Читать книгу Однажды я стану снегом - - Страница 6

Нурихён знал каждого человека в Дандзё. Правда, не по имени, а по сиянию цвета, которое они распространяли. Люди, вокруг которых струилась небесная синева, волновали Нурихёна меньше всего. Они были спокойными и уравновешенными, а самое печальное – предсказуемыми. Все оттенки жёлтого и оранжевого давали яркие, но кратковременные эмоции. Лакомый кусочек —горожане, сияющие зелёным. Они были способны на глубокие чувства: если страдать, то каждой клеточкой тела; если влюбляться, то без памяти.

Нурихён знал Тисию. Нурихён обожал Тисию. Она излучала тёмно-зелёное облако с вкраплениями чёрного, потому что внутри неё обитал ужас. Это был не тот ужас, от которого волосы вставали дыбом, а настоявшийся и превратившийся в самое обычное состояние. Она прокручивала в голове воспоминания о родителях и Казуми, а потом прикладывалась к орнаментам, чтобы избавиться от физической и душевной боли. Вот тут и наступал пир для Нурихёна. Он закрывал глаза и среди сотен цветных пятен искал то самое. Он тянулся к нему, точно изголодавшийся зверь к лёгкой добыче, и густая как смола месть, которая разрасталась в сердце Тисии, была для Нурихёна слаще мёда.

***

Стремительно катились жемчужины дней. Снег растаял, и склоны покрылись молодыми побегами тростниковой овсяницы и васаби. Клёны обернулись в нежно-зелёное косодэ, состязаясь в красоте с нарядными сливами и вишнями. Земля оттаяла и задышала тёплым паром – наступила рабочая пора. Дандзё огласился звонким говором, стуком колёс повозок и чвакающими шагами на дорогах, утопающих в грязи.

Всю зиму Тисия помогала господину Ичиро ухаживать за женой. Старуха умерла в середине первого весеннего месяца. За неделю до смерти она впала в беспамятство, но, бывало, приходила в сознание, хватала Тисию за руки и бормотала: «снег… бойся стужи… не пощадит никого». Одним утром госпожа Юзуха громко ахнула и отошла в страну мёртвых. Тисия поклонилась господину Ичиро и навсегда покинула его жилище. Она направилась домой не огородами, как обычно, а пошла по оживлённой главной улице. На девушку косились и судачили за спиной, но как-то вяло. Прошло достаточно времени после убийства Казуми, и появились новые темы для сплетен.

Вернувшись в свой дом, Тисия равнодушно посмотрела на холодный очаг и бочку с заплесневелой водой. Создавалась впечатление, что в этих комнатах давно уже никто не жил. А когда-то тут было весело и шумно: брат ругался с сестрой, мама бренчала посудой, папа возился с рабочей утварью. Пахло маринованными овощами и горькими травами.

Тисия провела рукой по ткацкому станку, покрытому пыльной паутиной. Если бы мама была жива, то к началу весны они наткали бы несколько рулонов пеньковой ткани, а отец подготовил бы мотыги для огорода и участка на рисовой плантации. Теперь же всё по-другому, и уже никогда не будет, как прежде.

Отчаяние открыло свои объятия. Тисия опустилась на колени и заплакала. Всё вокруг казалось ничтожным и бессмысленным, кроме мести. Ею она питалась последние месяцы. Вот причина, по которой она до сих пор дышала.

Невыносимо сильно захотелось приложиться к орнаментам, но сейчас было время не для этого. Тисия тщательно заплела волосы в пучок и скрепила их гребнем, набросила на плечи материнскую хаори и решительно вышла во двор. В небольшой пристройке, где некогда обитали куры, среди рабочего инструмента она отыскала нож с широким и острым лезвием и спрятала его в карман. Охота началась! Однажды наступит удачный момент, когда Цикада окажется в уязвимом положении, без личной охраны, и тогда Тисия набросится на мерзавца и вспорет ему живот.

***

Две недели Тисия тенью передвигалась по оживлённым улицам и наблюдала за старейшиной. Много времени он проводил в своей усадьбе с господским домом, крытым бамбуковой черепицей, множеством хозяйственных пристроек и изгородью из можжевеловых кустов. По периметру двора всегда вышагивал суровый на вид юноша с катаной в ножнах и носилась расторопная прислуга. Частенько Цикада захаживал в небольшой деревянный домик с наглухо забитыми окнами и находился там в одиночестве достаточно долго. Когда же уходил, то закрывал дверь, проворачивая ключ во врезном замке. Сидя на кряжистом дубе, что рос через дорогу от усадьбы, Тисия обратила внимание, что больше ни одно здание не запиралось на замок. Да и зачем? Везде были слуги и личная охрана. Что же старейшина так тщательно там скрывал?

Случалось, Цикада посещал чайный домик на рыночной площади. Однажды он вошёл туда один, а сопровождающий его Удзицума Рёма остался снаружи. Поначалу он курил трубку и следил за дверью домика, но вскоре отвлёкся и отошёл в сторону. Вот она – возможность приблизиться к старейшине. Тисия обрадовалась, но её отвлекли возникшие из ниоткуда братья-близнецы.

– Соседушка, луна моя нежная, где ты пропадаешь? – воскликнул Ёшики, с неподдельной тревогой разглядывая Тисию. Выглядела она неважно: глаза запали, лицо осунулось, а между бровями легла тревожная морщина. – Дверь не открываешь. Двор порос бурьяном. Если нужна помощь, ты только скажи.

– Спасибо. Я… Всё хорошо. – Тисия поклонилась и выдавила кривую улыбку. Она заглянула за плечо Ёшики и заметила, что Удзицума вернулся на свой пост. Момент был упущен. Шинсу поймал её взгляд и мучительно простонал. Он схватил Тисию за запястье и под возмущённое оханье брата потащил её за собой подальше от площади.

– Иди домой, – понукал Шинсу. – Не знаю, что ты там задумала, но брось эти глупости! Тебе следует выспаться и поесть.

– Я же сказала, что у меня всё хорошо! – с трудом сдерживала раздражение Тисия. А ведь сегодня всё могло уже закончиться! Зачем они только появились?

– Что всё это значит? – Ёшики пока добежал на своих коротких ножках, успел запыхаться.

Шинсу склонился к Тисии и прошептал:

– Тебе с ним не справиться. Он сильный и злой. Пора жить дальше. Слышишь?

Она не слышала. Развернулась и шаркающей походкой побрела на окраину города, где заросли кудзу захватили полуразрушенные дома. Вьющиеся лианы плотно оплели здания и соединили их подвесными мостами. Неудивительно, что дети облюбовали это местечко для игр, в мрачных лабиринтах которого так легко было затеряться. Воробьиное Гнездо – так называли нежилую окраину Дандзё горожане. Видимо, из-за сотен воробьёв, которые ватагами собирались на этом месте и устраивали птичьи фестивали. Через заросли кудзу Тисия пробралась в крошечный домик и уснула прямо на деревянном настиле. Здесь её точно не найдут вездесущие соседи.

Через несколько дней на рассвете Тисия пряталась в саду возле чайного домика – ожидала старейшину. Когда-то же он должен появиться, рассуждала она и нервно сжимала рукоять ножа. Сидела, прислонившись спиною к мшистому валуну, и вслушивалась в шаги горожан. Смотреть на лица не нужно было. За столько недель слежки тяжёлую поступь Цикады она различала на слух.

Наконец, он приехал верхом на лошади. Поднялся по ступеням и с шумом отодвинул раздвижную дверь. Удзицума остался у входа. Тисия почувствовала запах дымной травы, которую тот курил. «Уйди. Всего на мгновение. Мне бы только пробраться внутрь», – мысленно умоляла Тисия Удзицума, но тот стоял не шелохнувшись и пыхтел бамбуковой трубкой.

Вскоре Цикада вышел наружу. Тисия выбралась из-за валуна, на четвереньках доползла до разросшихся кустов гортензии и раздвинула ветки. Старейшина был так близко, что она могла рассмотреть узор на его сапогах.

– Напои лошадей. У меня дела в Красильном переулке. Будь где-нибудь поблизости, – сказал Цикада и по узкой улочке пошагал прочь.

Вот она – ещё одна возможность! Тисия обогнула чайный домик и через задние дворы построек, которые плотно прилегали друг к другу, направилась в Красильный переулок.

Широкие полотнища льняных и хлопковых тканей тревожными птицами трепетали на фоне голубого цвета. Вдруг взмахнут под порывом ветра крыльями, осенят улочку своим благословением и вновь успокоятся, нежась в море золотистого света. Где-то в отдалении перекрикивались люди, бренчала рабочая утварь. Тисия осторожно пробиралась между вывешенными для просушки отрезами. Вот ткани всех оттенков красного, значит, для покраски использовали корень растения марены. Запахло корицей – жди бежевые и коричневые цвета. То и дело пространство вокруг окутывали облака пара и становилось жарко, как в летний день.

Тисия услышала голос Цикады и вжалась в стену обветшалой хибары. Перед ней колыхалось светло-зелёное полотнище из волокон крапивы, пронизанное солнечными лучами, – точно в лес попала. Теперь нужно подобраться ближе. Старейшина сильный, но оружием Тисии станет внезапность.

– Господин, а что говорит Нурихён-сама? – раздался незнакомый голос. Аккуратно, чтобы не выдать своё присутствие, Тисия крохотными шажочками догоняла обрывки фраз.

– Да он не в себе! – это уже Цикада заговорил. – Когда я на днях был у него в пещере, он даже не соизволил открыть глаза. Слышал меня или не слышал? Кто знает? А ведь я не последний человек…

Ветер подхватил слова и раскрошил их в дрожащем воздухе, смешав с бульканьем воды и глухим перекатыванием бочек.

– Господин, может, к Нурихёну-сама послать…

– Тише, Эгава, мы не произносим имён. Как люди говорят, что ветер услышал, то весь город знает? Я называю его Зуёк, и он нужен мне здесь. А Нурихён-сама… – Цикада пыхтел от раздражения. – Я просил его укрепить стены своим божественным могуществом. Поначалу всё было хорошо, и вот на днях опять поймали лазутчика. Хотел внутрь Дандзё попасть. Я уже молчу про всяких ёкаев: то Каппа, то рысь-оборотень, то ещё какая гадость.

– Сложно вам, господин. То внешние враги, то внутренние, – услужливо залепетал незнакомец елейным голосом. – Спасибо богам, что после смерти Казуми Акано повстанцы разбежались.

Тисия сдержала рвущийся наружу вопль. Казалось, что по едва зажившей ране вновь полоснули ножом. Она продвинулась ещё на пару шагов, осторожно, чтобы не опрокинуть деревянные сушилки. Из зелёного облака света перебралась в красный.

– Да-а-а… Как будто тишина. Чего им надо? Эгава, вот скажи мне? Чего не хватает? Солнце садится, солнце встаёт. После зимы следует весна. Земля даёт урожай. Живите! Нет. Выпусти их на свободу! Мерзкие твари! А кем буду я, если люди покинут город? Теперь я – закон и власть. Меня боятся и беспрекословно выполняют любое поручение, а там, за стеной, – никто, пустое место. Да-а-а.. Где же этот Зуёк? Вечно приходится его ждать! Чем тут воняет? Тошнота подкатывает. А я ещё с утра пропустил стаканчик винца. Видимо, зря.

– Все мы не без греха! – засмеялся незнакомец.

– Эгава, рассчитывать на Нурихёна-сама я не могу. Доверяю только тебе и Зуйку. Вы должны достать яд. Возможно, он мне и не понадобится, но я больше не допущу волнений в народе. Я и так много раз я срывался на глазах всего города, избивал и даже… Проклятье!

– Господин, простите, но случай с Казуми Акано был огромной ошибкой. Дальше вам нужно действовать незаметно.

– Знаю! Но эта девчонка Камадо. Зверёныш! Набросилась на меня, вот я и не стерпел. Я звал её хозяйкой в свой дом. Всё честь по чести, а она снюхалась с гадким повстанцем.

Тисия подобралась так близко, что уже различала силуэты говорящих. Крепкий и плечистый – старейшина, второй – пониже и как будто сгорбленный. Старик? Но, возможно, это просто игра света. Они ждут кого-то, но этот третий может стать помехой, поэтому Тисия приготовила нож и уже собиралась вырваться из тканевых пут, но застыла, сражённая услышанным.

– Господин, массовое отравление, как в прошлом году, не должно повториться. Погибло много людей. Впредь нужно быть более осмотрительными, – сказал Эгава.

– Я планировал отравить только повстанцев, но всё вышло из-под контроля. Ну не повезло горожанам! Моя ошибка? Может, и моя. Но я просил у Нурёхина-сан помощи, чтобы всё прошло гладко и незаметно. И вот результат!

– Это тот старик-рыбак, родственник Акано, нарушил наши планы. Не вините себя!

Цикада гневно зарычал:

– Он должен был отнести отравленную жареную рыбу повстанцам. У них как раз намечалось собрание. А рыбак по пути стал распродавать всем подряд. Рыбы было много. Её ели семьями.

– С тех пор минуло чуть больше года. Люди уверены, что это лазутчики из внешнего мира принесли болезнь, так что не беспокойтесь. Если Зуёк не достанет яд, то у вас всегда есть тайное оружие. Никто не покинет город, господин.

Тисия едва держалась на ногах. В голове болезненными вспышками пульсировали слова: «Ну не повезло горожанам! Не повезло… горожанам». Что?! НЕ ПОВЕЗЛО?! Нож выскользнул из рук и с лёгким стуком упал на земляной пол. Она наклонилась за ним, подхватила, но покачнулась, наступив на край полотнища, и запуталась.

– Кто тут? – встревожился Цикада.

– Возможно, просто ветер, но стоит проверить, – поморщился Эгава.

Тисия побежала со всех ног. Она ныряла в мягкие тканевые тоннели, блуждала в узких проходах между многочисленными сарайчиками с бочками, чанами и давильными прессами. За спиной громыхали тяжёлые шаги – Цикада и Эгава приближались. Время от времени старейшина обращался к красильщикам, но те, видимо были очень далеко, поэтому приходилось кричать:

– Тут кто-то пробегал?!

Приглушённые голоса отвечали:

– Никого не видели, господин!

Внезапно Тисию схватили за талию и затолкнули в полуосвещённое помещение, пропитанное пылью и сыростью. Она успела только коротко ахнуть, как её рот накрыла ладонь. Кто-то прижал Тисию к стене, задрал подол косодэ и пристроился сзади. Она стала извиваться, пыталась освободиться, чтобы воспользоваться ножом, но вдруг незнакомец горячо зашептал: