Читать книгу «Акушеры». Первый сезон - - Страница 23

С Евгешей дежурить любил кто угодно: от молодых, когда он был ответственным дежурантом, до заведующих, которые ему с удовольствием доверяли. Не говоря уже об Анатоличе, который не доверял, кроме себя, никому, но к Евгеше всё-таки благоволил. Банная дружба – святая дружба.

Сегодня дежурили усиленной мужской бригадой: Анатолич, Евгеша и Вася. Вася – не от рвения к работе. В прошлую баню играли в карты на интерес. Вася проиграл бесплатное дежурство.

Время близилось к полуночи, а в родовом отделении было четверо женщин. Двоим из них со схватками-предвестниками был дан медикаментозный сон-отдых. По прогнозам Анатолича, они должны были перекантоваться до утра. Одна роженица, судя по всё более частым и настоятельным крикам, была в конце первого периода, и акушерка уже готовила родовый стол.

Четвертая женщина была «проблемной». Мало того, что для осмотра надо было бегать на второй этаж, где находилось обсервационное отделение, так помимо самой женщины к ней прилагался охранник. Вернее, охранница.

Роженицу привезли в восемь вечера из следственного изолятора. Обмененная карта необычной пациентки была почти пустой. В женскую консультацию её привозили один раз за всю беременность, и было это на самом раннем сроке. Все остальное время её кое-как «наблюдал» фельдшер изолятора.

Пациентку поручили Васе. Несмотря на то, что Анатолич перепроверял работу за всеми вторыми дежурантами, не говоря уже о третьих, в этот раз, узнав детали, он этого делать не стал. И «обсервационная» женщина была полностью в распоряжении молодёжи.

В присутствии двух женщин, одна из которых в прямом смысле присматривала за другой, Вася пыхтел, потел и сбивался с мысли. И не только потому, что пациентка была необычной, а охранница стояла за плечом неотступно. Вася избегал по возможности замкнутого пространства. А маленький «бокс» именно такое из себя и представлял. Кровать, родовой стол для женщины и пеленальный для новорожденного – всё было на одном пятаке.

Осужденная, она же роженица, женщина лет тридцати пяти, с чёрными коротко стриженными волосами, субтильная, без капли косметики на лице. Она в ней и не нуждалась. Её глаза и брови были такими пронзительно четкими и яркими, что даже в предложенной ситуации она казалась красивой. Бледная, немногословная. Казалось, она совершенно не чувствовала боли. При каждой новой схватке она не стонала, как обычные роженицы, не хваталась за живот, а только ещё сильнее бледнела. И без того тонкие черты лица заострялись в этот момент ещё сильнее. Она не издавала звуков и почти не меняла положения тела.