Читать книгу Бинтуронги - - Страница 36

Лет в тринадцать-четырнадцать меня посетила такая фантазия.

Я собрался зачем-то на заведомо летальный подвиг.

Я заботился о своих крестьянах больше, чем кто-либо. И должен был их отстоять, защитить от действия тёмной силы. И к тому же у меня были к этому демону какие-то не вполне понятные личные счёты.

Был я не в меру образован, чрезвычайно одухотворен, и связан такими обязательствами, какие никому не приходится выбирать.

Дело было морозной зимой.

Я при помощи слуг оделся, облачился в доспехи и поскакал на своём любимом коне. Играла тревожная, но воодушевляющая природа.

Долго ли, коротко ли, достиг я проклятого замка в призрачных лесах, по случаю зимнего солнцестояния нарядившихся в хрустальные обновки. На которые так приятно смотреть из окна натопленного зала, когда твой лучший друг подбрасывает дрова в камин и осторожно выражает сомнения по поводу этой дамы, потому что переживает за тебя, ведь таких, как ты, больше нет.

Там вдали большой отчий дом и библиотека на верхнем этаже. А здесь прыгают пушистые белки, и никого окрест.

И обратный путь далёк.

Я спешился и попрощался с конём.

Я даже не стал брать щит.

Обнажив большой двуручный меч, я устремился наверх.

Через двор замка. По каменной лестнице. Я не достиг донжона. Враг явился мне на открытой галерее стены.

Я взмахнул мечом и ударил, что было силы.

Меч переломился. Меня чем-то долбануло.

Я очень долго и плавно летел вниз. Шлем свалился с головы, и всё стало более чем честно. Я рухнул с большой высоты в сугроб.

Окровавленный, я стал замерзать.

В лесах тихонько шла зима, куда ей было надо.

И только тогда начался подвиг.

Я принял решение сразу.

Я полз триста тридцать три вечности, чтобы найти врага.

В одной из башен на лестнице, прислонившись к стене, я сидел или лежал с обнажённым кинжалом и ждал.

Но никого не было. Только я и зима. И очень много характерных для такого положения вещей мыслей.

Я увидел рассвет. Великое зло куда-то ушло, совершенно не считаясь с таким пустяком, как моё существование.

Я видел по розовым лучам, проникавшим сквозь бойницу, что солнце золотит стволы сосен, нимало не заботясь о том, как такой оборот воспримет несуществующий читатель.

Я исчезал.

Когда совсем рассвело, я увидел в тёмной нише, которая, скорее всего, была началом тайного хода, сверкающие глаза леприкона.

Он наблюдал за мной. Он здесь давно жил. Сегодня, когда я умру, у него будет славный обед. Больше всего он любил глаза.

Я ждал.

И он ждал.

Каким-то невероятным образом я помню, как он долго затаскивал мой труп к себе в логово, а труп то не пролазил, то не пролезал. Помню, как леприкон злился, как ругался.

Прошло сто лет.

Молодая девушка с налившейся грудью, стирающая бельё прекрасным летним днём, увернулась, и тряпка, брошенная её хохочущей подругой, пролетела мимо.

– Лорзетта-Гринзетта, кто последняя, та и невеста призрака Турненгемского рыцаря!

Визжа и хохоча, подруги бросились к овину.

За ними увязалась их большая собака.

Подобные присказки были знакомы девушке с детства, но она вдруг впервые почувствовала что-то новое. Она оглянулась в ту сторону, где за поросшими лесом хребтами должен был возвышаться тот самый замок. На цветок клевера опустился шмель, это важно.

Некоторое время она думала о том, что никто никогда не узнает, а потом улыбнулась и побежала вслед за своими подругами, прижимая к груди корзину с прополосканным бельём.

Вот такая раньше была эротика.