Читать книгу Дорогие мне люди. Автобиографический роман - - Страница 6

Отец мой (отчим), буду называть его отцом Федором, по отчеству был Яковлевич 1922 года рождения. Его отец Яков коренной новгородец. Их семья большая и дружная так же жила в Новгородской губернии деревни Узмень. Неподалеку от города Боровичи, который издавна славился керамическими изделиями, а впоследствии выпускали кирпич и отправляли его на строительство городов. Яков имел хорошее образование, работал заведующим Загсом, был умный и грамотный человек. Жена Якова умерла рано и фотографий не осталось. Мой отец Федор помнил ее смутно.

В семье у них было четыре сына: Иван, Федор, Павел, Александр, сестра Екатерина. По рассказам отца братья очень любили сестру. Вскоре сестра Катюша сильно простудилась, заболела воспалением легких, лечилась в больнице, затем за ней ухаживали братья по очереди. Но лечение поддавалось трудно и в 1940 году она умерла. На похоронах было много цветов, отец и братья сильно плакали.

У Якова было два брата: Иван и Павел, и сестра Александра. Они тоже жили в деревне Узмень. Иван, его жена Евгения и трое их детей: Иван, Андрей и Александра – семья по тем временам имела хорошее образование. Иван окончил Университет в городе Новгороде. Учительствовал в Новгородской области в деревне Речка до семидесяти лет и выучил не одно поколение советских детей. Преподавал русский язык и литературу. Андрей после войны вернулся без руки. Но, несмотря на это, был отправлен в город Томск и работал Первым секретарем Томского Горкома партии.

Второй брат дядя моего отца – Павел был женат и имел единственную дочь – Марью. Она была очень красивой девушкой с огромной черной косой вьющихся волос. Павел ее звал – ангелочек ненаглядный мой. Павел умер сразу после войны. Марью полюбил молодой парень из деревни Рютино. Он служил в Пскове в армии. Когда он отслужил армию приехал за ней в деревню. Она дала согласие на брак, и они уехали в Псков. Там они прожили долгую и счастливую жизнь.

У Якова все четыре сына были на войне. Иван и Александр с войны не вернулись. Пришли с военкомата вести; пропали без вести в 1944 году. Вернулись с войны Павел и мой отец Федор. До войны все четыре брата окончили семь классов. Семья славилась трудовыми подвигами. Любовь к земле, к природе, эти самобытные люди пронесли через всю свою недолгую жизнь. Они работали от зари до зари, запрягали лошадей, чтобы ехать в поле на покос или жатву. С собой брали вкуснейший квас из черных сухарей, который утолял жажду в поле. Брат моего отца Федора – Иван был женат на сестре моей мамы Марии. В 1934 году у них родилась дочь – Екатерина, затем 1936 году сын – Василий, 1938 году сын Алексей и 1940 году последняя дочь Людмила. Их отец Иван не вернулся с фронта, а мать Мария сильно переживала за мужа и вскоре умерла. Моя мама забрала двух детей Алексея и Людмилу к себе в семью. Екатерина вышла рано замуж и уехала с мужем в Подмосковье, станция Узловая. Василий в 1952 году уехал на Целину, затем вернулся и уехал жить в Узловую, где жила его старшая сестра.

Мой отец (отчим) Федор пришел с фронта в 1946 году. Дом его отца Якова стоял пустой. Он стал жить в доме брата Ивана. Затем уехал в город Боровичи и устроился на комбинат огнеупоров. Работа была очень тяжелой, и жить было негде. Проработав там несколько месяцев, он вернулся в деревню Узмень. Так и свела судьба нашу маму с Федором.

После того как родители поженились, через год папа на сарае смастерил из четырех небольших бревен шалаш. Нам не разрешали залазить в сарай и шалаш. Там всегда было много сена. Мама в этот шалаш унесла набитый соломой матрац и две подушки. Я видела, как мама что- то долго делала в шалаше. Оказывается, она повесила там красивые занавески, иногда вечером родители уединялись в нем. Домой заходили редко.

Весна. Пробуждается земля. Появляются первые зеленые побеги травы. Голубой покров неба, залитый пламенем солнца. Легкий ветерок дует в лицо. Кругом щебечут птицы, повсюду раздается пение жаворонков. Вокруг дома мама высадила много сирени, они на цвету. Пахнет сильно сирень! Озеро освободилось от льда. Запрет ловли, идет нерест рыбы. Вместе с весной в родителях просыпается жажда бесконечного счастья, упиваться запахом сирени и трав. После холодной зимы, потребность обновления и расцвета овладевает ими, чувствуется прилив сил, бьющих через край сердец.

Вечер, вижу, родители зашли в шалаш. Мама ранней весной вся расцветала. Она была удивительно хорошенькой женщиной, в ней было, что-то пьянящее, какая-то прелесть, что-то такое особенное. Это как вино когда его пьешь. Родители меня не видели. Я стояла в уголке кладовки, где хранились продукты. Мама вышла из шалаша. Ей нужно было что-то взять, отец вышел следом. Он взял ее в свои объятия и долго, долго целовал. Двое любящих людей очутились телом к телу, они сладостно упоенные своей близостью. Что может быть слаще, совершеннее этих объятий, дающих одну и ту же мысль, одну и ту же радость любви. Позднее, когда я уже была замужем, вспомнила свои стихи.

Наш Иисус Христос никогда не нуждался в постели. Он родился на соломе, а умер на Кресте. Сколько еще других мыслей приходит мне в голову, разве все вспомнишь! Когда родители вышли из шалаша и ушли, я решила заглянуть хоть одним глазком туда. На высокой куче сена лежал матрас с двумя подушками. Постель настолько была белой, что у меня заломили глаза. В уголке был привязан букет белых ромашек, а внизу на доске стоял раскрытый букет сирени. Шалаш был наполнен пьянящим ароматом. Осторожно, на цыпочках, я вышла из кельи и была под впечатлением их любви.

Через год в семье родилась дочь – Светлана, она как две капли воды была похожа на отца Федора. Девочка была здоровенькая и красивая. Мы с Машей ее полюбили, целовали и носили на руках. Отец смотрел на нас и говорил: «Хорошие Вы мои дорогие, детки, любите друг друга, когда вы даже станете взрослыми». Когда вырастите, ездите, друг к другу в гости. А мы с матерью к Вам будем приезжать в гости. Будем собираться за столом, и говорить будем только ласковые и добрые слова.

После войны нужно было выживать. В 1947 году не уродился картофель, а на трудодни, которые маме в колхозную книжку ставили, одну полторы палочки давали сто – сто пятьдесят граммов зерна, пшеницы или ржи. Отец запрягал лошадь в сани, таскал мешки с зерном, и мама везла их семнадцать километров в деревню Поречье, чтобы размолоть и привезти назад муку. Отец устроился на работу в рыболовецкое хозяйство. На работу уезжал вечером на всю ночь.

Голод 1947 года застал нас врасплох. В основном мы жили и питались картофелем, а она не уродилась. Я помню, у мамы был металлический савок, в него входило пол килограмма муки, если он был с горочкой, мама этот верх снимала, чтобы хватило на три месяца. В Сталинские годы расправлялись с людьми жестоко. Моя двоюродная сестра Тоня, пятнадцатилетний подросток, залезла в амбар в небольшую дырку и украла два килограмма пшеницы. За это она получила семь лет колонии. И чтобы не заработать срок, мама надевала на меня широкое платье и отправляла в два часа ночи на поле за клеверными сосульками. Она смешивала клевер с мукой пополам и пекла хлеб. Она приговаривала: «Если попадешься, то тебя заберут в детскую колонию». Мы жили настолько бедно, что я часто маме говорила: « Пойду в поле, поищу сладкую травку, там ее поем и еще маленькой Светочке принесу». В сталинские годы не могу вспомнить ничего хорошего. В деревне в каждой семье, в которой были корова, теленок, овцы, был введен обязательный оброк. Необходимо в летний период сдать сто пятьдесят литров молока, кожу от теленка (если он будет зарезан на мясо) и шерсть овечья (вся стрижка весенняя уходила на уплату оброка). Молоко каждый день я носила за два километра в деревню Сухоедово, а рано утром тетя Пелагея должна на лошади увезти его в деревню Речку, а затем в город Боровичи. Семья жила впроголодь, а все, что таким посильным трудом зарабатывалось, отдавалось государству.

В колхозных трудовых книжках ставились палочки. Две палочки, заработанные за день, ставились, если вся семья выходила на покос. От зари до зари. Уехать в город было нельзя, так как закон говорил, что сельскому труженику не выдавать паспорта, пусть работают в колхозе, создают блага. Помню эти годы с 1948 по 1953 гг., как жил город. Зарплаты от 80 до 120 рублей. На прилавках качественные продукты, совсем дешевые: молоко – 20 копеек; яйца -60 копеек; мясо-1 рубль 20 копеек. Цены снижались каждый год. В городе люди радовались жизни, а в деревне люди думали, как бы из деревни убежать в город. И убегали, находили лазейки, получали паспорта и больше никогда не возвращались. А сейчас когда партия КПСС Г. Зюганова возлагает цветы к вождю и эти цветы покрывают до головы монумент И. В. Сталина я не нахожу слов, только сама себе говорю, Я никогда в жизни не положу вождю ни одного цветочка, никогда! Как горько вспоминаются эти годы, иногда видя это, я стараюсь вычеркнуть детство, странное, по сути его не было, только сплошная черная дыра, как в пропасть сверлит мою душу, мое сердце.

В 1945- 1947 годы мама работала председателем колхоза. Она садилась верхом на лошадь и ехала в район Опеченский Посад, за указаниями, что в первую очередь сеять какие озимые и что из овощей. В годы правления Сталина многие семьи выехали из деревень, а также уехали из Узмени. Мама переживала, работать никто не хотел за палочки, и она тоже не очень хотела работать председателем. Вскоре она перешла работать простой колхозницей.

Хочу особо рассказать о заготовке сена скоту на зиму. Покосы делили, маме досталось вдоль озера. Она никому не доверяла отбивать и точить косу. Всегда косу отбивал отец. Он садился на чурбак из сосны. Впереди его железная «бабка». Он клал косу-литовку на «бабку» и специальным молоточком вытягивал железо вперед, затем молоточек переворачивал и по тонкому краю вдоль косы литовки проводил силой молотком. Острое лезвие, как бритва, блестело и сверкало на солнце.

Мама вставала рано и шла на покос. А мы всей семьей потом собирали сено в кучи, а затем выбирали солнечные, теплые дни и метали сено в стога. Мама очень любила косить. Десять мужчин за ней не могли угнаться. За летний сезон она накашивала сорок тонн сена – это десять стогов, для колхоза 1 Мая, а одиннадцатый стог себе на коровушку. Господь наделил маму сказочной богатырской силой. Эта богатырская сила возникает в момент труда. Она всегда косила мощно и вдохновенно.

Весь этот пыл в труде отражен у поэта А. Кольцова.

В траве мама толк знала. Колхозники кидали жребий, и если плохая трава попадалась, то мама говорила трава «отаева» – такую траву животные не хотят есть, она жесткая, грубая, острая. Мама шла собирать по кустам. Так мы три – четыре недели в августе лазили между кустов и собирали траву в валки, затем вывозили сено на лошади и метали в стог для нашей коровушки.

В 1950 году в нашей семье родилась еще одна девочка, пухленькой, очень красивой, с вьющимися волосами. Девочка – настоящий ангелочек. Отец очень хотел, чтобы родился сын, но родился такой ангелочек, что он даже ни разу не вспомнил о сыне. Папа назвал ее Тамарой. Нас очень интересовало, почему Тамара? Отец ответил: «Когда мы освобождали Польшу, во время войны, в одном из селений к нам подбежала девушка, необыкновенной красоты. Она стала обнимать солдат, что-то говорила, но солдаты ее не понимали. Потом она подбежала к отцу (по его рассказу) и сказала: «я – Тамара». Если останешься жив, то приезжай. Я полюбила тебя. Она в руки сунула фотографию и адрес. Возвратившись с войны, отец написал письмо Тамаре. Ответ долго не приходил. Но спустя какое-то время пришел ответ от соседки. Она писала, что Тамара погибла. Отец вспоминал, спустя много лет, что ее смерть загадочная.

Мама вставала рано и топила русскую печку, ставила чугуны с супом, кашами, картошкой. В деревне не было электричества. Во всех избах горели керосиновые лампы. Лампы наполнялись керосином, вставлялся фитиль. Иногда он коптил, лампа вешалась над столом, где выполнялись все утренние работы. Замешивание теста, чистка овощей и другое. Русская печь занимала почти всю кухню и часть прихожей. Выполнена она из глины, ошостик из огнеупорного кирпича: свод, чело, изогнетка для дров. Возле печи стояли: ухваты, сковородник, щипцы, нож – косарь. Широкая заслонка, помело из веточек сосны, деревянная лопата. Уложив поленья дров рядками, секачем щепала лучинку, зажигала над сводом ее и подкладывала под первый ряд дров. Дрова, пыхтя, потрескивали и через несколько минут пламя охватывало всю печь. Дрова сгорали, жар оседал, помелом в загнеток заметались горящие угли. Затем ставились котлы, горшки и чело прикрывалось заслонкой. Часто в русской печи выпекался хлеб-каравай. Хоть вези на выставку этот красавец каравай, с румяной, блестящей корочкой. Запах душистого хлеба стоял целый день. В горшках ставили молоко и топили его до золотой корочки. Русская печь была спасителем от холода, на ней спали, прогревались при простудах, сушили одежду и обувь. Зимой, когда вставал тонкий лед на озере, отец отправлял нас на озеро ловить рыбу. Он нам давал в руки «чухмарь» и острый топорик. Около берега налимы и щучки зарывались в водоросли и смирно лежали. Через тонкий, прозрачный ледок просматривались рыбешки. Отец нас приучил с малолетства ловить рыбу в этот период года. Он приговаривал: «Что смотрите не провались под лед, чухмарьте около берега». Спустившись с горки, мы выходили на лед тонкий и прозрачный. Увидев через лед рыбку, со всей силой чухмарем делали удар, оглушив рыбу, которая всплывала, и через лунку во льду вытаскивали налимчиков в корзинку. Обычно рыбка подо льдом стоит парами, головами друг к другу. Наловив несколько рыбин на пирог, мы возвращались домой. До снега и трескучих морозов несколько раз мы выходили на лед. Сильные морозы сковывали льдом озеро, а затем выпадало много снега. С приходом снега катались на санях. Одни санки на всю семью и одни валенки. Высокая горка была на другой стороне озера. Санки большие самодельные, круто загнутыми полозьями из березы. В гору мы дети все вместе затаскивали санки. А затем все вместе спускались с горы. Санки набирали скорость, а у нас захватывало дух, затем санки натыкались на сугроб и останавливались, смех, потехи, крики неслись по озеру. Однажды отец решил сделать нам маленькие салазки. Он их выточил из куска березы. Впереди прикрепил два колокольчика, мама достала их из своего сундука. Кусок металлической пластины, отец закрепил на салазки, а сверху с помощью гвоздиков прибил по краям два колокольчика. На них мы сажали куклу и медвежонка (отец из шубы сделал его), колокольчики звенели, а мы радостно смеялись и под звуки колокольчиков пели песенки. Эту игрушку отца мы сильно берегли и любили.

Мне было 12 лет, я закончила четвертый класс. В этот год, летом, родители отдали меня в няньки в деревню Пирос, к своим родственникам. Дядя Павел родной брат моего отчима. У них с женой родилась дочка Нина. Девочке было два годика. Она была очень похожа на отца. В деревне Пирос возвышались пригорки, на которых росла земляника. Густая ярко – зеленая трава была залита солнечным светом и кишела маленькими букашечками. Бабочки белые и цветные перелетали с цветка на цветок. Пчелки собирали нектар с цветов. Рядом небольшой лесок. Повсюду раздавалось пение птиц. В маленькую корзиночку мы с Ниной собирали землянику, когда корзинка наполнялась, мы бежали с Ниной домой. Бабушка Нины делала напитки из земляники, и мы выпивали их, затем шли на озеро. Вдали виднелась, моя родная деревня Узмень, смотря, на нее я плакала. Я очень скучала по подружкам и не хотела находиться у дяди Павла. Однажды я осмелилась и сказала им, что я хочу домой. Они стали уговаривать меня остаться. Но я стояла на своем решении. И через день я сбежала. Восемь километров я шла пешком по дороге и плакала. Родители меня поругали, хотели отправить назад, но я ушла в поле, где росла наша картошка и стала полоть.

Мама отдала меня в школу в деревню Речку, где была семилетняя школа. Сестра Маша ходила в шестой класс два года, но не перешла в седьмой. Поэтому отец с матерью решили увезти ее в прислуги, в город Павловск. Через некоторое время она сбежала в город Валдай, где устроилась на работу в трикотажную мастерскую. Сначала к знакомым она нанялась в няни, а затем, получив паспорт, в трикотажную артель, где вязали носки для солдат. Так мы больше вместе и не росли.

Семь классов я закончила на хорошо и отлично. Родители меня с двоюродной сестрой Люсей отдали в восьмой класс города Боровичи (Полыновка).

Шли годы. В 1953 году у родителей родилась еще дочка Катерина. Отец назвал ее в честь своей сестры. Девочка родилась очень болезненной, речь была слабой. Надо было ездить в Боровичи к логопеду, но автобусы тогда не ходили, и мама сама по возможности занималась с ней дома.

Ксения забрала свою маму Аграфену к себе домой, она помогала воспитывать маленьких детей и по хозяйству. Затем стала часто болеть. Я и моя сестра Маша помогали растить сестренок. Наши родители нас сильно любили. Отец гладил маленьких по головке и приговаривал: «Здоровья вам, растите сильными и умными; я хочу, чтобы из вас выросли хорошие люди».

В 1956 году умирает мамина сестра Мария (рак желудка), ее детей Лешу и Люсю мама забирает к себе. Леша через год пошел в армию из нашего дома, а Люсю увезли в Ленинград и устроили в строительное училище. Леша и Люся всю жизнь прожили в Ленинграде. Там они создали свои семьи. Но всегда приезжали в гости к своим родным дяди Федору и тети Ксеньи.

Отец рассказывал нам детям, когда они шли на Берлин, то в Болгарии цыганка ему нагадала, что он женится на вдовушке с двумя детьми. Он ей не поверил и до самого Берлина эта мысль не покидала его. Неужели это правда, ведь девушек много. В деревне было много девушек, которые заглядывались на красивого парня, но он не обращал на них внимания. Любил только маму. До сих пор висит большая фотография на стене, где они после загса сфотографированы. С фотографии смотрят красивые, молодые, волевые, влюбленные друг в друга люди. Разница в возрасте была в пять лет. Отец был младше мамы. Мама и папа стоили друг друга, были оба энергичные и трудолюбивые. В доме появились первые дорогие вещи. Железная кровать с красивым матрацем, комод, стол круглый и стулья из чистого дерева. В доме свято соблюдали традиции и обычаи. На праздник мама пекла пироги с черникой и рыбой. А на пасху делала пасхальное блюдо. Она в запашье русской печи ставила молоко и кипятила его так, что огромные толстые пенки сверху лежали поверх молока. Резали их ножом на куски и заправляли эту смесь творогом. Отец очень любил праздники: Петров день, Иванов день и советские праздники. Он продолжал работать в рыболовецкой артели простым рыбаком. В артели было семь человек, он был восьмым. Были построены склады для приема рыбы и печь, в которой сушили мелкую рыбешку для продажи. Свежая рыба отвозилась в город Боровичи в магазины, раскупалась быстро с прилавков.

Жизнь в деревне налаживалась. Весной работы было очень много: сажали овощи и картофель, заготавливали на зиму дрова, ремонтировали дом и сараи для животных. Мама с папой с восходом солнца вставали и ложились очень поздно. Спали по пять часов в сутки. Рыболовецкая артель не устраивала членов артели и отца. Отец стал ездить в город Боровичи и просить руководство, чтобы им дали хорошие лодки с моторами. Он говорил, что они могут много ловить рыбы и обеспечивать рынки. Отец вспоминал, как очень долго ловил рыбу с Кулаковым Николаем. В сезон рыбалки, летом и осенью, отец выходил к баням на берег и долго стоял и смотрел на небо, и вдаль озера. Садились по два человека в лодку. Около кормы лежали сети с поплавками. Отец всегда на веслах. Он мерно греб без натуги, потому что не спешил. Поверхность воды была гладкой. Отец давал течению выполнять за себя треть работы. Обычно они выезжали на озеро вечером. Солнце совсем ушло за горизонт. Может сегодня нам счастье улыбнется, думал отец. День на день не приходится. Конечно, хорошо, когда человеку везет. Наблюдательность в рыбалке – самое главное. Вдруг отец заметил птицу-чайку, которая кружилась над водой. Потом круто сорвалась к воде, закинув назад крылья, а затем снова пошла кругами. Отец медленно и мерно греб в ту сторону где кружила птица. «Вот здесь мы и закинем невод», – сказал отец Николаю. Он вынул из воды весла, и они медленно стали выкидывать сети из лодки.

Облака над землей возвышались как горная гряда, а берег казался длинной, зеленой полоской, позади которой вырисовывался песчаный берег. Отец следил за тем, прямо ли сеть уходит в воду. Форма облаков предвещала хорошую погоду. Ночь вступала в свои права. Легко загребая веслами, он заглянул в глубину озера и увидел там крошечных рыбешек. Вновь появилась чайка. Отец сказал: «Птица – верный помощник рыбаку». На озере не принято разговаривать без особой нужды. Отец сам считал, что это дурно и уважал обычай. Иногда он повторял свои мысли вслух – ведь они не кому не могли быть в тягость. Прошло немного времени, концы надо было выбросить на берег. Лодка плыла к берегу. Они вдруг заметили странное колыхание озерной глади. Облака кучились, впереди они заметили над водою стаю диких уток. Глядя на небо, увидели в высоком сентябрьском небе прознанные перистые облака. Они вышли на берег, подтянули лодку, и стали тянуть сети из воды к берегу. Николай стал читать вслух молитву «Отче наш», затем перешел на Богородицу. Пресвятая Богородица помоги поймать немного рыбки. Тянуть сети стало очень трудно, тяжело. Корма была наполнена разной рыбой. Они с трудом подняли корму с рыбой. Высыпали в лодку и почувствовали огромную усталость. Отец оттолкнул лодку от берега, и они с Николаем поплыли домой. Улов был высокий, лодка утонула так, что через края чуть ли не заплескивалась вода. Они были довольные своим уловом. Рыба была разная: щучка, плотва, окуни, налим. Будет прекрасная уха. Утром они причалили к берегу и приемщику сдали рыбу.

В 1952 году привезли новые лодки и мотор «Стрела». Я видела, как у отца светились глаза, радость переполняла его сердце. Отца назначили бригадиром рыболовецкой артели. Через месяц привезли разные снасти (невод) для крупной рыбы и мелочи. В этом году произошли изменения в артели, рыбаки объединились. Три лодки – по два человеку в лодку. А какие сети, просто прелесть! Да еще мотор. Впервые отец задумался о том, что он живет среди хороших людей, которые гармоничны с природой и окружающей средой обитания. Люди в бригаде замечательные, мужественные, сильные, стойкие и могут пройти все испытания в этом нелегком труде. Эти люди принадлежат к миру природы, они его частица.

Иногда выезжали на заре. Солнце едва приметно поднялось из-за озера. Становится совсем светло. Вот, вот, поднимется солнце. Солнечный свет становился ярче, и вода отражала его сияние. Всю жизнь у меня резали глаза от утреннего света, думал отец, но глаза видят хорошо. По утрам солнце причиняет мне небольшую боль. Рыбаки медленно и мерно гребли в сторону деревни Заостровье. Затем отец завел мотор и три лодки, привязанные вместе, понеслись к месту, где они собирались ловить. Когда солнце поднялось выше, причудливое преломление лучей в воде означало хорошую погоду. Облака над водой возвышались как белые снежные комья. Вода искрилась на солнце, бесконечная гладь озера, присуща этому времени утра. Мотор выключен. Лодки с рыбаками медленно притормаживались. Подан знак, здесь приостановимся. Рыбаки осторожно выбрасывают сети в воду, затем лодки возвращаются к берегу. Разделившись по три человека, стали тянуть невод на берег. Рыбные скопления в озере отец уже знал, где на заре можно получить хороший улов. Тянуть было тяжело, сильно упирались резиновыми сапогами в песок. Отец советует рыбакам ниже опустить сети, чтобы не упустить рыбу. Когда корма приближалась к берегу, в ней было множество разной рыбы. Улов был замечательный и рыбаки довольны своим трудом. Рыбаки быстро разжигают костер, ставят чугунок с рыбой и варят уху. Какая прелесть эта уха на свежем воздухе!!! Затем продолжают рыбачить и возвращаются домой.

Лучшие годы рыбной ловли для отца Федора это 1961—64 годы. Государство заботилось о людях труда. Отец проработал уже двенадцать лет. Он изменился, он жил простой и естественной жизнью. Рядом со смирением, пришедшим с возрастом, с жизненным опытом в нем живет доброта, гордость, простодушие. Он уже знает, зачем он родился на свет. Ты родился, чтобы стать рыбаком, как рыба родилась, чтобы быть рыбой. Рыболовецкое хозяйство пополнилось новыми лодками-баркасами и новыми сетями. Отец оставался бессменным бригадиром. Только в бригаде поменялись люди. Один рыбак Николай очень болел и по состоянию здоровья ушел работать лесником. Леонид, один из лучших рыбаков, умер. На смену пришли смелые, мужественные, стойкие парни из деревни Пирос.

Лето 1964 года. В этот год я получила диплом и по направлению должна ехать в город Новосибирск. Помню, папа собирался на работу. Большой кусок телятины он отрезал и пригласил меня за стол, «Почему ты не торопишься, папа?» – сказала я отцу. Он ответил: Мне очень жаль, что ты так далеко уезжаешь. Тебе там будет одиноко. Нужно встретить хорошего человека, создать семью. Я желаю тебе счастья в твоей жизни, доченька, береги себя и будь счастлива! Нелегкое испытание – жизнь. Но ты у нас сильная, умная и самое главное трудолюбивая». Он поднялся из-за стола, и я видела, как слезинка выкатилась из его левого глаза. Это было напутствие отца. После, когда отец ушел, я слышала, как завелся мотор и как баркасы поплыли по озеру. Вдруг меня осенила мысль, что я должна побежать к озеру и помахать ему своей рукой.

Лето, погода стояла теплая, вечер. Время от времени то в одной, то в другой лодке слышался говор, потом царило молчание и лишь доносился гул мотора. Я стояла по колено в воде и дышала свежим дыханием озера. Дно в этом месте круто опускается вглубь на три, четыре метра. Около моих ног плавали мелкие рыбешки. Я стою, уже не видно баркасов с рыбаками. И вдруг высоко в небе летят утки, они опускаются все ниже и ниже и садятся на озеро. Я стою и не могу выйти из воды. Закуковала кукушка. Отсчет дал семьдесят пять раз. Я повторила, хватит, но она все куковала и куковала. Затем замолкла. Мысли носились в моей голове. Что это мне выпадает прожить сто лет. Я этому не верила. А оказывается правда кукушечка! Мне скоро восемьдесят лет.

За период работы в рыболовецком хозяйстве отец ни разу не болел, в отпуск он почти не ходил. Глубокой осенью, когда озеро «штормило», он шел к баням и волны с белой пеной катились на пологий берег и он, иногда, подходил к берегу, брал в руки пену и перекладывал ее из рук в руки. В этот период времени рыбаки чинили сети, поплавки и баркасы. С наступлением зимы рыбаки готовили снаряжение для рубки льда. Зимой работать трудно. Нужно расчистить снег на озере и приготовить площадку, прорубить проруби на озере. Они определялись, где цепочкой рубить проруби, распределялись по два человека. Закладывали сети в проруби, делали большую полынью. В бригаде было две лошади. Сети, инструменты складывались на сани.

Прекрасен зимний день. Дышать морозным, острым воздухом, щуриться от ослепительного сверкания мягкого снега. Золотистый, желтый луч ворвется вдруг на снежный покров озера, заструится длинным потоком, ударит по озеру, и вот снова все заволоклось, но как несказанно великолепен и ясен зимний день. Отец очень любил А. Н. Некрасова и М. Ю. Лермонтова. Он знал наизусть много стихотворений, и вслух произносил слова Некрасова.

Мы, дети, видели, как родители относились друг к другу, с теплотой и любовью. С взаимопониманием и согласием, как трудно им не приходилось в жизни. К нам детям отец относился с заботой и любовью. Я помню случай, когда отца отправили ловить рыбу в Ленинградскую область. Его не было два месяца. Отец приехал ночью. Зима 1953 года. Он вытащил из саней огромные два мешка и принес их в дом. Он выложил гостинцы на стол, а мы все дети удивились, что никогда у нас не было столько пряников, баранок, сушек, сахара и конфет. Первый раз в жизни мы увидели огромную елку на Новый год в своем доме и украсили ее этими гостинцами. Отец вместе с нами водил хоровод вокруг елки, а мы кричали маму, чтобы она вместе с нами водила хоровод и пела песни. Но она готовила еду в русской печке.

В 1953 году информбюро сообщило по радио, что умер И. В. Сталин. Отец сказал: «Будем жить лучше. Вот увидите!». Подрастали дети, в семье не хватало средств, чтобы детей одевать, обувать, растить, учить.

В 1954 году наша семья праздновала большой семейный праздник по случаю вручения моей маме «Медали материнства», от имени Президиума Верховного совета РСФСР. Маме после награждения медали назначили пенсию в сумме пятьдесят пять рублей. Мамина пенсия, ее небольшой заработок и заработок отца от пятидесяти до шестидесяти рублей, весь доход семьи. Мама продолжала работать в колхозе «1 Мая», и говорила, что теперь они стали жить намного лучше. За столько лет работы в колхозе, впервые появились небольшие сбережения в семье.

Отец был членом КПСС. Еще на фронте в 1942 году его приняли в партию. Он часто говорил, что курс нашей партии верен, построен социализм. Пользуемся в стране благами: бесплатное образование, лечение, курорты стоят дешево. Продукты питания очень качественные. В городе получают благоустроенное жилье бесплатно. Коммунальные услуги дешевые. Наши люди счастливые, приходят на демонстрации веселые, нарядные. Страна работает и ликует праздники!!!

Самое главное в жизни человека – счастье. Вот я счастливый человек. У меня все есть: дом, семья, прекрасная жена и дети. А еще моя любимая работа. Родство отца с озером видно в его облике, во внешности. Всю жизнь, проработав на озере, на воде. Кожа на лице и руках огрубела, появились глубокие морщинки на лбу и затылке. Все изменилось в лице, кроме глаз, которые цветом были похожи на гладь озера. Веселые глаза человека, который не сдается. С возрастом ушло из его жизни все суетное, что когда-то волновало кровь, остались чистые и светлые воспоминания. Отец не утратил человеческого достоинства, в нем по-прежнему была доброта, простодушие и смирение. Он жил в согласие с самим собой.

Люди в бригаде менялись, уходили на другую работу, уезжали в город. Но отец так и продолжал работать бригадиром и его трудовой стаж составил 40 лет. Первую медаль «Ветеран труда», он получил за долголетний и добросовестный труд от имени Президиума Совета СССР Отец был немногословен, умел выслушать, как это ценно. Он говорил надо уважать и любить людей. У него было много льгот, но всеми льготами, которые ему были положены, он не пользовался, так как жил в деревне. За всю свою трудовую деятельность он только один раз слетал на самолете к своей дочери Светлане, которая жила в городе Новосибирске. Папа долго потом вспоминал Академгородок, где он после ужина гулял между соснами и приговаривал, а у нас в глубинке лучше, красивее места, очень люблю свой край, где родился, вырос и живу вот уже 60 лет. А еще я очень люблю Россию!!!

В 1990 году моя семья живет в Новгороде. Старшая дочь Оля выходит замуж. Она приглашает дедушку на свадьбу. На свадьбе народу не так много. Столы накрыты белыми скатертями. Отец привозит судака и двух лещей. Хочу ей что-то сказать. Он вызывает Олю в комнату и говорит: «Ты у нас с бабушкой первая внучка, мы желаем тебе в этот светлый день – счастья, а самое главное хочу увидеть правнука». Отец дожил до рождения правнука. В 1990 году Оля родила первенца, назвали Андрей. Отец Федор прислал телеграмму и пригласил зятя в гости. Приезд зятя и Оли в деревню с маленьким сынишкой была огромной радостью для дедушки. Он взял правнука на руки и пошел показывать озеро. Как он был счастлив, дождавшись правнука. Больше всего на свете я люблю маленьких детей, потому что когда они вырастают с ними трудно. Надо много сил приложить, чтобы сделать их настоящими людьми.

По рассказам отца, его взяли на фронт 18 июля 1941 года. Был он призван Тихвинским РВК Ленинградской области. О войне папа Федор не хотел рассказывать, говорил было очень страшно, кругом стреляли, а сверху летели немецкие самолеты. Мы скрывались в окопах, потому что вниз летели вражеские бомбы. Земля дрожала. Кругом все горело, и мы чумазые ползли по земле, защищая каждый метр нашей родной земли. Солдаты отступали очень долго, они не понимали, почему не стоять на смерть и не дать фашистам захватывать наши города, поселки, деревни. На фронт пришли подкрепления, и мы погнали фашистскую сволочь со своей земли. Шли сначала на Белоруссию, затем на Польшу и, наконец, Германию. Еще он рассказал, что у него был друг Василий. С ним он дошел до Берлина. После объявления 9 мая Победы, они пошли с ним гулять по Берлину. Командование предупредило, что враг не добит, могут находиться снайперы на крышах. Берлин был в руинах. Друг все повторял: «Федор, – Победа! Мы живы! женимся и, будем растить детей». Отец говорил, что его слова он запомнил на всю жизнь. Его радостные выкрики, а затем выстрел и Васеньки не стало. Больше отец Федор никогда о нем не говорил, только плакал, а затем повторял, что его фотографии не осталось на память.

В апреле 1944 года отец Федор награжден медалью за взятие города Пинск, 30 октябре награжден медалью за овладение городом Ригой и участие в героическом штурме. 17 января 1945 года награжден медалью за овладение и освобождение города Варшава. 29 января 1945 года награжден медалями за вторжение в Померанию и овладению городами: Шенланке, Лукатц, Крейтц, Вальденберг, Дрезден. 22 января 1945 года награжден медалью за овладение городами Хоэнзольце, Аргенау. И еще медали за взятие многих других городов. Воевал всю войну в части сто шесть, в звании ефрейтора, полк связи «Ордена Звезды», каб. телеграф, рота, личный знак номер четыреста одиннадцать. Демобилизован Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22.10.1946 года. После войны так же был награжден разными медалями в честь Великой победы.

30 марта 1966 года медаль «Двадцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.; 8 мая 1976 года медаль «Тридцать лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.; 8 мая 1985 года медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.; 8 мая 1991 года медаль «Сорок лет победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.; 10 декабря 1969 год медаль «Пятьдесят лет вооруженных сил СССР»; 15 апреля 1981 года медаль «Шестьдесят лет вооруженных сил СССР»; 23 февраля 1979 года медаль «Шестьдесят лет вооруженных сил СССР».

За храбрость, стойкость и мужество, проявленные в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками, и в ознаменовании сорокалетия в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., награжден орденом Отечественной войны второй степени.

6 ноября 1990 года отцу исполнилось 68 лет. Ему вручили вторую медаль «Ветеран труда», трудовой стаж составлял сорок пять лет. Он стал жаловаться на плохое самочувствие, болела сильно спина. Дочери по очереди приезжали домой его проведать, привозили лекарства, продукты. Наконец, уговорили отца Федора лечь в больницу на обследование. Ему поставили страшный диагноз. Он не верил, что у него серьезное заболевание – рак прямой кишки. Было поздно делать операцию. Через год отца Федора не стало. Похороны состоялись на третий день, было много народу, его знала вся округа. В доме стало пусто, нам не хватало любимого отца Федора.