Читать книгу Пароходы, люди и моря - - Страница 8

Оба больших дунайских лихтеровоза обычно ходили с дифферентом на нос, или, согласно флотской терминологии, «свиньей», что никак не связано с попыткой завести новое подсобное хозяйство, довольно, уже попробовали. Столь неприглядное обстоятельство было вызвано тем, что «фалды», то есть консоли, на и внутри которых находился синхролифт – устройство грузоподъемностью 2700 тонн, образовывали своеобразный бассейн размером 46×26 метров. Консоли заглублялись на два метра, и объем воды, который приходилось возить с собой, достигал порядка 2400 кубических метров. С законами физики не поспоришь. Приподнимая «фалды», то есть немного изменяя дифферент на нос, значительно уменьшали объем вынужденного балласта. Какую-то толику, возможно, добавлял и ледовый пояс, наиболее прочный в носовой части вследствие большей толщины металла.

Очень точно выразился академик-корабел Крылов: «Теория без практики мертва и бесплодна. Практика без теории вредна и пагубна». Исходя из его постулата, решили провести эксперимент. Перед выходом из Бомбея в воду между консолей сбросили пустую бочку из-под масла, естественно не сливочного. С приходом в Усть-Дунайск она оказалась там же, будто и не было 4000 миль пройденного пути. Теория и в самом деле подтвердилась практикой, эксперимент окончательно поставил точку на всех сомнениях, тем более что даже штормы с ветрами и течениями не смогли выбросить ее из создавшегося бассейна. Таким образом, бочка в очередной раз подтвердила свою незаменимость, недаром древнегреческий философ Диоген, впервые провозгласивший космополитизм, создал принципы своего учения живя в бочке.

Но существовал еще один немаловажный фактор, учитываемый при начальной посадке судна. Лихтеры, ошвартованные к причалу, распечатывались, то есть крышки снимали береговым краном на причал. Несмотря на любые погодные условия (дождь, снег, песчаная буря, метеоритный дождь и стихийные бедствия), крышки закрывали только после окончания погрузки. Атмосферные осадки беспрепятственно проникали в открытый трюм, где и оставались. Порты не заморачивались закрытием трюмов из-за непогоды, как и откачкой воды. Все эти прелести доставались экипажу лихтеровоза: «Выйдут в море, там и разберутся». Поэтому приемщики лихтеров тщательно замеряли их осадку и дифферент, как и уровень воды в льялах, стараясь поточнее определить вес привезенного груза. Именно эта информация позволяла определять состояние лихтера: насколько он перегружен, как его нужно садить на «стулья», заводя швартовы, и многое другое. С выходом из «Учкудука» начиналась откатка вынужденного лишнего балласта из трюмов лихтеров на верхней палубе.

С верховьев Дуная отправлялось много удобрений, в основном мочевины. Герметичные пластиковые мешки далеко не всегда были таковыми, посему из льял откатывали тонны мочи, которая, стекая по ватервейсам в нос, вытекала за борт через носовые шпигаты. Химически агрессивная среда сразу же съедала краску, и по всему «дредноуту» разносилось известное амбре. При разработке грузового плана старались не грузить такие лихтеры на вторую и третью палубы. Оттуда откачка воды была невозможна. Если же, несмотря на принимаемые меры, они попадали в нижние отсеки, то приходилось сталкиваться с сильнейшей загазованностью в этих помещениях. Аммиак очень токсичен, и особенно остро его характерное качество проявляется в условиях высоких температур, о чем всегда приходилось помнить на судне. Все-таки при всех его недостатках, он сразу же предупреждает о своем появлении своим зловонием, которое спасло немало жизней. Штатная система вентиляции не справлялась с этой задачей. Попытки ускорить обмен воздуха путем собственных изобретений результатов не дали. Тогда еще не знали, что долгое общение с небольшими дозами аммиака провоцирует раковые заболевания, которые могут проявится намного позднее. По всей вероятности, эту информацию не доносили до экипажей судов, дабы не вызывать дополнительное раздражение и не увеличивать должностные оклады за вредность, как на химических производствах.

На морских переходах тщательно следили за балластировкой «монстра». Большой расход топлива требовал постоянного пополнения балластных танков, чтобы парировать возникающие при сжигании топлива негативные воздействия, в противном случае нарушался крепеж «слоновой ноги», который из-за погиби палубы зажимался настолько, что его невозможно было снять, и тогда приходилось добирать балласт в порту выгрузки. Перемещение пары полностью груженых лихтеров представляло очень сложный процесс. Трудно представить три тысячи тонн, движущиеся из кормы в нос. Возникают запредельные нагрузки на корпус судна, находящегося в воде, на изгиб и кручение. Все компенсирующие варианты просчитывались на специальном компьютере «Кукамс», позволявшем рассчитывать манипуляции с балластом, которыми можно компенсировать возникающие воздействия. Такие расчеты производились для каждой пары и даже для единично перемещаемых лихтеров. Расчетами занимались второй и старший помощники.

Еще одной серьезной проблемой являлось загрязнение нижних палуб, и особенно третьей. Ее выгружали последней, а грузили первой, практически не оставляя времени для нормальной уборки. Грязь и ржавчина с обсохших лихтеров накапливались на этих палубах. Громадные размеры помещений лишь усугубляли невозможность выполнения зачистки, и боцманская команда вместе с ответственными помощниками с завистью смотрела на паромы типа «Лев Толстой», где имелись специальные уборочные машины. На лихтеровозе с его громадными грузовыми палубами, словно в насмешку, для этого использовались изобретенные тысячелетия назад метлы, лопаты и тачки.