Читать книгу Гастон. История любви и коварства - - Страница 9

– ЧТО? – ГАСТОН раскрыл рот и тут же закрыл его, щёлкнув зубами. – Поэтому вы потеряли сознание? Потому что использовали свою магию… на мне?

Сомнения погасили в сердце Агаты искру радости. Наверное, надо было сначала спросить у него разрешения? Она собиралась, но предположила, что он будет без ума счастлив, когда заметит перемену.

Плечи у неё поникли, и она уставилась на ярко-оранжевое пятно на краю супницы. Она только хотела помочь. Чтобы приглушить боль Гастона и сломать одну из преград между ним и его матерью. Девушка вытерла большим пальцем пятно толчёной тыквы с поверхности фарфора, точно так же как стёрла изъяны с лица Гастона.

Разве это плохо? Желать помочь. Вылечить человека.

И всё же это был опрометчивый поступок. Она подняла глаза, собираясь извиниться, но увидела, что Гастон, оторопев от удивления, ощупывает свою новую гладкую кожу. Потом он широко улыбнулся, обнажив зубы.

– Вы просто чудо! – Его голос эхом отозвался в коридоре. Гастон поморщился и заговорил тише: – Мать приглашала лекарей и шарлатанов со всего континента, чтобы излечить мою кожу, и всё напрасно. А вы справились мгновенно!

Агата вспыхнула, вдруг ни с того ни с сего засмущавшись:

– Нужно только желание и чуть-чуть магии.

Из столовой донёсся звук задвигаемых стульев, оповещая, что родные Гастона в любую минуту могут выйти из комнаты и появиться в коридоре.

– Мне надо идти, – сказала Агата и вышла из дверного проёма.

– Подождите! – Гастон коснулся её плеча. – Как же я объясню это… всем?

У колдуньи перехватило дух. Об этом она не подумала. Но голоса из столовой зазвучали громче – хозяева дома приближались к открытой двери. Если их с Гастоном застанут вместе, им обоим не поздоровится.

Девушка почти побежала к служебной лестнице. Гастон последовал за ней. Нельзя, чтобы их видели вместе, к тому же ей и так уже влетит за то, что из столовой она сразу не вернулась в кухню. На бегу Агата сказала:

– Спрячьтесь на несколько дней, а потом скажите матери, что помылись тем ужасным мылом, о котором она говорила.

– И что вы предлагаете мне делать в моих апартаментах целыми днями? Вы будете меня навещать?

– Почитайте книгу. Их у вас тут тысячи. Превосходная библиотека!

Гастон открыл ей дверь, и девушка скользнула внутрь. Спустившись на три ступеньки, она поняла, что он всё ещё идёт за ней.

– Когда я смогу увидеться с вами снова?

Она порывисто обернулась:

– Гастон, это ведь вы помогли мне устроиться на это место, но каждый раз, когда мы разговариваем, я рискую потерять его. Думаю, лучше, если какое-то время вы не будете искать встреч со мной. Скажите родным, что вы злитесь, или заболели, или… я не знаю. Но чем дольше они не увидят вашего лица, тем лучше.

– Но… я так много хочу у вас спросить!

Агата была уверена, что на эти вопросы у неё нет ответов.

– Мне надо идти! – Она сбежала по лестнице, оставив Гастона на площадке.

К счастью, на этот раз он не увязался за ней.

Агата бросилась к кухне. И зачем этот дом такой чертовски большой?

* * *

Тем утром, после долгой и утомительной поездки в тесной холодной карете на жёстком сиденье, Агате до ужаса хотелось выйти на улицу размять ноги. Но как только кони выехали рысцой на подъездную дорогу, всю её усталость как рукой сняло при виде Шато-де-Бомон с его башенками, витражами в окнах и романтическими балконами. Гастон жил в замке!

Карета проехала мимо роскошного главного входа к служебному, и девушка восхищённо смотрела на пятиэтажное здание из серого камня и высокую синюю сланцевую крышу. Одна из кухарок, которая не назвала своего имени, остановилась около Агаты и заметила:

– Тебе невероятно повезло, что тебя так просто приняли на работу в самое изысканное поместье на севере Франции. Большинству из нас пришлось заслужить честь получить здесь место.

Подошла горничная с красивыми рыжими волосами и громко заявила:

– О, я думаю, она постаралась заслужить эту честь!

Посмеиваясь и фыркая, служанки направились в дом. С горящим лицом Агата поплелась за ними, намереваясь найти в своей новой комнате укромный уголок, чтобы припрятать там свою котомку с дорогими сердцу вещами. Но повариха выдернула её из процессии и приказала немедленно приниматься за работу. Оказалось, что вздорная женщина управляет кухонной прислугой и является вторым лицом после уважаемого персидского шеф-повара, Огюста Грожана, которого никто не звал иначе как Шеф.

Агата считала, что в охотничьем домике большая кухня, но она не шла ни в какое сравнение с несколькими помещениями, богато обставленными необходимой утварью, которые примыкали к задней части главного здания. Кладовая с полками до потолка и ледником в подвале была почти такого же размера, как дом, в котором девушка выросла. Были здесь отдельный цех для выпечки, столовая для слуг и «сервировочный уголок», где готовые блюда раскладывались по тарелкам и украшались гарнирами, прежде чем их несли к хозяйскому столу. В главной кухне блестели медные котлы, в которых кипели густые соусы и супы, дымились плиты, в которых жарилась баранина, утятина и индюшатина. От утончённых запахов у Агаты заурчало в животе, как только она вошла.

Теперь, спеша на слабых ногах по служебному коридору, девушка размышляла, почему чуть не потеряла сознание, когда использовала магию для лечения Гастона и когда улучшала собственный цвет лица. Ведь в детстве сияние никогда не изнуряло её.

Она знала, что заклинание, с помощью которого она остановила волков, отбирает много сил, и всё же тогда в лесу она лишь на мгновение опустилась на землю. Странно.

Но сейчас у неё была более неотложная забота: повариха велела ей возвращаться на кухню сразу после того, как она подаст к столу. Сколько времени она провела с Гастоном? Лакей явно вернулся больше чем четверть часа назад. И без неё.

Девушка понеслась что было мочи, и от дурных предчувствий сердце выпрыгивало из груди. Её отпустили накрывать на стол только потому, что лакеи были заняты распаковкой вещей после поездки, а она вовремя подвернулась под руку. Повариха ясно дала понять, что прислуживать хозяевам за столом – это привилегия, к которой ей лучше не привыкать.

Агата влетела в кухню и обнаружила, что главное помещение пусто. Она с облегчением выдохнула, поставила супницу в маленький тазик для мытья и придвинула к горе грязной посуды, которая, несомненно, ждала именно её. Закатав рукава и потянувшись за чистой тряпкой, Агги услышала оживлённый разговор. Она уже окунула первую тарелку в мыльную пену, когда до её ушей донёсся смех. Девушка замерла, догадавшись, что смеются и болтают, скорее всего, кухарки.

Она весь день не ела, а потому вымыла тарелку, поставила её на сушилку и, вытирая руки о фартук, прошла через главную кухню в столовую для слуг.

– А кому нужна эта маленькая грустная игрушечная собачка с одним глазом? – звенел женский голос, словно его обладательница проводила аукцион.

У Агаты защемило сердце, и она ускорила шаг. Не говорят же они про её Леона?

– Мне! Мышастику, амбарному коту, она понравится! – ответил мужской голос.

Агги вбежала в комнату. Около шести человек собрались вокруг обеденного стола, на котором, как мусор, были разбросаны дорогие ей вещи.

– Прекратите! Это моё. – Она протолкалась к столу и потянулась за своей котомкой.

Агата схватила книгу в кожаном переплёте с надписями, сделанными мамой и бабушкой, но огненно-рыжая горничная тут же выдернула её у девушки из рук.

– Я уже её присмотрела. Обожаю… – Она уставилась на обложку, моргая большими жёлто-зелёными глазами.

– Шекспира, Эмили, – театральным шёпотом подсказал ей лакей.

Эмили вскинула подбородок:

– Да, я люблю Шекспира.

В груди у Агаты заклокотал гнев. Эмили не умела даже читать и при этом пыталась украсть у неё книгу! Сияние хлынуло из укрытия и задрожало под самой кожей.

– А я возьму эти ленты. Они хорошо будут смотреться в моих волосах в праздник, согласны? – Черноволосая служанка подмигнула младшему дворецкому Джеймсу.

– Несомненно, – с ухмылкой заверил он наглую девицу.

– Пожалуйста! – умоляла Агата. Добрый странствующий торговец подарил ей ленты, когда она ходила в город за продуктами для себя и отца. Это было ровно через год после того, как ушла мама, и подарок немного утешил её. – Отдайте мне мои вещи. Это… это всё, что у меня есть. – Она стиснула кулаки, зная, что, если выпустит на волю магию, то, по меньшей мере, потеряет место и окажется без защиты. Не говоря уже о том, что обвинение в колдовстве означает неминуемую смерть.

– Что упало, то пропало, – пропела ещё одна девушка, хватая со стола игольницу и бросая её в карман фартука. Это была всего лишь жалкая подушечка в виде помидора, набитая бобами, но Агги сшила её сама под руководством maman.

Слёзы выступили на глаза Агаты, когда она поняла: они не отдадут ей её сокровища.

Она бросилась вперёд и собрала то, что осталось на столе: сшитые листки жёлтой бумаги, перо с полосатым опереньем и пустую бутылочку из-под духов, которые всё ещё сохранили запах, напоминавший о маме.

– Что здесь такое? – раздался вдруг сердитый голос.