чёрного, серого и белого. Впадаю в угрюмость и одеваюсь, как всегда. Серое пальто похожее на модный тренчкот которой носят агенты, чёрная кофта, чёрные брюки, чёрные ботинки и любимая серая кепка. А перед уходом заглядываю к своей соседке и одалживаю фиолетовый шарф.

Двадцать минут пешей прогулки и вот я рядом с переливающимся, грозным кристаллом небоскрёба – штаб-базой Архсендум. Отсюда до кафе пара кварталов улиц утопающих в снежных барханах, хорошо скрывающих от промозглого ветра. Чтобы дойти до места приходится идти в толпе шествующих за снегоуборочником. На подходе к кафе, быстро отсеиваю взглядом Михаэля у самого входа, среди двух десятков других посетителей.

– Лекса? Привет. Даже не узнал тебя сразу. Обычно такая хмурая, а тут идёшь чуть ли не вприпрыжку, улыбаешься, думал уж, что за симпоняшка, дай-ка познакомлюсь.

– Привет. Разочарован? – сказала я улыбаясь.

– Очень, – Михаил ответил той же улыбкой.

Мы зашли в кафе. Тёмный антураж с рассеянными линиями приглушенного света подчёркивал личное пространство. Сели почти в углу, сам угол уже был занят агентами или курсантами, а может теми и другими. Первым же делом осмотрелись: разумеется, лиц ведущих себя подозрительно – не обнаружилось, после чего начинаю листать на наручном терминале меню.

– Давай вино?

– Я бы не отказалась от кофе.

– Интересно, а вино с кофе сочетаются если из них смешать коктейль?

– Если так интересно могу тебе в бокал плеснуть немного кофе. Тебе с молоком или чёрный?

– И пиццу.

– Че же не пюре быстрого приготовления?

– Увы, но видимо это кафе настолько алтынное, что даже на нормальный свет не хватает, что уж говорить про элементарное пюре.

Примечание: Алтынный – жалкий, бедный, ничтожный. В данном случае в шуточном/переносном значении.

– Тогда давай пиццу с грибами и побольше.

– … и побольше, – Допечатывает к заказу Михаэль.

Я же беру кофе стараясь не уснуть в ожидании пира.

– Погоди-ка, ты же только пришла, и такая радостная была, а теперь валишься в сон?

– Ну здесь так тепло. А рядом с тобой так спокойно. Хотя я ещё планирую побить тебя.

– Я когда переодеваюсь в раздевалке надо мной уже месяц стебутся. Думают, что меня родители бьют.

– В следующий раз, как будешь переодеваться, скажи им, что тебя побили дома за полученное отлично по какой-нибудь там бихейвиористике. Хотелось бы увидеть их выражение лица.

– О-о-о да-а, для начала это отлично нужно получить. Ненавижу бихевиористику. Люблю факты, до которых можно добраться сразу. А не копаться в истории человека, в его психики, и тому подобных тонкостях личности, – после чего Михайл ненадолго умолк, – Я скорее всего не буду в поле работать. Хотя хотелось бы переговорщиком. Но, Фатта, переговоры это последнее на что идут преступники. И там тоже требуется анализ поведения.

– Может тебе в юристы пойти?

– И зачем тогда я пошёл на агента. У меня даже пистолета не будет.

– Ну-у, как я слышала, агентам тоже нужен защитник.

– Так не выйдет. Получится что я буду предвзят по отношению к своим. По крайней мере так будут считать.

– Справедливо. Но будучи агентом у тебя будет доступ к закрытой информации.

– Это да…

– Идея. А может тебе под прикрытие внедриться в самый известный юридический конгломерат Касадеукса Синфли?

– Чтобы попасть туда нужно отработать почти тридцать лет превосходной практики. И что из этого выйдет? Я буду доносить на всех и вся агентству? Они же считай, как Архсендум, только адвокаты.

– Не доносить – а писать р-рапорты, – бросаю я чтобы унять зануду.

– Ух. У меня всё нутро перекосило от этого жуткого акцента, – помялся Михаил, затем продолжил, – Ну, а что ты собираешься делать?

– Пойду в поле, поставлю зло на колени и жестоко убью.

– Да, тебе легче.

– Погоди, я не понимаю, ты из великого рода Дэйнониксов и не хочешь быть агентом? Вместе со мной в поле?

– Может, наверное, я неправильный Дэйноникс? А ты же, как-то, что-то говорила, что мы далёкие родственники? Именно поэтому тебя так и тянет обижать людей? Поэтому ты и позвала меня? – в голосе Михаила играла улыбка.

– Хм-хм, – всё что могу сейчас выдавить из себя ответом на целый шквал вопросов, – А я всё же жду того момента, когда ты начнёшь умолять отпустить тебя. И мне всё же нужно отработать приём, иначе я его забуду.

– А ты запиши.

– Смешно. А ты пробовал описать приёмы, которыми нас обучали наглядно?

– Кажется в данном случае их просто зарисовывают.

– Я не художник. Короче. Если ты сейчас не согласишься, то я так и не проснусь.

Михаэль трагично вздыхает: – Что не сделаешь ради любимой.

– Любимой кого?

– Лексы Яр.

– Пора бы уже сменить эту паршивую фамилию. Напомни? Когда там у нас свадьба?

– Мы ещё не говорили об этом, – Михаэль даже не моргнул. Похоже он об этом, тоже, и сам уже не раз думал.

– Вот и говорим.

– Как-то внезапно.

– Как смерть. Ведь мы же будущие агенты.

– Как-то слышал один слух, что в год безвозвратно погибает до тридцати агентов и это только у нас в Реунире.

– Вот только это слухи.

– Ну конечно это всего лишь слухи. Правду нам никто не скажет. Как говорится, «всё держится на силе маркетинга». Зачем же всё портить.

– Ты это сам придумал?

– Кажется видел, что кто-то с моего аккаунта оставил такой комментарий. – Михаэль делает как-бы не причастную гримасу.

А после сидим целую минуту и прислушиваемся к присутствующим. Когда некоторые это стали замечать, они пониэают голос, кроме того столика в самом углу. Тогда-то нам и принесли наш заказ. Мы поблагодарили официанта, я забрала бокал с вином «вино так вино» и пригубила. Михаэль тогда взял кружку и отпил кофе: – Хм, а кофе то хорош. Сколько они кофе сюда положили?

– Да ладно? – Забираю кружку. Топлю в ней весь сон, – Реально, кайфовый кофе. Теперь главное не расслабиться, а то отрублюсь.

– Так что нового расскажешь? Я вот…

– Хваст-хваст-хваст-хваст.

– Да я даже ничего ещё не сказал, – Как всегда Михаил попался на провокации.

– Хвастун. Я и так всё про тебя знаю. Ничем меня уже не удивить.

Михаэль трагически смолк, опустил взгляд, отчего он не видит, что я, не скрывая этого ехидно ухмыляюсь. Пока он приходит в себя успеваю зажевать кусочек пиццы.

– Лекса, знаешь, что, я сам вызываю тебя на спарринг.

– Ты опоздал. Займи очередь. Я первая.

И кажется всё это продолжалось ещё часа два. Сначала мы долго сидели и болтали ни о чем, просто слушая любимый голос друг друга на фоне играющего лаунджа. Затем я всё-таки повыкручивала Михаэлю руки и поняла, что мой запасённый приём слишком предсказуем, а если не поддаться, он попросту абсурден. С другой стороны, сам захват над локтем и под плечо, за обратную сторону шеи, хорош, если у тебя развиты руки. Иначе одинаково больно будет обоим.

За это время снегу на улице ничуть не убавилось, а вот количество сграбленного с дороги уже хватило чтобы организовать горку после каждого перекрёста. И мы как дети катались с каждой горки пока гуляли. После, как мы попрощались, а я заглянула в тир. Вечно стоящая там стена грохота и пороха окатила меня волной жара, от мысли, что пропустила занятия. Начинаю тренировку по стрельбе чтобы хоть как-то не отставать от тех, кто сегодня участвовал в учениях за городом на открытом воздухе на специально подготовленном полигоне в сотню гектар. Интересно, а какого это пробираться через снежные барханы… Этот вопрос меня никак не отпускал, а время пролетело незаметно.

Придя домой, на этой мысли, я кажется и уснула. Но сон был не сладок.

Проснулась в поту из-за очередного кошмара. Всё тело бросало то в холод, то в жар. Не простудилась ли я часом? После чего, как обычно, подолгу не могу уснуть. Настроения заняться чем-то полезным вроде утренней пробежки не было совсем. Не придумав себе дело, одеваюсь и выхожу на улицу. Город до сих пор напоминал приход снежного апокалипсиса, пускай и значительную часть снега с главных улиц всё же успели вывезти до утра. Направленные фонари на фасадах заменяющие в Моренгарде фонарные столбы, казалось, испускали не только свет, но материализовывали снег прямо из черноты улиц. А тонированные окна отражали тусклый свет соседних небоскрёбов в ясную погоду превращая город в калейдоскоп, каждый раз, разглядывая который, предлагая забыться.

По дорогам медленным ходом шествует трафик, прохожие по тротуарам торопливой походкой обгоняют его. Когда такое ещё было. В какой-то момент на улице потеплело, тогда снег продолжил заваливать хлопьями ещё пуще. Так хотелось сейчас с кем-нибудь поделиться творящейся вокруг мирской суетой природы. Единственное что смазывало впечатление это одиночество. Так хотелось сейчас чтобы Михаэль был рядом. Поэтому чтобы отвлечься от всех нагнетающих мыслей, направляюсь в тир. Заодно проверю свою теорию, может ли вдохновение как-то положительно сказаться на реакции или точности. Или всё это бессмысленная затуманивающая пелена, не имеющая проку.

Получаса хватает чтобы убедиться, что не то и не другое. Когда с глаз слетела пелена, снова нагрянула хандра и банальное одиночество. Грусть и тоска. Что я пропустила важные для себя занятия, из-за чего теперь злюсь, и не выбиваю десять из десяти. «Плохо, Лекса, плохо» – слышу в мыслях голос инструктора. Карнасентий. Даже не представляю о чём думали его родители, когда давали ему имя. От того он и такой поехавший? Но препод по рукопашке из него ничего и это единственный его плюс как мужчины. Почти мертвенные как прах серые глаза, такая короткая стрижка, которую проще назвать недельной щетиной нежели волосами. Сухая тонкая кожа, пара рубцов на левой стороне лица, мешки под глазами и обвисшие черты, когда тот в запое. И даже тогда, приходя к нам занятия, он уделывает всех лишь одной мышечной памятью. Ага. Одно слово. Десантник. Даже добавить нечего. Или небось у него ещё и аугменты на все внутренние органы стоят на реакцию или что-то подобное.

– Яр? – В наушнике звукозащитных наушников раздался голос дежурного тренера. – Как вы получили новую модель пистолета «Арморо»? – Непонимающе смотрю на тренера, на «Арморо», на смешную от любопытства физиономию агента и его напарника, у которого я и одолжила этот самый «Арморо» чтобы пострелять по мишеням и начинаю что–то подозревать…

– Всё в порядке, – заступился ведущий агент, – Этот пистолет на столько хорош что с ним справится даже ребёнок.

А вот эти слова задели меня за живое. Он, взрослый мужик, назвал меня только что, как? Ребёнком?!

Кажется, для меня в этот момент замолк целый мир. «Я…». Сама пытаюсь не потеряться в вихрящихся, в потоке из адреналина, обиды и достоинстве, мыслях. И не нахожу ответа! Тогда от злобы в надежде излить гнев, почти не целясь, выбиваю правый глаз уже потраченному баллистическому манекену, если бы у него только был этот самый глаз, и ощущаю то, чего не замечала ранее.

Отчего этот пистолет мне дико нравится, пусть он и меньше обычного. Даже скорее компактный в отличии от крупнокалиберного «Арморо». Видимо специально разработан чтобы новичкам руки отдачей не оторвало. Но я-то уже не новичок.

– И я – не ребёнок.

Присутствующие долгую секунду смотрели на неприцельно-меткий выстрел оценивая возникшую на их глазах картину.

– Яр? Правильно? Я не хотел вас обидеть. Это же просто крылатое выражение такое, – сквозь выстрелы звучал внушающий доверие, приятный, извиняющийся голос ведущего агента.

А ведь и вправду. Какая глупость. Я ощутила, как моё лицо начинает заливать то, что обычно со стороны зовётся не иначе как «пунцовый осадок». Я посмотрела на ведущего агента: рельефно сложенные скулы, большие светлые глаза, блондин. На его компаньона – чуть ниже ростом, с непослушными тёмными волосами и скучающим лицом, будто его ДНК обидели, и черты потекли… Вылитая конская морда. Ещё раз смотрю на пистолет, напоследок взвешиваю его в руке и возвращаю.

– Хорошая пушка.

– Так оно и есть, – просиял вэй.

Покинув тир и миновав длинный вестибюль штаб-базы Архсендум, выхожу на свежий воздух. Всё это время после тира ладони, покрытые испариной, неимоверно щипало, оказавшись на холоде они втягивали её, позволяя насладиться прохладой. В воздухе медленно тянулась пелена снега, заслоняя всё что свыше десятка этажей, реклама с проекторов на зданиях превращала опадающие кружева в поломанную симфонию света, будто в небе над дорогой зависли на высоте каких-то пятнадцати этажей крупные «Хантеркетчи» со включёнными бортовыми огнями, прожекторами, пламенем от реактивного выхлопа и открытыми дверцами изливающих тёплый и холодный свет. Из этой идиллии меня выбил толчок со спины – мимо промчался агент, вернулся, взял меня под руку потянув к ближайшей машине. Это был тот вэй который долгое мгновение назад назвал меня ребёнком. В моём нервном взгляде он прочитал вопрос.

– На нас напали. Крэйреон ранен. Раз уж ты тут, то идёшь с нами, агент.

Не успев переварить короткую фразу, уже сижу в джипе с тем самым пистолетом на руках, ещё тёплым, приятно греющим холодные пальцы. Даже не знаю, что будоражило больше то, что напали на нашего мэтра или то, что ко мне впервые обратились не как с курсанту.

– Но я…

– На это нет времени. Нужны все. На нас напали, они в паре кварталов отсюда. Им нужна наша помощь, – гудел быстрый голос.

В паре кварталов? Напали? Они? Крэйреон ранен? Сам Крэйреон Зарр? Да как такое только возможно? Смотрю в окно, поднимаю взгляд в ожидании увидеть «Хантеркетч» сбрасывающий десант в тяжёлых баттлсюитах с оружием ГлавКор, но всё что я вижу, что светомузыка улиц также скудна, как и моя фантазия.

Я киваю, распихиваю по карманам запасные магазины и вцепляюсь в пистолет так будто могу потерять эту конечность. Стараюсь ни о чем не думать. Не выходит. Перед внутренним взором проносятся обратный отсчёт, пугающий меня до чёртиков.

Авто мчится, выбрасывая из-под колёс снег в сугробы. Не успев разогнаться, жёстко тормозим, едва не врезаясь, впереди, в остановившийся джип Архсендум. Агент-водитель и вэй как вылетают из салона, обегают свой джип, открывают багажник и начинают перебирать экипировку. Выхожу, смотрю вверх на высокий фасад башни, вижу подсвеченный пламенем вихрящий на ветру, валящий вдоль здания дым, столь ярко проступающий через вечернее небо, затянутое надоедливой пургой, будто единственный луч закатного солнца сфокусировался, за весь город, и решил прожечь в здании огромную брешь. Мерцающий отблесками огня стеклянный фасад осыпался из-за продолжающегося разрушения, часть хевилёта торчала из здания будто проткнутого изнутри. Его двигатели тускло горели, окрашивая дым в цвет катастрофы.

– Мы идём в клетку. Ты с нами?

Вглядываюсь в глаза вэя, перевожу взгляд на здание справа с комплексом-клеткой на её вершине, и на полыхающее здание напротив.

– Я иду туда, – взглядом указывая на огни хевилёта.

– Удачи агент, – не без загадочного сомнения произносит вэй. Их силуэты скрываются в синеющей снежной белизне до того, как они доходят до здания.

Пересекаю улицу лавируя среди оставленного и повреждённого транспорта. У главного входа работали добровольцы, бросившиеся на помощь тем, кого зацепили обломки, другие пытались разгребать завал. Из-под тонны обломков проступает красным снег, стараюсь не всматриваться. Захожу внутрь. Обычный с виду чёрно-янтарный вестибюль, шириной метров в тридцать на три этажа – все как на один в Моренгарде. На мозаичном полу разбросаны различные вещи: сумки, перчатки… Я бы тоже захотела как можно скорее покинуть здание в который прилетело сорок тонн металла, (в зависимости от модели хевилёта). Пока жду лифт на ручном терминале пытаюсь узнать, где Крэйреон…

– Агент, что вы здесь делаете? Отправляйтесь в Клетку. – Минуту назад кроме меня здесь никого не было, но возникший голос, по всей видимости, обращался ко мне. Отыскиваю взглядом внезапного визави: человек в гражданском, с очень рельефным лицом: ещё более вдавленные щёки с могучими складками у рта, не знаю как ещё это описать, но на первый взгляд он мне показался плохим человеком: гладкий обтекаемый лоб, небрежны короткие волосы, хищный взгляд, а его хрипотца, сразу выдала в нём вэя, что вводило в диссонанс впечатлений. – Ладно, поможешь тут. Не отставай.

Вэй повёл меня к лестнице, мы спустились на парковку. В этот момент перед нами звякнул прибывший лифт, его двери пришли в движение.

– Чёрт… – буркнул вэй. – Помоги им! – Жестом указав на открывшиеся створки лифта.

Оттуда впопыхах вываливаются люди, в пыли, от них тянет дымом и дезодорантом. Два крупных телохранителя с тяжёлым лицом, одетых в тёмный тренчкот с характерными выступами как от жилета, оба в ссадинах, несущих под плечо бледного, тучного, едва живого, одетого очень легко, с видом будто он планировал прогуляться только до холодильника и обратно, но его, отсутствующая часть ноги ниже колена, послужила триггером отрицания заставляя не верить в увиденное. За ними тянулся кровавый след от самого лифта.

– Помогите! Мы были там, когда это случилось, – за троицей возник женский голос, она держала голову наклонённой в бок, баюкая шею сбоку. На ней был мужской бомбер, серые брюки, кислотно-зелёная кофта, а её голубые вздыбленные, спутанные волосы наводили на мысль, что они бежали от чего-то очень опасного. И только благодаря чуду остались в живых. А от неё так разило духами, что я тот-час разучилась глубоко дышать.

Получше присматриваюсь к раненому: из-за плохо перевязанной раны кровь просачивается через окровавленные тряпки. Взгляд пострадавшего неосознанный, почти на грани обморока. А я отстраняюсь, делая шаг назад. Почему-то всегда при виде тел мне проще думалось, что такое повреждение не совместимо с жизнью и не может быть у живых людей, просто потому что это неправильно. Или я просто не видела этого в живую. У живых в живую? Теперь увидела. У того, кого они тащили отсутствовала часть ноги и, судя по всему, это случилось несколько минут назад. Повязка под коленом как могла приостанавливала кровотечение, но на деле он также истекал кровью, только чуть медленнее. Я перевела взгляд на пострадавшего, ещё минуту назад что-то бормочущего, теперь же он скорее напоминал серый труп, если бы только не та самая крупица сознания в плывущем взгляде.

– В машину, давайте быстрее, – за спиной нетерпеливо бросил вэй.

– Да он сейчас истечёт кровью! – парировала женщина.

Раздалось сокрушительное «ух» от вэя.

И она обратилась ко мне, – можешь перевязать рану? Я за машиной.

Двое амбалов положили раненого перед лифтом сами встали по сторонам от нас в ожидании пока я перевяжу рану, иначе до больницы его доставили бы уже исключительно в сухом виде. Убирать намотанную ткань я не стала, снимаю свой ремень и перематываю выше колена как можно туже стараясь не смотреть на торчащие как щупальца кровоточащие мышцы.

Как можно ближе к нам подъехал джип агентов, до него оставалось пройти через несколько занятых парковочных мест.

Охранник поздоровее поблагодарил меня, но в его взгляде читался страх несвойственный для мужчины. Не уж-то он так опасался за жизнь своего нанимателя? Но на этом все подобные мысли закончились. На противоположной части парковки едва раскрывшийся лифт отозвался рокотом выстрелов, эхо ударило со всех сторон, меня окатило осколками чёрной гранитной плитки. Я оказалась между стрелком и амбалами под руку тянущих раненного. Они резко приземляют его и вытягивают из-под плащей короткие винтовки. Припала к полу как учили вести себя в подобной ситуации, чтобы не попасть под огонь раз уж укрытия рядом не было.

– Это Зарр! Убейте его! – на подлёте истошно плевалась девушка, ловя под руку раненого, меняясь с телохранителем, он, освободив вторую руку вытаскивает зацепившийся ствол из-под полы и уже на бегу прикрывает отходящих к машине. Я оглянулась в поисках вэя, но он будто сквозь землю провалился, в тот самый момент, когда через всю парковку свистели рикошеты и билось стекло. Они стреляли по ведущему агенту Крэйреон Зарру. А он стрелял в нашу сторону. Слушая гулкие выстрелы, смотря на падающие, катящиеся по полу гильзы, я не понимала, что именно сейчас происходит.

И почему агент, вышедший из лифта, в данный момент стреляет именно по нам.

Скрип колёс пронёсся от другой стороны парковки, тяжёлый гудок сирен, по стенам и колоннам прокатились многочисленные отблески и свет фар.

– Отходим, отходим, – кричит женщина, возвращаясь к лифту и проходя дальше.

Меня подхватывает телохранитель и ведёт впереди себя.

– Куда теперь? – злится он.

– Не знаю. На верх. Здесь не пройдём. – После этих слов ведёт нас к лестнице, по которой я спускалась всего лишь считанные минуты назад.

После низкой парковки, громадный холл ощущался глотком свободы.

Я обернулась, снаружи за стеклом, стеной стояли агенты со щитами, заняв противоположные входы. Четвёрка застыла, размахивая оружием в обе стороны. Мы находились между лифтами. В любой момент могла начаться последняя перестрелка – так называл наш ректор Крэйреон Зарр ситуацию, когда преступникам уже не осталось выхода и им нечего терять. Иными словами: они всегда делали один и тот же выбор на не озвученное последнее желание.

Из такой ситуации ничто и никогда не предвещало спасения. В таком состоянии преступники готовы биться даже после смертельных ран, даже после остановки сердца, пускай всего лишь пару секунд, которых достаточно чтобы нажать на спуск и забрать несколько жизней. Поэтому в подобных ситуациях применяют самое действенное оружие. Единственное о чём я надеялась это не стать свидетелем этого. Если бы только здесь не было меня, агенты давно расстреляли эту четвёрку. И это понимали как агенты, так и мои захватчики. Телохранитель, что буквально минуту назад благодарил меня за спасение своего нанимателя, схватил меня выставив меня в качестве живого щита. А он соображает. На мне бронированное пальто агентов. Мало кто носит его в повседневной жизни. Но только не я. Я оглянулась через плечо, на подонка, взявшего меня в заложники, я уловила, как по этому пухлому лицу в морщинах промелькнуло искреннее извинение тут же сменившись остывшей сталью.

– Я не желаю умирать или причинять кому-то вред. Не сегодня. Никогда. Но такова сложившаяся ситуация, – тихо сказал он.

А после…

Нарастающий гул проходит по холлу. Здание бросает в дрожь. Громаду чёрно-янтарных плит пронзает волна, по стенам ползут молнии издавая треск, поливая пол, блестящий россыпью, долгую минуту назад, дорогой отделки. А потолок превращается в медленно опускающуюся завесу. От входов надвигался дым, скрывая приближение агентов. Погас свет. Нас окружала тьма, дым и треск, многочисленные подступающие осторожные шаги тяжёлых ботинок – так начиналась эта чертовщина.