Читать книгу Бытие на фоне событий. Полюбить врага - - Страница 2

«Когда же это было? Ах, да! В те времена я, кажется, до безумия влюбилась в одного красавчика… Как же его звали? Такое редкое, вычурное имя…

Ну, да не важно. Я же не обязана хранить в памяти имена их всех…

Помнится только, что владения его отца начинались как раз по соседству с моей оливковой плантацией. Той, что я столь выгодно приобрела годом раньше. Еще помню, этот соседский сынок подарил мне двух хорошеньких юных рабынь, блондинку и брюнетку. А после сам жутко ревновал меня к ним. Забавный был юноша и, помнится, неплохой любовник…

Так о чем, бишь, я? Кажется о том, какой фурор произвела в те дни на празднике летнего солнцестояния. Этот праздник всегда так пышно отмечался в южных провинциях! Помню, в самый его разгар явилась в благородное собрание в прозрачном хитоне и с распущенными по плечам волосами, выкрашенными в ярко-зеленый цвет. На следующий день о сем событии галдели все светские сплетницы.

Это после мои волосы стали именовать изумрудными. А поначалу у заскучавших обывателей только и разговору было, что об очередной выходке посетившей их городишко скандально известной патрицианки Агнии Афродитской.

Зато уже спустя полмесяца их дочки, все эти провинциальные модницы, щеголяли друг перед другом зелеными локонами, вызывая праведный гнев своих добропорядочных родителей…

Да уж, когда-то я считалась самой скандальной красавицей Эротполиса. Впрочем, многие подвиги мне приписаны. К примеру, никогда я не была любовницей деспота Восточных островов и не плавала с ним на поиски затонувших сокровищ. Сокровищ у меня хватало и без него. Любовников – тоже.

Последних я меняла чаще, чем сандалии на ногах, с легкостью и без сожаления. Хотя, следует признаться, всякий раз влюблялась страстно…

Да когда же это было?! Сколько веков назад?! Может быть, в прошлой жизни?!

Да и жизнь ли это была?! Или, возможно, сон?! Один долгий феерический сон, состоящий из нескончаемых праздников, пиров, карнавалов, музыки, танцев, брызг вина…

Так сколько же времени прошло с той поры?! Целая вечность?!

Хронологически – всего три месяца. И… целая вечность.

Что стало со мной?! Во что превратилось мое мраморно-белое тело, воспетое в одах лучшими пиитами нашей империи и нескольких соседних царств?! Оно покрыто синяками и ссадинами. О, моя прекрасная, нежная кожа! Когда-то за ней ухаживал целый штат специально обученных рабов, делая массажи, умащая ее драгоценнейшими маслами и благовониями.

А мои шелковистые волосы?! Ведь что скрывать? Не один час в сутки я посвящала прическе, выписав лучших парикмахеров со всей страны. А что это теперь за спутанные космы, липнущие к потному лбу?!

Взглянула мельком в какое-то витражное окно и сама себя не узнала. Чье это потемневшее, осунувшееся лицо с выпирающими скулами, с испуганными глазами затравленного зверя, с жадно хватающими воздух губами, с кровоподтеком на левой щеке? Ни за что не поверю, будто оно принадлежит мне.

Смешно даже вспоминать, как заботил меня когда-то цвет лица, какие редкостные мне привозили белила, румяна и прочую косметику со всей ойкумены.

Я уж не говорю о своих изысканнейших туалетах. За одно только платье к своему тридцатилетию, испещренное жемчугами и драгоценными каменьями, я отдала сотню душ своих лучших рабов. А теперь на мне – эти уродливые лохмотья.

Ну, на кого, скажите, я похожа?!

На кого похожа? Ха! На кого я похожа? На Агнию Афродитскую, прекрасную и шокирующую, призванную удивлять всех и каждого. И эти лохмотья, и эта кровь на щеке мне тоже к лицу. Они лишь придают особый шарм моей безумной красоте.

Однако… куда это меня уносит поток мыслей? Удивлять всех и каждого… Да уж, удивила. Нечего сказать.

Все мои знакомые, разобрав, к чему близится дело в Эротполисе, поспешили эмигрировать. Одна лишь я вдруг, ко всеобщему изумлению, заявила о своем полном равнодушии к вопросам жизни и смерти. Так пресытилась жизненной круговертью, что со скуки увлеклась учением этого смазливого мальчишки Метафизия Платонида, полоумного странствующего философа. Он, помнится, и любовником-то был неважным, а уж философом и подавно.

Эх, где вы мои прежние веселые друзья? Разлетелись по разным странам. Ищи ветра в поле.

А те, кто остался, всеми силами пытаются выказать лояльность новой власти. Каждый дрожит за собственную шкуру.

От таких помощи не жди! Нет уж, у них не удастся укрыться. Лучше идти за помощью к врагам, чем к таким друзьям.

О, что это за черная тень мелькнула?! Неужели погоня настигает?

Нет, показалось. Видно, сама моя душа-псюхе – утомлена и нездорова.

Надо отдышаться. Долго еще я буду шарахаться от каждой тени?

Так! Собраться с мыслями и попытаться найти выход! Хотя какой тут может быть выход?

Сказали бы мне три месяца назад обо всем этом кошмаре, я бы сочла это чьим-то пьяным бредом. А если бы поверила, так наверно посчитала бы очередным ярким приключением.

Да уж, приключеньеце! Кто бы мог такое вообразить?! Восстание рабов. Эта война. Этот пожар в моей родовой усадьбе. Эти нагоняющие на все живое ужас орды всякого сброда под предводительством Марсия Аресского. Помню, одно его имя повергало наших дам в трепет.

А что я, собственно, знаю о Марсии Аресском? Непростительно мало. А ведь когда-то он принадлежал именно мне. И звали его тогда просто Марсием Силачом.

Помню, проезжая в колеснице мимо своих плантаций, я никогда не разглядывала трудившихся там рабов. На это имелись надсмотрщики. Но на одной крепкой фигуре не раз останавливался взгляд.

Нечего сказать, красивый мужик этот Марсий. Странно, что мне не пришло тогда в голову сделать его своим наложником.

Впрочем, о чем это я? Ведь саму меня после пленения эти новые хозяева жизни собирались продать в наложницы в гарем какого-то восточного шейха.

Но самым смешным оказалось то, что работорговцы сочли меня для этого не достаточно привлекательной. Это меня-то, Агнию Афродитскую, любимицу Афродиты, они назвали зеленой уродиной!

Страшно помыслить, что ожидало меня. Какие ужасы можно понимать под словами: «показательная казнь на площади Революции»? Лучше уж не думать.

Вспомню-ка о чем-нибудь приятном. Хотя бы о том, что мне все-таки удалось спастись. Как же ловко я, в самом деле, сумела перескочить через этот забор! Я, изнеженная аристократка, и шагу не делавшая без слуг, всюду следовавшая в колесницах или в роскошных паланкинах. Какую же, оказывается, силу имеет страх!

Но что дальше? Страх не оставляет меня поныне. Куда бежать? Всюду – только враги. О, если б среди них нашелся хоть один друг!..

Что я говорю, в самом-то деле? Друг среди врагов. Неужто и впрямь схожу с ума?»

Мысли судорожно вращались в голове Агнии Афродитской, бились одна о другую, тревожно стучали в висках.

Словно в кошмарном сне патрицианка бессмысленно металась по улицам ночного Эротполиса. Бывшая великосветская дама, потерявшая все, кроме жизни, цеплялась когтями за последнюю надежду сохранить эту жизнь.

Неожиданно для себя Агния оказалась у ворот темного кирпичного дома. Он казался погруженным в сон. Силуэт заостренной кровли мрачно и неприветливо чернел на фоне красновато-сизого ночного неба.

Этот дом резко контрастировал с окружавшими его бело-мраморными дворцами. Те, веселые и беззаботные, были украшены изящными ионическими колоннами и статуями пышногрудых обнаженных богинь в цветущих палисадниках. Этот выглядел хотя и добротно, но крайне аскетично.

Дворцы свидетельствовали о веселой и беспечной эпикурейской жизни как их прежних, так и новых обитателей. А какие тайны скрывал в себе мрачный кирпичный дом? Какой отрешившийся от мира отшельник обитал в нем?

Взгляд Агнии упал на табличку, прикрепленную к высоким сводчатым воротам. Она гласила, что дом сей принадлежит триумфатору Марсию Аресскому.

«Видно, самой Фортуне угодно, чтобы пути наши пересеклись! – прошептала Агния. – Не он ли и есть тот враг, который может обернуться другом?

Однако на каком основании я могу заподозрить его в дружеском расположении ко мне? Ведь именно меня, по логике вещей, он и должен в первую очередь ненавидеть как своего непосредственного, конкретного врага.

Впрочем, когда я впервые услышала о его подвигах, о его первых блестящих победах над нашим войском, я, признаться, ощутила невольную гордость. Как же! Этот доблестный предводитель восстания когда-то работал на моей плантации. Я имела честь видеть его лицом к лицу.

Как сейчас помню эти дерзкие серо-сизые глаза. Однажды наши взгляды пересеклись. На какое-то мгновение я забыла, кто я, и кто он, и вдруг подумала…

Но нет, такая нелепая мысль не могла закрасться даже в мой извращенный рассудок. Влюбиться в раба! Безумнее и вообразить невозможно!

Хотя о чем это я сокрушаюсь? Ведь в настоящий момент я сама не много, не мало, как беглая невольница».

Меж тем на улице становилось все более неуютно. По мере сгущения ночного сумрака она заполнялась все большим количеством шумной молодежи. Толпы пьяных в исступленном восторге кричали о победе над угнетателями.

«Угораздило же меня выкрасить волосы в зеленый цвет! – сокрушалась беглянка. – Теперь любая собака в Эротполисе узнает во мне врага народа Агнию Афродитскую!»

Взволнованно озираясь по сторонам, Агния постучала.

Странно, привратника не было. Да чего бы следовало ожидать от такого пустынного, на вид совершенно мертвого дома?

«Вряд ли Марсий живет здесь постоянно. Наверняка, его резиденция – где-то в центре города. А этот мрачный дом он держит лишь для уединения в редкие минуты меланхолии, которая не чужда и победителям».

Агния постучала сильнее. Все та же мертвая тишина.

«Тем лучше, что не застала его, – утешала себя патрицианка. – Что я ему скажу? «Спаси меня, своего самого близкого врага»?

Помню, где-то прочла: «Любите врагов ваших». Странное высказывание. Впрочем, мне не помешало бы сейчас, чтоб Марсий оказался последователем этого учения.

Ну, да, ладно. Довольно философствовать. Я, кажется, уже начинаю привлекать внимание прохожих. Здесь дольше оставаться не безопасно…

Но что это?!»

В доме что-то зашевелилось. Зажглось узкое, стрельчатое окно на втором этаже. Чьи-то шаги. Звон ключей. Скрип дверного засова. Ворота с грохотом отворяются.

В воротах он – сам Марсий Аресский. На нем – белая туника из тончайшего виссона и небрежно наброшенный на одно плечо пурпурный плащ.

«О, боги, как он прекрасен! – мелькнуло в голове Агнии. – Настоящий аристократ! Какая благородная осанка! Сколько спокойствия на высоком челе! Как же я могла не замечать этого прежде?!»

И вместе с тем в смуглом лице этого мужчины – мужество настоящего дикаря. Губы плотно, сурово сжаты. Между густых, сходящихся на переносице, черных бровей пролегла складка. А в мудрых, чуть усталых глазах цвета грозовой тучи угадывается скрытое неистовство.