Читать книгу Сестрёнки и прочие. О тех, кто вплетает свою судьбу в нашу жизнь - - Страница 10

Автомобиль, сверкая хромированными деталями, остановился у края дороги. Открылась пассажирская дверь, и на обочину полетел серый комочек. Дверь захлопнулась, и автомобиль, набирая скорость, умчался.

Серый комочек оказался маленьким котёнком. Проводив взглядом уехавшее авто, он некоторое время сидел на обочине, дрожа и испуганно озираясь на проносящиеся машины. Потом скрылся в высокой придорожной траве, прихваченной первыми заморозками.

Сутки прошли без сна. Сидя в траве, котёнок вжимался в землю и испуганно смотрел на огромные, железные чудовища, снующие по трассе. Холод пробирал до костей, животик ныл и требовал пищи, но главное – было ужасно холодно. Как согреться? Где?

Рядом остановился автомобиль. Почувствовав живительное тепло, малыш скользнул под машину. Ближе, ближе к теплу, вот сюда, повыше. Хорошо… Окоченевшие лапки отошли не сразу, а тепло медленно остывающего двигателя убаюкивало настрадавшееся за ночь тельце. Малыш прикрыл глаза и блаженно задремал. И вдруг все вокруг затряслось, зарычало…

«Что это? Почему? Мама! Ма-а-а-ма-а-а!!!»

…Михалыч выехал за ворота пункта технического осмотра и, зло чертыхнувшись, повернул на трассу. «Дворники» смахивали с лобового стекла мелкие крупинки первого снега. Двигатель тяжело набирал обороты, а Михалыч, покручивая баранку, думал, как быть дальше. Старенькая «шестёрка», рождённая в цехах АвтоВАЗа во времена заката СССР, впервые за свою жизнь не прошла техосмотр, и хозяину дали понять, что уже и не пройдет.

Знал же, знал, что этим все закончится, но понадеялся на счастливый исход – ведь случается же у людей. «Так то – у людей! – усмехнулся невесёлым мыслям Михалыч. – А я-то куда со своей невезухой по жизни полез?»

Насчет невезухи он, безусловно, преувеличивал и сам это понимал, но не мог смириться с тем, что верная «шестёрка» встанет на прикол надолго. Может – и навсегда. Ещё до техосмотра он прикинул, во что обойдется ремонт до приемлемого состояния: цифра раза в два превосходила стоимость самой «шестёрки». Для пары пенсионеров – расходы неподъёмные. И хоть старался он содержать автомобиль в полном порядке, своими руками перебирал двигатель и ходовую, но время – неумолимо. Да и нечего грешить: цифры пробега отсчитывали уже пятый круг.

Домой возвращаться не хотелось. Он знал, что у ворот его встретит супруга, будет успокаивать и убеждать, что машина им давно ни к чему, а самому пора уже и пожить спокойно: «Пятый год на пенсии, а все не угомонишься!» Но Михалыч, всю жизнь отработавший водителем, выйдя на пенсию, подрабатывал в такси, и ему это нравилось. Он уже и представить себе не мог, как это – жить без баранки? Клиенты в старенькую «шестёрку» садились неохотно, но поездкой оставались довольны: чистенький салон, аккуратная езда, всегда вежливо и в срок! Опять же – лишняя копейка в дом. Хотя когда они были лишними? Доходы, если честно, едва покрывали расходы на машину, но на то, чтобы побаловать любимую внученьку, хватало.

До частного сектора, где стоял его дом, ехать по трассе километров пять. На обочинах в лужах кое-где уже серебрился молодой ледок. Михалыч аккуратно вёл машину по крайней правой полосе, не обращая внимания на сверкающие иномарки, проносящиеся в попутном направлении.

– Спешат, торопятся. Дел у всех много стало. Остановиться, осмотреться – некогда! – ворчал он под нос, стараясь не вспоминать, что и сам в молодости не терпел праздности и сына учил тому же.

Сыну уже под сорок, рукастый мужик получился. В семье – лад и любовь, что радовало и успокаивало родителей. Просить сына о помощи деньгами ни у Михалыча, ни у жены его не было даже в мыслях. «Сами ещё крепкие, живём не хуже других. Супругу с внученькой золотоволосой да зеленоглазой привозил бы почаще, помог бы забор поправить, крышу починить, да и просто побыл денёк-другой со стариками – вот и все желания родителей!»

«Да. Остановиться, осмотреться некогда», – вспомнил он свои мысли и вдруг увидел, что берёзки, росшие по обе стороны дороги, машут ему ветвями с остатками жёлтых листьев:

«Остановись, Михалыч, ступай к нам, а то ведь и жизнь пройдёт в заботах, вспомнишь нас, да поздно…»

«А почему бы и нет?» – решил Михалыч. Свернул на обочину, остановил «шестёрку», заглушил двигатель. Хлопнув дверцей, посмотрел на дорогу – в одну сторону, потом в другую. «Вот и заканчивается моя шофёрская жизнь», – промелькнуло в голове, и Михалыч, грустно сутулясь, двинулся по тропинке, ведущей в лес. Не спеша закурил, пошёл, похрустывая ледком под ногами. Возле деревьев остановился, вороша ногой опавшие листья и вдыхая прелый их запах. Да. Уже и не упомнишь, когда бродил вот так-то, без дела и заботы. Настроение не улучшилось, но стало как-то спокойней. Возвращался к машине так же не спеша и всё оглядывался на берёзки. Как странник оглядывается на родной дом, отправляясь в далёкий путь.

Двигатель ещё не остыл и запустился легко. Но чуткий слух водителя уловил новую нотку в его работе. «Что за беда? Ремень генератора ослаб, проскальзывает?» – подумалось ему. Заглушил двигатель, но посторонний звук не пропал. То ли свист, то ли писк… Но двигатель-то заглушен! «Так. Приехал! – пронеслось в голове Михалыча. – Не хватало ещё умом тронуться на старости лет!»

Посторонний звук пропал.

Михалыч хотел вновь повернуть ключ зажигания, но решил прежде осмотреть двигатель.

– Да мало мне, что ли, проблем?! – чуть не закричал он в сердцах, рванул рычаг замка капота и вышел из машины, от души хлопнув дверцей.

Подняв капот, первым делом потянул ремень генератора – всё оказалось в порядке. Перейдя на другую сторону, заглянул внутрь… И замер! На масляном фильтре сидел котёнок и глядел на него невероятно большими, округлившимися от ужаса глазами. Глаза Михалыча стали не менее круглыми.

– Это ж… Это ж как тебя угораздило? – севшим вдруг голосом просипел Михалыч. – Откуда ж ты взялось, чудо хвостатое?

– Миу! – тоненько пискнул котенок, не отводя от него огромных, зелёных глаз, и Михалыч почувствовал, что от взгляда этого маленького, беззащитного существа вдруг растаяло остервенение, да так, что защемило сердце.

Он не считал себя сентиментальным, на бездомных животных всегда смотрел равнодушно. Но и в жестокости к ним никто не мог его упрекнуть. Ну, живут и живут они рядом, размножаются, снуют по своим делам, ищут себе пропитание и кров. Ему-то какое дело? У него свои заботы, поважнее. Но сейчас почему-то он почувствовал всю глубину отчаяния, безнадёжности положения маленького серого комочка, чуть не погибшего то ли по собственной глупости, то ли по недосмотру Михалыча. Свои проблемы показались ему теперь мелким недоразумением по сравнению с проблемами этого котёнка. Захотелось успокоить его, приласкать, дать надежду.

– Да ладно, ладно, всё будет нормально! – то ли котенку, то ли себе ворчливым тоном гудел Михалыч, осторожно освобождая малыша из машинного плена. Захлопнув капот, он перебрался вместе с найдёнышем в салон «шестёрки» и внимательно разглядел находку.

Ну, шпротина и шпротина. Таких за свою жизнь он перевидал сотни и до сих пор не обращал на них никакого внимания. Шерсть – клочками, местами испачкана моторным маслом. Ну, как есть – беспризорник! Сидит вот, дрожит. То ль с испугу, то ль намёрзся за свою недолгую жизнь.

– Сейчас. Сейчас согреешься, – Михалыч запустил-таки двигатель.

Салон прогрелся в считанные минуты. Котёнок дрожать перестал, но продолжал смотреть на Михалыча с испугом и недоверием, хотя и спрятаться под сиденье попыток не предпринимал.

Пытаясь успокоить малыша, Михалыч провёл по худенькой спинке огромной своей ладонью. Тот прикрыл глаза, почувствовав доверие к этому большому, уже не страшному человеку, вдруг громко замурлыкал и полез на колени.

– Ну что ты, что ты… – продолжая поглаживать котёнка, ласково приговаривал Михалыч и чувствовал, как в груди разливается непривычное тепло, а глаза увлажняются.

Он как будто вернулся в детство, когда ребёнком вот так же ласкал любимого кота Ваську и чувствовал ответную любовь маленького своего друга.

– Миу! – не прерывая мурлыканья, пропищал с его колен котёнок и, прищурив глаза, потёрся о руку Михалыча.

– Вот тебе и «Миу!» – хохотнул Михалыч. – Связался чёрт с младенцем! Как хоть тебя звать-то, пассажир нежданный? Урчишь, как мотор. Будешь Моторчиком? Хотя что же это за имя для кота? Мотя. Мотя и есть! Согласен?

– Согласен, согласен. А кушать дашь? – промурлыкал с подмявом новоявленный Мотя.

– Кушать тебе хозяйка даст. Ну да ладно, давай трогаться, до дому ещё доехать надо! – Михалыч включил передачу и, аккуратно выехав на дорогу, покатил в сторону дома.

Автомобили так же проносились, обгоняя его.

– Спешат, спешат люди, – гудел Михалыч уже без раздражения. – Пусть спешат. А нам с тобой торопиться некуда. – Одной рукой он держал баранку, а другой продолжал наглаживать малыша.

– Вер-р-но, вер-р-но, – соглашался найдёныш, уютно устроившийся на коленях, и доверчиво смотрел в глаза человеку.

Съехав с трассы, Михалыч подрулил к стоящему на краю улицы дому. Здесь дорога заканчивалась.

– Ну, вот и приехали, Мотя! – Михалыч аккуратно взял котёнка и, прижимая его к груди, осторожно вылез из «шестёрки».

Супруга, которая ждала его у ворот, с улыбкой смотрела, как муж, не закрыв распахнутой двери машины, бережно, словно великую драгоценность, несёт в руках маленького, серого котёнка с большими зелёными глазами.