Читать книгу Завтра. Гром завтра. Солнечный восход завтра. Долгая дорога в завтра - - Страница 7

Один из азиафриканцев что-то произнес, другой рассмеялся. Они не боятся грузовика, сказал себе Дикар. Они знают, что он им не повредит. Если он не повредит им, то не повредит и ему. Он все еще был охвачен холодом, кожа все еще влажная, потная от ужаса, но он уже не был испуган, чтобы не заметить, что грузовик поворачивает назад на дороге и его огни освещают выступ скалы, из-за которой он появился.

Грузовик обогнул выступ – рот Дикара широко раскрылся, и что-то не похожее на страх застряло в его горле.

Далеко впереди на фоне звездного неба возвышался холм, а из холма вырастал дом, огромный, с прямыми линиями, угрюмый, но сильный и по-своему прекрасный.

Глядя на него широко раскрытыми глазами, Дикар сообразил, что построили его американцы. Я тоже могу научиться строить так, подумал он, и Мальчики Группы тоже. Потом он вспомнил, что, хоть дом построили американцы, сейчас им владеют азиафриканцы. Он вспомнил, что это крепость, которая называется Веспойнт. Ее прекрасная сила направлена против Америки.

Грузовик быстрей испуганного оленя двигался к крепости. Дорога повернула, снова повернула, и огни грузовика осветили какие-то большие неясные полукруглые предметы. И Дикар увидел, что из этих предметов торчат ружья, такие же, как на грузовике.

Большой серый дом навис над грузовиком. Грузовик остановился. Из тени появились черные азиафриканцы с ружьями. Показался также желтолицый азиафриканец без ружья. Он заговорил с желтолицым из грузовика.

Офицеры, подумал Дикар: он неожиданно вспомнил, как Норманфентон называл боссов этих солдат. Желтолицые – офицеры азиафриканцев.

Офицеры говорили словами, которых Дикар не понимал. Солдаты, с маленькими глазами и свирепыми лицами смотрели на него так, словно никогда таких не видели. Новый офицер ушел в дом. Первый вышел из грузовика и стоял возле него, улыбаясь, как будто сделал что-то очень хитрое.

Снова вышел второй офицер и что-то сказал первому. Бомо и Гулла вывели Дикара из грузовика. Они вчетвером вошли в дом, офицер впереди, двое черных по сторонам от Дикара. Огромная дверь закрылась, и Дикару показалось, что она отрезала его от известного ему мира. Уничтожила все надежды.

Вместо обширного высокого пространства, которое ожидал увидеть Дикар, он оказался между серыми каменными стенами, уходящими вперед; между стенами расстояние не больше, чем между двумя рядами коек в Доме Мальчиков. Крыша над его головой не выше, чем крыша их с Мэрили маленького дома. На этой крыше ряды светящихся сосудов, похожих на лампы радио Джондоусона. Лампы отбрасывают тени на стены, в которых множество деревянных дверей.

Здесь было так душно, что Дикар подавился. Запах азиафриканцев такой сильный, что Дикару стало плохо. Их шаги производили глухой звук: бам-бам-бам. Звук уходил вдаль и возвращался; звук очень страшный, потому что он из далекого Времени Страха, звук марширующих ног.

* * *

Они все шли, шли и наконец пришли к концу этого длинного узкого пространства. Впереди было что-то вроде холма; в доме Джондоусона в Далекой Земле Дикар узнал, что такой холм называется лестницей. Они спустились по лестнице. Внизу было помещение с каменными стенами, и в нем множество азиафриканцев. Кто-то крикнул, и азиафриканцы вскочили и стояли прямо и неподвижно, кроме того, что крикнул. Этот подошел к офицеру, поднял ладонь ко лбу и опустил.

Офицер с минуту поговорил с ним и ушел вместе с Боно и Гуллой. Азиафриканец повел Дикара через помещение и через железную дверь. За дверью было темно. И из темноты доносились запахи влажного камня, мертвых животных и давно не мывшихся, грязных людей.

Азиафриканец подтолкнул Дикара вперед. Их ноги издавали мягкие звуки на влажном, холодном, грязном полу. Вокруг было множество других звуков, хныканье и стоны, кто-то всхлипнул. Глаза Дикара привыкли к темноте. На крыше этого места была очень маленькая лампа, и в ее тусклом свете Дикар увидел, что идет между двумя длинными рядами железных прутьев.

И за этими прутьями живые люди. Это они издавали жуткие звуки. У них фигуры людей, но лица, волосатые, искаженные, существ из кошмаров.

Бам-бам марширующих ног приближался к Дикару и азиафриканцам. К ним подходил другой азиафриканец. У него на поясе револьвер, и рядом с ним свисало несколько маленьких металлических предметов в связке. В руке он держал короткую толстую дубинку. Когда он подошел, Дикар заметил, что у него коричневое лицо, не черное, как у других азиафриканцев.

– Уоштон, – сказал азиафриканец, приведший Дикара, – этот парень – особый заключенный для полковника Вансинга. Если с ним что-то случится, с нас снимут шкуру. Понятно?

– Да, сержант, – ответил Уоштон; он посмотрел на Дикар, и его глаза сверкнули белизной в тусклом освещении. – Я понял. Хочешь сам поместить его в камеру?

– Так будет лучше.

– Номер одиннадцать пустой. Там внизу.

Уоштон пошел назад, туда, откуда пришел. Дикар и другой азиафриканец пошли за ним. Они снова остановились. Коричневый азиафриканец снял с кучки на поясе один маленький металлический предмет и вставил в отверстие в пластинке, прикрепленной к железному пруту.

– Оставить его в наручниках?

– Нет. Я их сниму.

Дикар почувствовал, что железные руки на его запястьях разжимаются. Уоштон толкнул железные прутья перед собой, и они открылись, как дверь. Дикара толкнули в спину, он прошел в отверстие, и прутья закрылись за ним.

Он стоял, растирая запястья и тяжело дыша. Вокруг отовсюду слышались звуки, словно кто-то скулит. Дикар слышал, как уходят азиафриканцы. Дверь, через которую его сюда привели, с грохотом захлопнулась. Дикар повернулся, схватился за прутья и потянул.

Прутья не подались. Дикар потянул сильней, они все равно не подались. Он затряс их, они издали гулкий звон, но он все равно что пытался потрясти толстый ствол дерева на Горе.

Он повернулся, побежал вдоль прутьев – и ударился о железную стену. Он побежал в другую сторону и через четыре шага ударился в такую же стену. Его словно начали душить. Он снова повернулся и побежал прямо от решетки, но едва успел двинуться, как его остановила третья стена, на этот раз из влажного скользкого камня.

Дикар вернулся к прутьям. Схватил их своими большим руками и начал гнуть и трясти.

– Выпустите меня! – закричал он. – Выпустите меня отсюда!

Отозвался вопль, высокий, бессловесный, вопль какого-то безмозглого зверя. В глубине зазвенели другие прутья.

– Выпустите меня! – кричал Дикар, и послышались другие крики, зазвенели другие прутья, и крик Дикара стал лишь частью резкого безумного вопящего хора.