Читать книгу Музей открытых окон - - Страница 12

Одной из ярких ассоциаций тех лет были цикады. Цикады – это насекомые, похожие на кузнечиков. Только они намного больше и шире, цвета сухой древесной коры. В дикой природе их особенно не было видно, но зато очень хорошо слышно. Это был специфический треск, который подчас перекрывал своей мощью шелест деревьев. Цикады оживали под вечер. Именно тогда, когда мы садились медитировать во второй раз.

Самым поразительным было то, что они замолкали, когда мы медитировали. И это было странно, необъяснимо и невозможно! Цикады были нашим естественным музыкальным сопровождением, нашим живым хором в храме можжевелового леса. Хор одной ноты, усиливающейся на крещендо в бескомпромиссной радости отрыва от оков собственного внутреннего диалога и вдруг… оборванной в замирании. Как будто вместе с нами увидели нечто, что заставило их замолчать в немом восхищении. Цикады замолкали не сразу, а лишь тогда, когда мы коллективно достигали определенной степени погружения или созерцательной глубины.

О чем говорит такое поведение цикад? Может быть, о том, что мысль – это тонкий физический процесс, который влияет на умы окружающих существ так же, как ветер влияет на каждый листик или травинку леса? Или же о том, что когда одно существо обращается не на внешнюю Лилу своей судьбы, а внутрь, к своему истоку, то естественным образом утягиваются умы окружающих существ? Или что есть некий мистический предел событий этого иллюзорного мира, когда одежда личности спадает, исчезая на границе бесконечности? Может быть, взгляд наблюдателя в нас – это и есть тот кинорежиссер, который оживляет на экране жизни тени предначертанных историй тем, что смотрит на них. Или же, устав от событий кармического сериала, он может развернуть свой вектор наблюдения на 180 градусов – к Божественной глади предвечного спокойствия, соединившись с ней в сладчайшем экстазе? Освобождая то, что заставляет умы других существ замирать от восхищения на пороге энергетического совершенства. Мы были центром гравитации, и цикады вокруг нас просто следовали этой силе.

Если вы когда-нибудь слышали, как начинает вибрировать лес этим стрекочущим хором, то предположить, что может замолчать какая-то часть из них, было бы еще возможно, списав это на случайность. Но когда воцарялась устойчивая тишина – это было для нас маленьким доказательством Единства. Единства с большой буквы. Это было ответом на наши сомнения, знаком свыше, что мы на правильном пути. Молчаливым одобрением Природы.

Мы любили этих цикад. Удивительно, но иногда вместе с цикадами полностью затихал ветер.

Мы сидели у вечернего костра, как в меня что-то врезалось. Цикада отскочила от моей руки и стала ползать по столу. Я с интересом ее рассматривала. Красивые крылышки, словно юбка у барышни, то расправлялись, то складывались. Ножки были тоненькие, но фактурные. Было видно, где у нее коленки. Глаза были чем-то похожи на глаза стрекоз, только меньше.

− Они семнадцать лет живут в земле в виде червей. А потом всего несколько месяцев – снаружи, затем умирают, – сказала Лена.

− Что???? Семнадцать лет в Земле? – я была в шоке.

Цикада оказалась не очень умной. Она со всей дури атаковала наш фонарик над столом. Если можно было нарисовать картинку к знаменитой фразе – «убейся головой об стену», то это была бы идеальная иллюстрация.

− Почему они все время стрекочут?

− После семнадцати лет в Земле они в шоке от того, сколько тут всего происходит. Вот и стрекочут – «Ни фига себе! Ни фига себе! Ни фига себе!», – пошутил Андрей.

Наш смех на какое-то время перекрыл шум леса.

− Цикад за их пение очень ценили в древней Греции. Анакреон написал стихотворение «К цикаде», которое потом переложил автор знаменитого стихотворения «Бог» – Гавриил Державин, – добавил Игорь.