Читать книгу Гобелен княгини Воротынской. Часть первая - - Страница 4

Дорога тянулась вдоль реки. Поэтому порывы ветра с речной прохладой приятно ощущались в горячем от летнего зноя воздухе. Солнце ещё не ушло за горизонт. А в небе уже обозначился лунный диск, будто намекая разгорячённому светилу, что пора бы уступить место ночному младшему брату.

По дороге ехал одинокий всадник. Звали его Андрей Гурко. Возвращался он из Москвы, куда ездил не по праздным делам, а по вызову самого Великого князя Ивана, поскольку числился служивым дворянином с того времени, как Великий князь Иван Васильевич наделил отличившегося воина Гурко небольшим земельным владением под названием Ледяной ключ. Располагалось то место на порубежных землях с Великим Литовским княжеством, где маленькая речушка Сохна впадает в Угру.

Сегодня ввечеру Андрей миновал Медынь, последний город на его пути. Дальше на долгие вёрсты простирались луга с перелесками. Дорога напрямки заняла бы не более шести часов, но местность болотистая, реки хоть и не широкие, но для переправы надо знать броды.

Гурко броды знал. И, тем не менее, понимал, что ночь придётся провести в дороге. Ехал он неторопливо, жалел коня потому, как за двести с лишним вёрст устали оба.

Безлюдные просторы его не страшили, напротив, было время поразмыслить над тем, что произошло с ним в Москве. А произошло вот что.

Иван Васильевич принял его в новых каменных палатах, которые совсем недавно построили для него итальянские архитекторы. Вот только Великий князь не пожелал в них жить, считая, что для будничной жизни привычнее старые деревянные хоромы. Поэтому приходил сюда каждый день как на службу: встречался с иностранными послами, советовался с боярами, диктовал указы дьякам, а также принимал лиц для особых поручений. Одним из таких как раз и был сегодня Андрей Гурко.

– Здравствуй, Андрей! – приветствовал его Иван Васильевич, дождавшись, когда тот поднимет голову из почтительного поклона. – Давно не виделись с тобой. Лет пять, пожалуй?

– Верно, – подтвердил Гурко.

– М-да. Как же время-то летит… Помним тебя ещё отроком, когда на осаду Великого Новгорода шли. Но ты уже тогда знатно отличился в бою. И приятель твой Богдан Калина. Горячие были дела. Помнишь?

– Как не помнить.

Великий князь крякнул в кулак:

– Ну, да ладно. Позвали мы тебя не для старых воспоминаний. А вот для чего… Обеспокоены мы нынче верховскими княжествами. Что-то там неладное творится!

И бросил в Гурко пытливый взгляд. Тот промолчал, сделал вид, будто не понимает, о чём собирается поведать ему Великий князь.

– То и дело жалуется мне король Казимир, будто наши служилые дворяне на литовцев нападают – мол, бьют людей, да земли себе берут! – продолжал Иван Васильевич. – А то, напротив, наши жалуются, будто литовцы бесчинствуют! А иные из тех, кто Литовскому королю ранее присягал, вдруг просятся перейти к нам на службу; сетуют, что, мол, притесняют их там за веру православную!!

Андрей продолжал слушать его с почтительным вниманием.

– Пора бы уже разобраться с этими безобразиями!! Да некогда нам! – досадливо сообщил Иван Васильевич. – Нынче поважнее дела есть.

И, переглянувшись с верным слугой Иваном Патрикеевым, что находился при нём неизменно, заметил:

– Нынче намерены мы войска на Казань двинуть, помочь другу нашему любезному, хану Менгли-Герею, – и, сжав кулак, утвердительно припечатал им подлокотник трона. – Так вот что я решил! Покудова мы помогаем Менгли-Гирею, ты, Андрей подсобишь нам тут!!

И, пока Гурко пребывал в недоумении, Иван Васильевич не стал его томить догадками.

– Вот тебе грамота с нашей подписью и печатью. Мы назначаем тебя нашим особым великокняжеским представителем на порубежной земле.

Иван Васильевич дал знак Патрикееву, и тот протянул Андрею свиток, скреплённый великокняжеской печатью. Гурко принял его, как и подобает, с поклоном.

– Поручаем тебе следующее, – продолжал Великий князь. – Объедешь с этой грамотой все верховские княжества и поспрашиваешь тамошних князей об их житье-бытье. И ежели, кто Польским королем Казимиром недоволен, и к нам на московскую службу перейти желает, так пусть грамоты на наше имя тебе передают. Ты их потом нам привезёшь.

– Да, Великий князь.

Иван Васильевич поднял вверх палец:

– Так же дошли до меня вести, что некоторые из верховских княжат нынче на обе стороны служат! Таких тебе следует твёрдо расспросить, с кем они быть желают? И взять с них в том должные крестоцеловальные грамоты. И предупредить: ежели, будучи на нашей стороне, вновь к Литве переметнутся, наказывать буду беспощадно!! Вплоть до лишения жизни и передачи их земель с имуществом в нашу великокняжескую казну!

– Слушаюсь.

– И ещё! Дворянину нашему, твоему соседу, Богдану Калине предписываю отдельной грамотой во всем тебе помогать и быть с тобою заодно! Вот, держи! Доставишь её Калине сам.

Гурко вновь поклонился и принял из рук Патрикеева вторую грамоту.

– Денег тебе на это дело не дам, – строго сообщил Иван Васильевич. – Ибо знаю, дань в казну возишь исправно. Стало быть, не убогий, сам справишься. Да! И постарайтесь там с Калиной обойтись без кровопролития. Чтоб король Казимир не обвинил бы нас в том, что мы затеваем порубежную войну! Всё понял?

– Да, Великий князь.

– Тогда ступай.

Вот такой вышел разговор. И, пока наш герой предавался воспоминаниям о дне минувшем, окончательно стемнело. Андрей пересёк мост через реку Шаня, и стал подыскивать подходящее место для ночлега. На дорогах в ту пору было небезопасно. Лихие тати разбойничали всюду, не разбирая – литовец ты или московит. А тут в верховьях Оки орудовала всем известная банда Гришки Кистеня. Слава о ней разнеслась далеко за пределы северного поочья. Встречаться с ними Андрею не хотелось, поэтому, узрев впереди небольшую рощу, он свернул туда. Выбрал посреди деревьев место, где удобнее расположиться. Убедился, что его не видно с дороги, а он сам сквозь негустой кустарник имеет хороший обзор.

Привязал к дереву коня. Достал из мешка хлебный каравай, бережно завёрнутый в рушник. Отрезал широкий ломоть, перекусил, запил водой из кожаной фляжки. Крошки скормил коню. Прежде, чем лечь отдыхать, ещё раз внимательно огляделся. Прислушался – вроде всё спокойно. Удачно нашлась ложбинка, устланная мхом, куда Гурко и прилёг, точно на мягкую лежанку.

Утомившись за трудный день, он быстро провалился в сон. Но спал чутко. Поэтому, тут же пробудился, заслышав посреди ночи, странный шум.

По ржанию коней и лязганью металла, доносящихся со стороны дороги, Андрей понял, что кому-то из ночных путников не повезло.

В лунном свете он отчётливо различил пять фигур, затеявших не просто потасовку – настоящую схватку! При этом четверо дюжих ребят атаковали одного, щуплого на вид паренька. Однако тот лихо оборонялся саблей, успевая отражать нападения всех четверых; отскакивал назад, кружил, обманными движениями заставлял противника совершать неверные выпады. Сам же с ловкостью белки метался между обидчиками. И одного из них уже ранил в руку.

Гурко, которому не раз доводилось в бою демонстрировать военное искусство, и выстоять одному против четверых не составляло труда, оценил по достоинству мужество неизвестного юноши. Тем не менее, здраво осознал, что шансы одинокого умелого фехтовальщика против четырёх вооружённых мечами и ножами громил ничтожно малы.

И из справедливых побуждений вышел из укрытия на дорогу, обращая внимание на себя.

– Эй! – коротко окликнул он дерущихся. – Четверо на одного? Нехорошо как-то!

– Ты кто такой?! – рявкнул один из бандитов. – Иди себе мимо!!

– Не могу, – признался Гурко, вынимая из ножен меч, с которым никогда не расставался.

– Чего тебе надо?? – заворчали нападавшие.

– Хочу сравнять силы.

– Ты откуда взялся?! – недоумевали они.

– Похоже, они заодно! – крикнул кто-то. – Возьми-ка его на себя, Силка!

– Ну, держись, парень!! – названный Силкой ожесточённо набросился на Андрея, размахивая мечом.

Но Гурко таким приёмом было не взять! Одним коротким движением он срезал бегущего, и оставил лежать ничком в дорожной пыли. А сам уверенно пошёл дальше в самую гущу драки.

Тем временем юноша, на чью защиту встал Гурко, не опускал руки и, воспользовавшись замешательством противника, нанёс смертельный удар одному из них, вонзив в живот саблю по самую рукоятку. Затем, высвободив клинок, моментально включился в оборону, отражая озлобленные выпады двух оставшихся в живых лиходеев. Впрочем, подоспевший ему на подмогу Андрей, в считанные минуты порешил ещё одного. А последнего, уже раненого, ударом клинка в грудь, добил сам юноша. И, осознав, что опасность миновала, подогнул колени, без сил опустился на землю. Ткнулся головой в придорожную траву и затих.

Гурко вначале обошёл всех четверых поверженных, убедился в их безвредности. И лишь затем приблизился к спасённому незнакомцу:

– Эй, приятель! Живой?

– Ага…, – отозвался тот и стянул с головы шапку – по плечам его рассыпалась густая шаль чёрных волос.

Андрей оторопел:

– Вот чудеса! Так ты – девица??!

Она ничего не ответила, прижимая шапку к намокшему от крови рукаву кафтана.

– Ранена? – догадался Гурко.

– Угу.

– Идём.

Он помог ей подняться и привёл к месту своего привала. Отвязал от седла вещевой мешок и извлёк из него маленький глиняный горшочек, перевязанный тряпицей.

– Это чудесная мазь. Её приготовил мой друг, а он, скажу тебе, отменный лекарь. И знает в этом толк.

И, видя, что девица сомневается, добавил:

– Я сам не раз пользовался ею.

– Хорошо, – она перекинула ремень сумки на другое плечо. – Поможешь мне?

Андрей аккуратно стянул с её руки кафтан, чтоб осмотреть рану.

– Повезло тебе, порез не глубокий. Но нужно обязательно перевязать.

Гурко промыл рану водой из фляжки. Щедро смазал мазью. И перевязал оторванным рукавом от рубашки. Затем помог девице надеть кафтан и предупредил:

– Не снимай повязку до следующего утра.

Она посмотрела на него с благодарностью:

– Спасибо, что вступился.

– Ты хорошо владеешь саблей, – похвалил её Гурко.

– Но без тебя я бы не справилась.

И она нежно улыбнулась – само воплощение скромности и доброты, если бы не знать, что четверть часа назад в отчаянной схватке мастерски порубила саблей двух дюжих парней.

– Скажи, кто ты? – спросила она. – Я хочу знать имя моего спасителя.

– Андрей Гурко, – назвался он и добавил. – Дворянин Великого московского князя.

– Я запомню, – пообещала она.

Андрей заинтересованно ждал, что девица назовёт своё имя. Но она не назвала. Вместо этого, сказала:

– Можешь ли ты мне кое-что пообещать, Андрей Гурко?

– Что пообещать?

Она понизила голос:

– Пообещай, что никому не расскажешь о том, что здесь сейчас произошло!

– Обещаю, – послушно повторил он.

– Спасибо.

Её голос приятно ласкал слух. При этом лунный свет мягко отражался в её лице, отчего весь облик девицы обретал некую таинственность и производил на Андрея магическое действие. Гурко невольно залюбовался её красотой… Так, что на некоторое время перестал замечать всё вокруг.

– Ну, мне пора. Прощай! – произнесла она.

Он опомнился, вынырнув из тумана своих мыслей, и увидел, что девица уходит. Она тем временем поправила тяжёлую холщёвую сумку на плече, ловко вскочила в седло своей лошади и махнула Андрею рукой:

– Может, ещё свидимся!

Гурко растерялся. Немного замешкался, и бросился за ней. Хотел было остановить, уговорить задержаться до рассвета; барышня, видать, не здешняя, раз не знает, что ночью по этим дорогам передвигаться опасно! В конце концов, хотел узнать имя таинственной красавицы, кто она, откуда… Но девицы уже и след простыл.

Андрей расстроенный вернулся назад. Досадливо посмотрел на мёртвые тела, лежащие на дороге, и подумал, что надлежит оттащить их в лес, чтобы скрыть следы побоища. Так и сделал.

И, на всякий случай, поменял место ночлега, перебравшись подальше саженей на двести. Засыпая, Андрей старательно воссоздавал в памяти подробности этой странной встречи: черты лица таинственной девицы, поразившей его фехтовальными умениями и отчего-то пожелавшей остаться неизвестной. Её лукавый взгляд, милую улыбку… И то, как он касался её нежной кожи, бинтуя рану на плече.

Он припомнил так же некоторые приёмы с саблей, что она проделывала. Мысленно попытался их повторить. И ещё раз отметил, что у девицы, явно, был хороший учитель. Самого Андрея с детства обучал его отец, храбрый воин, побывавший во многих боях с татарами. Своим умением владеть мечом Гурко целиком обязан ему. И меч у него тот самый, отцовский, доставшийся в наследство.

Ещё припомнилась одежда девушки, явно литовская. Шапка простая крестьянская, кафтан бархатный, потёртый, а вот рубашка под ним из дорогого батиста, такие носят знатные пани. Сапоги из мягкой кожи, сшитые точно по ноге, стало быть, на заказ. Так кто же она? А ещё вспомнилась сумка… холщёвая, на ремне через голову на одно плечо. С ней девица не расставалась и во время драки. Ни на минуту не выпустила из рук, даже когда Андрей перевязывал ей рану.

И вдруг подумалось, а чем же хотели поживиться бандиты? Как правило, эти романтики с большой дороги охотятся на деньги и драгоценности. У девицы же, кроме лошади, ничего не было. Или всё-таки было? Должно быть, в сумке!! И как разбойники узнали, что там что-то ценное? Не иначе, как выслеживали. А откуда она держала путь? Это сложно предугадать. Если учесть, что умчалась в сторону Медыни, стало быть, ехала с Угры. Или с Оки. Ближе всех отсюда селение Городёнка. Но девица могла ехать и из Калуги… Или из Залидова. Там ещё есть и другие города: Бышковичи, Воротынск… На этих мыслях Андрея сморил сон.