Читать книгу Змей и Цветок - - Страница 6

– Кого бы мне сегодня съесть? Может быть тебя? – Тепилцин подхватил сына и уткнулся носом в сладкую щёчку, – Ах, это же малыш Точтли! Пожалуй, его я есть не буду.

Козамалотль, светясь от счастья, подшучивала над мужем:

– А господин Третий Кролик тебе и не позволит! Голосок у него громкий. Если недоволен чем – кричит на весь Теночтитлан.

– Это он, подобно ягуару, издаёт свой устрашающий рык, – смеялся Тепилцин.

Майя наблюдала за воссоединением семейства и улыбалась, видя как дурачится брат. Всеобщее веселье внезапно прервала служанка:

– Господин, прибыл слуга тлатоани. Он ожидает тебя.

– Пусть войдёт, – брат махнул рукой в пригласительном жесте.

Худощавый мужчина со скучающим видом рутинно поклонился господам и гнусавым голосом поприветствовал:

– Целую землю перед тобой, великий воин-орла. Я должен передать послание от нашего благословенного тлатоани Монтесумы.

– Говори, – кивнул Тепилцин.

– Ты и твоя сестра, госпожа Майоаксочитль, удостоились великой чести и были приглашены во дворец нашего императора на Малый Праздник Владык.

– Я услышал тебя. Благодарю тлатоани за высочайшую честь. Мы с сестрой непременно прибудем.

Почтенно поклонившись, слуга удалился, а Тепилцин мгновенно помрачнел.

***

По традиции на Малом Празднике Владык знатные господа раздавали еду, угощения и подарки своим подданным. Весь цвет Теночтитлана собрался в этот день на площади под палящим солнцем, терпеливо ожидая благостыни. Возле широкой лестницы, ведущей в главное дворцовое строение, толпились простолюдины, а по всему периметру стояли воины, строго следящие за порядком. Вверх-вниз по лестнице бодро сновали слуги, разнося корзины с угощениями, и всё это сопровождалось музыкой, ритмичными барабанами и ритуальными танцами. Народ ликовал и благодарил вельмож за щедрые дары, вознося молитвы во славу императора.

«Удивительно, как люди терпеливо ждут, не создавая толкотни. В такой-то огромной толпе!» – удивлялась Майя, глядя на бесконечные очереди вопрошающих.

Никто не осмеливался протолкнуться вперёд или обманом получить несколько подарков. Такие выходки сурово наказывались и подобная авантюра могла стоить смельчакам жизни.

К вечеру, когда с благотворительной раздачей было покончено, благородные господа присоединились к пиршеству в зале торжеств. Во дворце императора Майя была лишь единожды в далёком детстве, а сегодня ей посчастливилось снова воочию лицезреть убранство резиденции великого Монтесумы. Войдя в помещение, освещённое множеством факелов, девушка огляделась – повсюду на стенах красовались изображения черепов, часть из которых были выгравированы и инкрустированы нефритовыми пластинами, бирюзой или жадеитом, напоминая дочери вождя убранство старого храма Тескатлипоки16. Вдоль стен стояли огромные статуи, олицетворявшие главные божества, а возле почётного императорского места на возвышении висел боевой щит, украшенный разноцветными перьями и являя собой тончайшую работу лучших перьевых дел мастеров.

Тепилцин занял положенное ему место и жестом указал Майоаксочитль присоединиться. Разместившись, Майя стала с интересом рассматривать знатных господ, а брат, понизив голос, рассказывал ей кратко о каждом госте.

– Видишь этого мужчину в красном плаще, что беседует рядом с пожилым вельможей? Это принц Куаутемок, племянник нашего тлатоани. А женщина, что стоит рядом с ним – его супруга Течуишпо.

Сестра кивнула.

– А этот господин, что держит в руке белый цветок – придворный поэт, господин Айокан. Сегодня он готовится прочесть нам одну из своих поэм. Однако, мне доводилось однажды слушать его стихи и, должен признаться, все они наполнены трагизмом.

– Вон там, ближе всех к трону, почётное место господина Куитлауака, младшего брата Монтесумы, – продолжал воин-орла, – Говорят, он слаб здоровьем, и люди шепчутся, будто на место нового тлатоани изберут вовсе не его, а молодого, подающего надежды Куаутемока. Но грешно об этом говорить. Да даруют Боги нашему тлатоани долгих лет жизни.

– А где же сам император? – полюбопытствовала сестра.

– Поверь мне, Майя, когда здесь появится тлатоани, ты его ни с кем не перепутаешь, – лукаво подмигнул Тепилцин.

Действительно, едва Монтесума вошёл в зал приёмов все разговоры мигом стихли. Он молча осмотрел присутствующих и с гордым царственным видом приблизился к своему почётному месту. Как и положено императору, он был одет в богато украшенный плащ цвета индиго, на его груди красовалось увесистое ожерелье из нефрита, а голову венчала огромная корона, выполненная из нескольких слоев перьев изумрудного цвета, расположенных полукругом и окантованных голубым оперением синей котинги с маленькими золотыми пластинами. Все гости склонили головы и никто не смел нарушить воцарившуюся тишину.

Расположившись на золотом троне, покрытом шкурой ягуара, император громогласно произнёс:

– Приветствую.

– Долгого правления тебе, великий тлатоани, – хором ответили присутствующие.

– На сегодняшний праздник я пригласил необычного гостя.

Монтесума коротко кивнул слуге и тот быстро удалился. Через несколько минут в зал привели пленного теуля. Гости с удивлением и даже некоторым ужасом рассматривали чужеземца и, коротко перешептываясь, провожали его взглядом. В этот раз пленник был одет в простую хлопковую тунику с геометрическим узором и классические ацтекские сандалии кактли. По приказу императора, бороду с его лица удалили и сейчас казалось, в зал вошёл совершенно другой человек.

Майе было очень любопытно, как выглядит настоящий теуль и она, не скрывая интереса, внимательно рассматривала странного пришельца. Чужеземец был молод, кажется, чуть старше Тепилцина, хорошо сложен, обладал чёткими правильными чертами лица и буйными непослушными каштановыми кудрями. Несмотря на местный наряд, он был другим, совершенно непохожим на людей Анауака.

Воины поставили чужака на колени перед императором.

– Маленький Змей, – обратился Монтесума к пленнику, – Ты говоришь на нашем языке?

– Плохо, – с сильным акцентом ответил теуль.

– Тем не менее, ты понимаешь мои слова.

Резкий голос императора в тишине тронного зала эхом наполнял собой всё пространство, отражался от стен и растворялся в воздухе.

– Скажи мне, теуль, зачем твои собратья пришли в мои владения? Зачем убивают мой народ?

– Мы не хотим войны, – монотонно отвечал пленник.

– А чего же вы хотите?

– Свободы.

– Вы свободны убраться туда, откуда пришли, – хмыкнул тлатоани.

По залу прокатился неуверенный гогот. Император поднял перст, заставляя своих подданных умолкнуть, и снова обратился к пленнику:

– Какому Богу ты служишь, Маленький Змей?

– Верую в Господа Бога, Отца Всемогущего, Творца неба и земли.

Монтесума приподнял брови и, с подозрением глядя на чужеземца, поделился догадкой:

– Полагаю, так в ваших землях вы зовёте великого Бога Кетцалькоатля. Как называется твоё государство?

– Кастилия, – хриплый голос дрогнул при упоминании родных земель.

– Твои собратья, что прибыли с тобой, все из твоего племени? – продолжал допрос тлатоани, – Тоже кастильтеки?

– Да… Тоже.

Пленник честно отвечал на вопросы императора, но никогда не добавлял обращение «господин» и в глазах его не было смирения.

– Ну, что ж, Маленький Змей, присоединяйся к нашему празднеству. Ты увидишь как велик наш народ. И никто не посмеет сказать, что Монтесума Шокойоцин был непочтителен с сыном Кетцалькоатля.

Испанца отвели на место, предназначенное исключительно для него, и многочисленная охрана безмолвной тенью нависла над его головой.

Народ тут же оживился, гости принялись шептаться, обсуждать пленника, смаковать, и снисходительно посмеиваться. Вельможи пировали, весело обсуждая, как прекрасно бы смотрелся бледнолицый на вершине теокалли со вскрытой грудной клеткой, а благородные женщины хихикали, щебеча о внешних данных иноземного мужчины. Позже, прервав всеобщее веселье, на середину зала вышел Айокан и продекламировал своё стихотворение:

Все говорят, я угрюмый, Чиуатеотль,

Угрюмый, и всё же влюблённый.

Я, словно чили зелёный, Чиуатеотль,

Жгучей тоской наделённый.

О горе мне, Чиуатеотль!

В твой прошлый и новый день.

Мной восхищались, Чиуатеотль,

А сегодня я и не тень.

Все говорят, мне не больно, Чиуатеотль,

Ведь слёзы мои не видны.

Есть мёртвые, что не буянят, Чиуатеотль,

Но муки их так сильны.

О горе мне, Чиуатеотль!

Чиуатеотль небес голубых.

И пусть это стоит мне жизни,

Чиуатеотль, я не перестану любить 17 .

Барабан сопровождал декламацию, то звуча тихо и размеренно, то ускоряясь мелкой дробью, подчёркивая волнение подобно биению сердца. Айокан придавал голосу трагичности, надрывно стеная о судьбе Чиуатеотль, хватаясь за голову и намеренно делая драматические паузы. Выступление поэта завораживало, очаровывало публику и, разумеется, оставило у совершенно неискушённой в поэзии Майоаксочитль неизгладимые впечатления. В то же время солидарная с ней публика взорвалась одобрительными овациями.

Неожиданно со своего места поднялся командир Текуантокатль. Благородный вельможа, разумеется, тоже был приглашён на праздник. Он подошёл к императору, почтительно поклонился и произнёс:

– Великий тлатоани, позволь обратиться к Тепилцину, сыну благородного Эхекатля.

– Позволяю, – с ухмылкой ответил император, понимая о чём далее пойдёт речь.

Текуантокатль уверенным шагом подошёл к Тепилцину и спокойным будничным тоном спросил:

– Помнишь ли ты, сын Эхекатля, что в долгу передо мной?

– Помню, господин, – понурив голову ответил воин-орла.

– Готов ли исполнить свой долг?

– Готов. Моя судьба в твоих руках.

Тепилцин выглядел спокойным, даже безмятежным. Но его сестра, не понимая, что происходит, смотрела на происходящее с явным недоумением.

– Отныне ты будешь служить в моём отряде, а твоя сестра, Майоаксочитль, станет моей женой.

Глаза Тепилцина блеснули яростью. Он был готов пожертвовать собой, но просьба командира застала его врасплох. Совладав с собой и не смея противиться, Тепилцин обратился к Текуантокатлю:

– Моей судьбой ты волен распоряжаться, господин. Но судьба Майоаксочитль в руках нашего отца, вождя Эхекатля. Тебе следует обратиться к нему.

– Позволение Эхекатля мне не требуется, – бесстрастно возразил вельможа, – Я получил благословение тлатоани и разрешение главного астролога Теночтитлана.

– И я подтверждаю его слова, – заявил император.

– В таком случае, – стиснув зубы, процедил воин-орла, – Я смиренно принимаю твою волю, господин.

Публика снова взорвалась овациями, поздравляя благородного вельможу. Текуантокатль учтиво поклонился будущей супруге, равнодушно скользнув по ней взглядом, и затем вернулся на своё место.

Майя стояла не шевелясь прямо и сдержанно. Сердце колотилось как бешеное, в голове пульсировало, она не понимала, что происходит, но изо всех сил старалась сохранять самообладание. Всё происходящее казалось наваждением.

Дочь вождя бросила беглый взгляд на теуля, наблюдавшего за развернувшимся действием. Встретившись с ним глазами, девушка поспешно отвернулась.

«Теперь я мало отличаюсь от пленённого чужеземца. Руки мои не связаны, но я чувствую, как тяжелы невидимые оковы. Неужели моя судьба вот так просто предрешена? Немыслимо!»

Дальнейшее празднество не вызывало у Майи интереса, в голове крутилось множество вопросов. Дождавшись окончания пира, с тяжёлым сердцем она поспешила вернуться домой.