Читать книгу Непрощённые - - Страница 5

Мост через Горький ручей Рани помнила еще с тех беззаботных времен, когда шенни с Закатного перевала спокойно жили и охотились в предгорьях Узкого хребта. Иногда Рани в компании сверстников – Лереена и Дави устраивали тут короткий отдых перед походом на озеро Тиг. Сидя на толстых бревнах моста, они болтали обо всем подряд, в разговор вплеталось пение воды, крутящейся вокруг массивных камней в русле ручья. Тенистый, рослый кустарник тянулся ветвями к самой воде, за ним по высоким берегам поднимался густой лес. Озеро было богато рыбой, здесь часто собирались рыбаки из людей и Старших. Места и улова хватало на всех. Тогда, до войны.

Мост мало изменился за эти годы. Вот только Лереен и Дави никогда больше не придут сюда. Лереен сгинул в первые дни сражений, а Дави пала в бою на глазах у Рани, в тот же день, когда отряд окунской пехоты обнаружил, что в укрытых мертвыми телами Красных долах осталась одна живая шенна. Тогда Рани и познакомилась с нумийским магом Ри и его хитроумным магическим ошейником. Как будто это было вчера, Рани помнила восторженное выражение лица Ри, когда ее приволокли к магу. Ему не терпелось опробовать на пленнице свою новую игрушку. Верша ритуал, маг весело и сбивчиво рассказывал солдатам сколько дней он возился с изготовлением ошейника. Помнила и как уснуло тяжелым сном в ней право Перехода. Тщетно, попытка за попыткой, шенна взывала к Силе, а маг наблюдал за этим с нескрываемым удовольствием. С тех пор столько времени прошло и столько всего изменилось.

Вот он, Великий маг империи, нумийский колдун стоит на мосту, готовясь залезть на лошадь. Плечи опущены, в темных волосах запуталась паутина и еловые иглы. За весь путь через лес к Горькому ручью Ри не сказал ни слова.

А Рани снова мучительно захотела пришибить его вот прямо тут, на этом мосту, где когда-то сидели, болтая ногами Лереен и Дави. Она знала, что не сможет. Уже даже не из-за магии ошейника, а просто потому, что столько времени прошло и столько всего изменилось.

– Надо набрать воды, – сказала она и начала спускаться к ручью.

Краем глаза она заметила, что Ри послушно замер на месте. Толку, конечно, от него теперь, что от седельного мешка. Повесил на лошадь и пусть болтается.

– Так и будешь стоять? – крикнула Рани снизу, – Лошадей тоже напоить надо.

Ри поспешно подхватил поводья и стал неловко спускаться к воде. Рани смотрела на него и злилась. Ей хотелось наорать на него, обругать, ударить, в конце-концов, чтобы маг вновь стал прежним – насмешливым и высокомерным, каким был когда-то.

Тогда она не смогла бы его жалеть.

– Слушай, колдун, я не требую от тебя ничего, что ты не смог бы сделать, – раздраженно сказала шенна. – Я понимаю, что ты очень… расстроен, но возьми, наконец, себя в руки, забери тебя Предел! Делай хотя бы то, что способен. Руки-ноги у тебя остались на месте, так?

Маг поднял на нее страдальческий взгляд и кивнул.

– Прости.

За что он извинялся сейчас? За вынужденную свою беспомощность или за то, прошлое. Должно быть, сейчас и за то, и за другое. Думал ли маг тогда, радуясь своей игрушке, что когда-нибудь окажется в положении едва ли не худшем, чем сама Рани. Боги иногда шутят очень жестоко. И карают по своему усмотрению.

Рани в сердцах пихнула его плечом, и пошла обратно наверх.

Долгое время они ехали молча. Досадуя на себя, Рани хмуро оглядывала пустую дорогу, как будто ждала чего-то. Этот путь к храму и обратно, похоже, будет совсем невеселым. Если, конечно, она не возьмет себя в руки сама, прежде всего. Срываться на маге сейчас – все равно что курицу пинать. Пользы никакой, а глупости сверх меры.

– Сейчас тут будет поворот к небольшому селению, – вдруг заговорил Ри. – Оно недалеко. Может заедем, раздобудем еды?

Предложение было разумным, и Рани молча повернула коня направо, по узкой, пыльной дорожке, которой вероятно пользовались нечасто. Она никогда не думала, чем живут обычные люди в селениях, сейчас, когда война закончилась. В Дримме шенна видела только наместника и бойцов, еды всегда было вдоволь, и откуда она берется в крепости, Рани не очень-то и беспокоило. Но нынче, глядя на десяток неказистых домиков, заросшее бурьяном и сорной травой большое поле, тощую корову в одиночестве пасущуюся в низине, она вдруг подумала, что для этих людей война не закончится никогда. Они выживали, когда ушли мужчины этого селения, когда армии забирали скот и муку, они вынуждены выживать и теперь, когда уже нет надежды на чьи-то сильные руки, чтобы восстановить хозяйство. Сколько таких безымянных селений совсем скоро опустеет полностью.

В этом жители пока еще были. Но на все просьбы Ри отвечали отказом или не отвечали вовсе, спеша пробежать мимо двух всадников – человека в богатой, но грязной одежде и недоброго вида шенны. Особенно мимо последней, надо полагать. Что ни говори, а дурная слава разорявших эти селения Старших племен забудется совсем нескоро.

– Так мы ничего не найдем, – сказала Рани, когда очередная испуганная женщина просто захлопнула перед ними дверь. – Надо найти кто тут у них за старшего. – Ищи самый добротный дом.

– Они тут все одинаково убоги, – пробормотал Ри. – Хотя вон тот, на взгорке смотрится покрепче остальных.

Рани посмотрела в ту сторону, куда указал маг. Действительно, дом из толстых бревен, стоящий чуть поодаль на пригорке, казался и побольше и поухоженнее остальных. Вокруг него одного имелось какое то подобие забора, а крыша была покрыта не дранкой, а бурой черепицей.

– Вот и иди туда, – Рани махнула рукой. – Я тут гость не особо желанный. Сам поговори, справишься?

Маг криво улыбнулся и, спешившись, побрел в сторону дома.

Рани тоже слезла с лошади и присела на лежащее вдоль дороги полусгнившее бревно. Солнце пригревало лицо шенны, в селении было тихо, только неподалеку изредка взлаивала собака. Не хотелось ни о чем думать, да даже двигаться не хотелось. Сказывалась, видимо, усталость, и голод подгрызал брюхо изнутри, лишая сил. Но впервые со дня, когда ее пленили, Рани чувствовала, что наконец-то делает что-то правильное, идет вперед, а не топчется на месте. Пусть иллюзорная, но свобода передвигаться куда-то, ехать в новые места не могла не придать уверенности в себе и помочь поверить в то, что все непременно получится. И может быть снова стать свободной по-настоящему. Она привычно подцепила пальцами край ошейника. Теперь, спустя столько лет, он казался частью ее самой, и, Рани напоминала себе об этом знаке рабства только когда трогала витой обруч у себя на шее. Напоминала нарочно, чтобы не забыть окончательно.

– Мне продали немного хлеба и сыр, – сказал Ри, садясь с шенной рядом. – Задорого, надо сказать, продали.

Рани пожала плечами. Не в их положении сейчас торговаться. Главное – дотянуть до Тертона. Раздобыл – и прекрасно.

– Ну вот и ты что-то можешь, – небрежно бросила она, прожевывая довольно черствый хлеб.

Ри невесело усмехнулся.

– О, да. Могу попробовать в дальнейшем стать торговцем. Буду заговаривать покупателей до одури заумными речами.

Рани поперхнулась от удивления кусочком хлеба и закашлялась. Маг изволил пошутить. Ну да, все лучше, чем отмалчиваться и упиваться жалостью к себе.

Наскоро перекусив, они двинулись дальше. Ехали без остановок, до тех пор, пока на небе не расцвел удивительно яркий для этой поры закат. Сразу похолодало, от травы повеяло сыростью, глубокие тени залегли под деревьями. Когда дорога поднялась немного выше, Рани пустила лошадь шагом, оглядывая окрестности.

– Пора поискать место для ночевки, – пояснила шенна, хотя Ри ни о чем ее не спрашивал.

Собранные Ри сучья были совсем сухими, и костер пылал почти бездымно, отгоняя сгустившуюся к ночи тьму. Рядом пофыркивали привязанные и расседланные лошади. Рани, стащив сапоги, вытянула ноги ближе к огню. С наслаждением шевелила пальцами, радуясь теплу, и искоса поглядывала на хмурое лицо Ри. Маг сидел нахохлившись, как большая нелепая птица, грел узкие ладони и опять, видимо, пребывал в унынии.

Заметив взгляд шенны, он вздохнул.

– Я не думал, что моя жизнь может измениться вот так, в один миг, – как будто извиняясь, произнес Ри. – К этому очень сложно привыкнуть. Я как будто калека теперь…

– Я тебя понимаю, – Рани не смогла сдержать язвительную усмешку.

Маг вздрогнул и поежился. Он прятал смущенный взгляд и казался совсем раздавленным собственным бессилием и, как поняла Рани, чувством вины.

– Ладно, колдун, – вдруг ощутив неловкость, сказала она, – Коль скоро нам пришлось болтаться по этим дорогам вместе, предлагаю не усложнять себе жизнь тем, что было. Так уж вышло, что придется действовать какое то время вместе. И если ты будешь дергаться каждый раз, когда я что-то говорю, ничего путного из этого не выйдет. А ляпнуть я порой могу… Да. В конце-концов, я, как никто, заинтересована в том, чтобы ты вернул свою Силу. И значит мы с тобой сейчас… ну, скажем, временные союзники. Согласен?

Маг кивнул с видимым облегчением. И верно – непросто идти бок о бок с тем, кто тебя ненавидит и злорадствует над твоей бедой. Вот только злорадства Рани не испытывала. Да и ненависть почти отгорела, за годы-то. Шенне, конечно, до сих пор было тошно видеть того, кто лишил ее свободы, но чтобы прямо ненавидеть люто – того огня уже не осталось в душе. Может и к лучшему. Случись все это еще немногим раньше, кто знает, смогла бы она вот так коротать время с тем, кого считала наипервейшим своим врагом.

– Как думаешь, кто все это затеял? – помолчав немного, спросила Рани, чтобы отвлечься самой и отвлечь Ри.

– Если б знать, – маг покачал головой. – Я всю голову сломал, думая кому это нужно сейчас. Королю Брондалу? Точно нет. А значит он и не посылал этих сианцев за принцем, и вовсе ведать не ведает что тут творится. Тогран? Ну уж не своей волей точно. На что он может рассчитывать? А вот если кто-то ему сианскую корону пообещал за принца, тут игра совсем другая получается. Тогран-то до сих пор не примирился с тем, что королем стал Брондал. Не по старшинству ведь, а волей их отца. Если хочешь знать мое мнение – думаю, вмешалась некая неизвестная нам сила, которая задумала посадить на трон послушного ее воле Императора.

Рани всплеснула руками. Слишком невероятное заявление прозвучало сейчас из уст Ри.

– Как? Как они думают убедить Сингура, Ри? Ты знаешь этого парня, не хуже меня. Он упрям как менайский жеребец, так же горяч и до сих пор верит в сказки о справедливости. Чтобы уговорить его пойти против чести… Да ничего не чтобы! Нет таких слов и убеждений для него. Послушного воле. Вот придумал еще.

– Можно и не уговаривать, – пробормотал Ри сдавленно. – Можно заставить. Магией, к примеру.

– Ну этого только не хватало! – воскликнула Рани с досадой. – Такое есть что ли? Возможно?

Маг неуверенно пожал плечами.

– Кто знает. После того, что произошло со мной, я вообще не могу быть ни в чем уверенным. Одно знаю – не будь у них средства, чтобы надавить на Сингура, вся эта охота не имела бы смысла.

Вот что действительно было ненавистно Рани – так это магия. Люди научились использовать Силу для создания заклинаний, магических предметов и оружия, люди стали взращивать эти умения и совершенствоваться в них. Они стали убивать и подчинять при помощи магии. И Боги позволяли людям это делать. Когда-то магия была дарована человеку, чтобы ему было что противопоставить более сильным и живучим Старшим. Говорят, что до этого, племена правили всем миром, а людям ничего не оставалось, как уступать. Земли, охотничьи угодья и своих женщин. Потом справедливые Боги оставили людям дар – Сердце Нумы. Так в мир пришла магия. Первые жрецы храма Сердца стали первыми же магами, основав далеко в южных землях город Нуму. А позже храмы были построены и по всему Эльвейну. И Старшие утратили свое господство.

– Вот поэтому, мне и не хочется, чтобы Сингур шел в Сиану, – добавил Ри, задумчиво глядя в огонь. Думаю, что там его будут ждать. Но пойди, попробуй его отговори.

Он поморщился, поворошил сучья в костре.

– Так что, Рани, надо нам как-то постараться вернуть мне Силу. С моей магией, твоей свободой и воинским мастерством Резчика у нас будет какой-никакой шанс добраться до короля Брондала.

– Считаешь, что Мэйр станет нам помогать и дальше? Даже если ты сумеешь освободить меня?

Ри недоуменно посмотрел на шенну.

– Ты думаешь, будет иначе? – усмехнулся он. – Твой соплеменник из шкуры вывернется, но не допустит, чтобы с тобой что-то случилось.

– С чего бы? – мрачно спросила Рани.

– Ну как я понял, он хочет оплатить свой долг. Насколько это возможно. И потом, ты ведь тоже собралась идти с Сингуром, шенна Зоэрани? Даже если я сумею освободить тебя. Почему?

Рани отвернулась. Спиной она чувствовала внимательный, острый взгляд Ри. Разговорила на свою голову.

– Ложись спать, колдун, – сказала она, внезапно раздражаясь.

– А ты?

– Посторожу пока. Мне надо меньше сна, чем тебе.

Она не смотрела на мага, пока тот, вздыхая, устраивался поудобнее. Наконец, он прекратил возиться и затих.

Так почему все таки? Рани смотрела как языки пламени яростно лижут новую охапку сучьев и пыталась найти ответ на вопрос Ри. Ей казалось, что этот ответ очевиден. Или даже вопрос и вовсе не стоял. Потому что больше ничего не осталось, вот почему.

Да и что могло остаться после? Черные мазки пожарищ Большой войны, бурые пятна застарелой крови, впитавшейся в пористый камень предгорий. Тлеющие под ветрами времени брошенные кости – людей и Старших. Перемешанные в единое дланью смерти.

И еще память.

У каждого она своя. И пусть события шли своим чередом, каждый запомнил что-то важное только ему. То, что решало и изменяло, порой навсегда, их собственную жизнь.

На первом году плена, Рани молила Богов только о том, чтобы не забыть.

Я – Зоэрани, я – шенна.

Рани твердила это и тогда, когда мучительное желание Перехода гнало ее в ночь, на двор крепости и там, в пыли, шенна падала на колени, корчась от мучительно болезненной невозможности. И когда меч противника на арене уже едва не взрезал ее кожу, Рани уклонялась с той ловкостью, что присуща только Старшему племени. Она слышала восторженные вопли бойцов, как будто впитывала их в себя и смеялась в удивленные лица.

Я – Зоэрани, я – шенна.

А шесть лет назад, когда в шенне Зоэрани еще жил отголосок огня и плавил душу ненавистью, болью, звал к борьбе и брезгливо выжигал смирение, пленница Рани выиграла свой очередной тяжелый бой и лежала без сил на крыше амбара, глядя в равнодушное небо. Тогда мальчик Сингур подошел, лег рядом с ней и просто молчал некоторое время. Она смотрела в темное небо и думала, как быстро сможет свернуть шею ребенку.

Я – Зоэрани, я – шенна.

И шенни не убивают детей. Никаких.

Сингур проводил много времени в Дримме. Он повадился хвостиком ходить за Рани, наблюдать за ее тренировками и битвами, пытаться разговаривать с ней. То, что она не отвечала, казалось, вовсе ему не мешало. Поначалу она грубила, отсылала прочь – к нянькам и игрушкам, потом понемногу стала сдаваться. Так началась их странная дружба. Сингур научил шенну читать, она его – сражаться. С озорным и добродушным мальчишкой она снова вспомнила что такое смеяться. Это он, Сингур, тогда еще нескладный, долговязый и скорый на поступки, всерьез поссорился с Тограном, вытребовав слово освободить пленницу-шенну, как только прибудет маг Ри.

Видимо, именно тогда Рани и начала забывать.

И вот теперь нужно вспоминать все заново. Теперь – действительно нужно. И пусть еще шею держит объятие витого тонкого ошейника, пусть присутствие нумийского мага вызывает тошноту. Надо вспоминать. Потому что без этого не будет свободы. Даже если и не станет ошейника. Свобода – это всегда свой собственный выбор. Что помнить, а что забыть навсегда. Не стать прежней, а стать заново.

Я – Зоэрани, я – шенна. И я выбираю защищать тебя в бою и оберегать в мире, принц Сингур…

Громко щелкнула в огне сухая ветка. Рани вздрогнула. Должно быть, она все-таки задремала. Шенна огляделась, прислушалась – все тихо. Маг крепко спал, подложив себе под голову неловко свернутую подушку из пустого вьючного мешка. Во сне его лицо наконец-то расслабилось, и Рани удивилась насколько же он все-таки молодо выглядит. Хотя судя по всему, лет ему немало. Хотя, колдуны живут долго, как и Старшие, а может и еще дольше. Рани подбросила сучьев в костер и прилегла к нему спиной, бездумно глядя в густую недобрую темноту.

На исходе ночи, Рани, поеживаясь от утренней прохлады, растолкала сонного Ри и велела седлать лошадей. Хотелось добраться в Тертон поскорее, без лишних проволочек и, как можно быстрее, попасть в храм. Маг грустно вздыхал, но дело делал – хвала Богам, хоть чего-то можно было ему поручить.

Еще не развеялся утренний туман, а они уже были на дороге в Тертон.

– Так почему ты ушел из Нумы, колдун? – спросила Рани.

Скоротать долгую дорогу проще всего разговором. Так и время быстрее бежит, и можно отвлечься от печальных дум про пустое брюхо – давешний хлеб и сыр доели еще вечером.

– Я слыхала, что нумийские маги редко покидают свой прекрасный город Истин.

– А я бы и не ушел, – отозвался Ри бесстрастно, – Меня изгнали.

– И оттуда тоже?

Маг смерил шенну неодобрительным взглядом, потом неожиданно улыбнулся.

– Оттуда тоже. Но, справедливости ради, из Совета империи меня не изгоняли, я сам ушел. Это уже потом Безумный Император лишил меня титула.

– Просто за твой отказ участвовать в Большой войне?

Ри подумал немного и нехотя ответил:

– Нет, конечно. Я отказался не только участвовать, но и обучать других магов кое-каким магическим приемам. А Безумный Император очень рассчитывал на мои возможности. Вот этого он мне и не простил. В общем, звучит-то все громко, а на деле я просто сказал одному из советников, что решил удалиться от дел и в тот же день тайно покинул столицу.

– Сбежал, стало быть, – кивнула Рани.

– Сбежал, – скромно опустил глаза маг. – Не дожидаясь императорского гнева, который мог быть очень неприятным и даже вредным для здоровья.

– Ну а из Нумы-то за что тебя погнали?

– Я хотел знать больше, чем мне полагалось.

– И всего-то? – удивилась Рани.

Если бы всех выгоняли за любопытство, за такие вот стремления, кто бы там в их Нуме вообще оставался. Ученые люди вечно суют свой нос куда попало и ломятся в закрытые двери. А иначе как тогда узнавать новое, если нет интереса поворошить тайное и сокрытое. Сингур много рассказывал шенне про колдунов древности. Чего-чего, а любопытства им хватало. Во всех ведь этих историях любой маг желал знать больше, чем остальные, чтобы стать сильнее. И становился. И про него потом рассказывали эти самые истории.

Ри с осуждением посмотрел на нее.

– Да не всего-то! Есть знания, закрытые для всех, кроме Жриц Сердца, есть такие, которыми может владеть только Высшая Жрица. Я же попытался взять недозволенное, и теперь путь в Нуму закрыт для меня навсегда.

Рани про себя выругалась. Куда ни ткни – везде болит у этого мага.

– Я слышала в Нуме все колдуны, это правда? – неловко попыталась она сменить тему. – Должно быть, странно так жить.

Ри невольно рассмеялся, потом смутился и поспешно ответил:

– Ну что ты! Есть Храм всех Богов, есть маги – жрецы Сердца Нумы, есть Жрицы, они… ну выше рангом, если так будет понятнее. Остальные люди – просто люди, как везде. Только город Истин живет по своим законам, они не такие, как в империи. Для Нумы главное – это Храм Сердца. Все, что существует в Нуме, существует для того, чтобы Храм процветал и жил вечно. Это не только средоточие Силы, это еще и хранилище самых великих знаний о магии. Еще и поэтому, Храм всех Богов никогда не берет учеников из остального мира. Только рожденные близ Сердца становятся его жрецами. Так повелось от древних времен, когда Боги даровали нам Сердце.

– И ты один из таких, – задумчиво проговорила Рани. – Значит ты намного сильнее прочих, которые стали Жрецами в других храмах?

– По праву рождения – так и есть. Но, – Ри усмехнулся, – Сила – всего лишь потенциал, ее развитие зависит, прежде всего, от усердия самого мага, а если точнее от выносливости его задницы.

Рани непонимающе уставилась на него.

Маг с серьезным видом пояснил:

– Сидеть за книгами приходится, ох как, подолгу. Учиться, в общем, надо. Годами, а то и десятилетиями. Так что, если сравнить мага, просто рожденного в Нуме и мага, посвятившего жизнь обучению – неизвестно кто окажется сильнее. Да мы и не сравниваем обычно, сильнее – слабее. Это только в противостоянии можно выяснить. Но Нума скорее стоит на позиции осуждения конфликтов и войн.

Надо же, они, оказывается не одобряют войны. Рани недоверчиво прищурилась.

– Однако, маги вполне себе воевали с нами.

– Нума не диктует магам что им делать. Просто, есть вещи, которые осуждаются. А право мага – выбирать как поступать.

– Удобная позиция, – буркнула Рани, – Вроде как мы против войны, но если хотите воевать – дело ваше.

Ри искоса посмотрел на нее.

– Ну ты же осуждаешь Ээрмэйра за то, что он был против войны и отказался воевать. С твоей точки зрения, выходит, что он был прав. Поступил, согласно своему внутреннему убеждению, без лицемерия.

Рани раздраженно махнула рукой.

– Спорить с магом бессмысленно, это я поняла.

– Я не люблю спорить, шенна. Я просто отвечаю на твои вопросы.

Маг помолчал и добавил:

– По крайней мере, это лучше, чем наблюдать твое слишком выразительное молчание, когда я что-то делаю не так.

Рани насмешливо фыркнула.

– Что-то! Да ты все делаешь не так, колдун. Я удивляюсь вообще как может быть беспомощен маг без своей Силы. Хуже младенца. Ну, ничего – так, глядишь и научишься чему полезному, будешь потом огонь руками разжигать, не тратя заклинаний.

Ри сжался на миг, потом заметил улыбку на губах шенны и понял, что она просто смеется, стараясь хоть так отвлечь его от печальных мыслей. Он кивнул, то ли соглашаясь, то ли с благодарностью, и пустил лошадь рысью.

Дорога на Тертон все время была почти пустынной. Странновато, но не настолько удивительно для этой поры. Урожай еще не собран, торговля тоже почти прекратилась – мир не успел еще как следует оправиться от Большой войны. Да и в мирные годы тут не было особенно оживленно – основные значимые пути лежали чуть в стороне, к Широкому хребту, в Сиану или на северо-восток, в Нодар. Здесь же, на берегах озера Тиг тихо и не суетно. Глушь, в общем. Но может оно и к лучшему – кто знает какие встречи сейчас к чему привести могут.

До Тертона оставалось не так уж далеко, когда Рани и Ри заметили впереди на дороге тяжело груженую повозку, запряженную парой лошадей. Повозку плотно прикрывала рогожа, но она не в силах была скрыть ощутимый запах гниения. Даже не запах – смрад. Он тянулся за повозкой и отравлял воздух вокруг.

– Что за вонь, как из нутра Руна! – выругалась Рани. – Давай-ка побыстрее обгоним этот смердящий груз.

Маг испуганно покосился на нее, но послушно поторопил лошадь.

Возница, невысокий, плотный селянин с хмурым лицом, с опаской посмотрел на всадников, но тут же отвернулся. Как он сам-то мог ехать в такой вонище?

Рани, поровняв свою лошадь с повозкой не утерпела:

– Здравствуй, дядька. Похоже твоя рыба протухла.

И хотя нос шенны обмануть ее не мог, она все же надеялась на ответ, что да, мол, не продали улов. Ну или что-то такое же безобидное.

Селянин вздохнул.

– То не рыба, – пробормотал он. – Люди это.

– Далековато везешь хоронить их, – Рани нахмурилась – Да и поздновато как-то, судя по запаху.

– Рани, поехали дальше, а? – бледно-зеленый маг старательно отводил глаза от повозки и морщился. – Поехали, во имя Богов.

Внезапно селянин дернул вожжи, останавливая повозку, и в сердцах ответил:

– Тебе чего надо-то? Езжай себе, как твой приятель говорит, мы уж сами тут.

Шевельнулась рогожа над тем, что было ей укрыто. Шевельнулась, как будто… кто-то живой был там, внутри смердящей бесформенной груды. Послышался то ли стон, то ли мычание.

С тихим всхлипом отшатнулся Ри, едва не выскочив из седла. Рани с ужасом смотрела на шевелящуюся рогожу.

– Так что там у тебя, дядька? – прошептала она, не веря глазам.

– Сказал же – люди, – селянин прятал глаза.

Рани не могла понять, как ее рука будто сама потянулась к краю грубой ткани. Но что-то не могло позволить шенне пришпорить коня и умчаться как можно дальше от этой страшной повозки. Под рогожей было три тела. Распухших, тронутых гниением, источающих невыносимый запах разложения. Покрытые синюшными пятнами лица, вываленные языки.

И открытые глаза. Живые и полные невыносимой муки.

– Руновы яйца! – взвизгнула шенна, трясущейся рукой пытаясь вернуть рогожу на место. – Что тут творится то, а? Ри, это болезнь что ли какая?

Мага колотило, как в лихорадке.

– Не думаю, – еле слышно пробормотал он.

Селянин скорбно молчал. Его опущенные плечи подрагивали, руки комкали вожжи.

– Люди это, – повторил он с отчаянием в голосе. – Наши люди, из селения. Кузнец, брат его и жена.

– Что случилось с ними? – Рани, скованная ужасом и отвращением, не могла отвести взгляд от повозки. – Куда и зачем ты везешь их? Отвечай!

Возница, насупившись, пробурчал:

– В храм везу. Староста велел туда их…

– Что произошло? – Рани взяла себя в руки и постаралась говорить спокойно. – Давно с ними такое?

Селянин еще ниже опустил голову, втягивая ее в плечи.

– Да какой давно… Вчера вот.

– Не может быть, – ахнул Ри. – Даже трупы не разлагаются так быстро.

– А вот может, как видно, – возница угрюмо помотал нечесаной головой, – Люди вчера под вечер пришли к нам в селение. Двое и нелюдь с ними.

– Нелюдь? – не понимая, спросила Рани.

Селянин зыркнул на нее исподлобья и смущенно повторил:

– Нелюдь, из ваших стало быть. Как ты.

– Старший?

– Ну может и Старшая, а может еще кто. Другая какая, я не знаю. Они к кузнецу сунулись, лошадь подковать надо им было. Подкову лошадь потеряла у них. А кузнец наш, он в войне сыновей потерял обоих. Нелюди убили. Вот и погнал их вон. Сказал, что не будет ковать лошадь им. Тут и брат его пришел, тоже орать начал. Короче, ссорились они. Кричали на все селение. Потом нелюдь эта из кузни выскочила… А мы-то уже собрались там рядом, если что. Мало ли. Так нелюдь сказала что-то, мол рожа вам моя не нравится, так будете вздрагивать, на своих смотря. Ну или как-то еще. Я не помню уже толком. И ушли они. А мы в кузню пошли. А там они вот лежат. И на глазах гниют. Ну вой тут поднялся, хватились мы пришлых. А нет их, как исчезли. Знахарь наш сказал – магия это. Скверная магия. Кузнец-то, пока говорить мог, сказал, что нелюдь это сделала. Она магией их наказала. Ну вот староста утром велел в храм везти их, если где и могут помочь – так только там. Только вот думаю как им помочь-то можно, а? Довезу ли вообще?

Он с горечью махнул рукой, отвернулся и уставился в одну точку, как будто оцепенел.

– Это запретная магия, – прошептал Ри. – Этого просто быть не может… Погоди, ты сказал Старшая магию сотворила?

– Так кузнец сказал, – селянин отмер и вяло пожал плечами.

– Ничего не понимаю… Так может это бастра была? Нелюдь эта твоя?

– А кто их разберет? Может и выродок был. Я-то не разглядывал ее.

Возница сплюнул и снова с опаской глянул на шенну. Рани посмотрела на мага, тот застыл в седле истуканом. Осмысливал, видать, сказанное.

– Ладно, дядька, вези в храм, мы там раньше будем, расскажем о вашей беде.

Она еще раз взглянула на кошмарную повозку и с силой ударила пятками в бока лошади. Ри тут же последовал за ней.

Они гнали лошадей, как будто повозка преследовала их. Однако, убежать от воспоминаний об увиденном было не так просто. Перед глазами Рани долго стояли молящие, полные боли взгляды этих несчастных и их распухшие, уже почти лишенные человеческих черт, лица. Маг и шенна гнали лошадей и не разговаривали, остановившись лишь однажды – напоить лошадей и набрать воды в ручье.

На закате они прибыли в Тертон.