Читать книгу Мистификация дю грабли - - Страница 5

Два человека приглянулись друг другу. Нам неслыханно повезло: это были мужчина и женщина. История началась. Природа помогла им своим согласием во всём: в вечерних закатах, в удивительно ярких рассветах, в головокружительных радостях беззаботного и безработного дня, в чистых и радостных мгновениях открытий мира.

Это был идеал романтики, к которому позже стали стремиться колдуны, волхвы, философы, политики, чародеи, скульпторы, художники, композиторы, поэты, драматурги, писатели… (Кого я пропустил?) Но у них у всех на это никогда не хватает времени жизни.

А первым влюбленным на свете было не до этого – им было просто радостно жить на белом свете.

Но как же, радуясь, не посмеяться?

– Дорогой, нас скоро будет трое!

– Зачем мне ещё одна женщина? – удивился влюбленный. – Мне никто кроме тебя не нужен.

– Какая женщина? Я говорю про ребёнка. Он будет маленьким, совсем кроха…

– Нет, подожди, подожди… А он кушать любит?

– Конечно! Это же наш ребёнок. Когда он вырастет…

– Он будет есть ещё больше? – призадумался будущий отец.

– Ну, да.

– А на охоту и рыбалку он будет ходить?

– Ну, когда сумеет сделать свои первые шаги. Потом…

– Так он будет только лежать и кушать? И когда он припрется?

– Ждать осталось совсем недолго – пройдёт листва на деревьях, затем пойдёт снег, потом он начнет таять, снова появятся листья на деревьях, вырастет трава и…

– Что ты там говорила про вторую женщину?

– Я?!

Нет, нет, они действительно любили друг друга и природу! Вскоре и она не выдержала и ответила им взаимностью. У них даже не было друзей и родственников – никаких! У него не было даже тещи, а у неё… Он придумал себе отца на небе.

Счастье никуда от них не делось. Просто оно превратилось в семью.

– Дорогой, нас… Их скоро будет больше! Ты слышишь меня?

– Никого нет дома! – отвечал он, упираясь ногами и руками в огромную глыбу, закрывавшую вход в его пещеру. У них были разные комнаты в этих скалах. Просто ему неспроста пришлось увеличить площадь жилья после того, как подрос его наглый и невоспитанный первенец, а следом его братья и сестры.

– Дорогой, ты дома?

Он молчал. Плита не пускала её к нему. Карапузы хныкали, требуя мороженое из моржей. Он терпел. Они удалялись, и он выглядывал из щели и, крадучись, шел к океану. Но долго он не выдерживал. Возвращался. И начиналось всё сначала…

– Дорогой, я принесла тебе хорошую новость.

– Меня нет дома. Оставь её у входа.

– Нет, этого я так не оставлю!!

– Никого нет дома… – примеряясь головой к стене пещеры для удара об неё, рассудительно отвечал наш праотец.

– Дорогой, нас скоро будет двадцать…

На этот раз он не выдержал:

– Любимая, мне надоела твоя арифметика! Возьми себя в руки, так ведь и до алгебры недалеко! И зачем мне эта высшая математика?

– Дорогой, ты меня не любишь?! Тогда забудь ко мне дорогу!

…Он снова сидел у океана и с тоской ждал, когда заснут все эти его наглые наследники…

Они знали Всевышнего, и он им был так мил и так бесконечно близок, что они всерьёз удивлялись, когда его при них всякое живое и сущее называло Великим и Всевышним. А для них он был своим… старикашкой. Они не знали, чем он занимается и для чего? И знать этого вовсе не хотели. Они, как дети, могли его ущипнуть и соврать ему. Напроказничать, а то и вовсе устроить с ним игру в прятки в волшебном саду. Ну, и что из этого? А вот когда они были изгнаны, вот тут-то их впервые и заинтересовало: за что и почему?! И поняли они, что он – Бог. И до сих пор дети не видят своих родителей такими, какие они есть. Они или превозносят их или просто не видят их рядом с собой.

Но не всё так было грустно. Однажды, чтобы успокоить и уложить спать своих многочисленных карапузов, они по очереди принялись их стращать на ходу выдуманными злыми и добрыми существами и историями про них. Вскоре забив очередного мамонта, повзрослевшие потомки собрались в пещере пращура и снова и снова просили рассказать эти истории, чтобы перед сном привычно потрястись в страхе и в ужасе.

Глава племени со своей вечной подругой сидел в центре у костра и в который раз начинал рассказывать первым, а потом, сменяясь по очереди, они оба рассказывали новые и повторяли без устали старые все эти свои выдумки. Затем, обнявшись, они смотрели, как один за другим начинают засыпать и храпеть их наследники. Так и рождались – религии или предания?.. Кто его разберёт…

Как-то они вдруг сами поняли, что наносят огромный урон окружающей среде. Произошло это каким-то не очень календарным утром. Они, отправив только что своих наследников на охоту, собирались ещё немного вздремнуть, как в гости к ним зашел мамонт. Как выяснилось позже, это был один из последних мамонтов. Тогда люди ещё находили по своему желанию общий язык с животными. Мамонт несколько часов жаловался патриархам на их детей и внуков, пугливо оглядываясь и вздрагивая от любого шороха. Сопли и слёзы из хобота гостя терпеливо утирала женщина мешками из шерсти бородатого домашнего зубра. Его голову и бороду и бока слишком часто приходилось обривать кремниевыми лезвиями, чтобы собрать новый урожай шерсти – но не только кремний понадобился человечеству! Много чего уже со временем тогда было приобретено человеком. И всегда легче всего было пустить в дело то, что было под рукой, и ковроткачество патриарха тому свидетельство. Первым ткачом, кстати, был именно он. Именно первобытный человек стал изобретателем шерстяных тканей.

Патриарх, выслушав мамонта, пообещал разобраться со своими вечно голодными проказниками. Затем схватил дубину и стал прощаться с мамонтом. Потом прибежали волки и тоже с жалобами на нынешнюю молодежь человеков. Они ещё не успели убраться восвояси, как в пещеру с криками и воплями, размахивая копьями и дубинками, ворвались подросшие карапузы. Волков пришлось защищать. Их судьба была решена женщиной – пращуры были (почти все) вегетарианцами, но только тут они поняли, что воспитали на растениях и корешках плотоядное племя. Она отогнала от волков этих буйных охотников и собрала семью вокруг котла с обедом. За всё время обеда никто из сгрудившихся в углу пещеры перепуганных волков не пискнул… И провели они всю эту ночь рядом с людьми, стараясь не привлекать их внимания к себе.

Так как утром за углом пещеры человеками была оставлена засада, то волки упирались, чувствуя эту ловушку, и, несмотря на все уговоры женщины, жилище патриарха не покинули. Они согласились сторожить имущество и дом своих обретенных хозяев. Вернувшиеся вечером охотники обозвали этих волков собаками. (Это самое страшное оскорбление в приличном пещерном обществе!) Но… смирились с их соседством – нрав у женщины был очень крутым. Жаловаться на аппетиты их наследников приходили и другие обитатели лесов, полей и рек.

Вскоре все звери были поделены людьми на домашних и диких. А патриархи, как и их потомство, стали окончательно всеядными. И почему-то люди после этого перестали понимать и разговаривать на зверином языке и придумали свою человеческую речь. Природа после этого призадумалась и охладела к ним своими ненастными днями и скучными обязанностями первобытных жителей земли. И куда она только спрятала свои фантазии волшебных ночей и совсем уж бесподобных восходов. Что она этим людям сказать хотела?

Юмор – это кастрированная сатира. Это – фантик от конфеты, который легко можно превратить в туалетную бумагу. Пахнет вначале приятно, но воняет ещё сильней после повторения для слабоумных.

Здесь бы не было загадки от меня, чтобы повторять Священное Писание на свой лад – глупо и опрометчиво. Но этот океан был Студеным морем, то есть Северный Ледовитый океан. Пальмы здесь не росли, дразнить обезьян, предъявляя им требование об уплате алиментов как своим предкам, тоже никак… Оставалось только одно: посмотреть, когда же, наконец, придёт в эти места мораль и общественное мнение из более тёплых мест. А до того пришлось перебиваться тем, чем придётся…

– И где ты шлялся? Нашел себе женщину помоложе, да?! – раздался визгливый голос через сто лет после той незабвенной встречи на берегу океана. Ну и что из того, что он пращур и вождь племени? Недавно молодежь племени видела на берегу следы пришлых людей. Глаз да глаз нужен за мужиками… Всегда найдут, куда сходить. Первопроходцы чёртовы. Но что поделать, если в каждом мужчине на дне его судьбы прячется любопытство и тяга к неприятностям? Но, спасая человечество от конца света, природа не всем мужикам разрешает пользоваться этими дарами. И патриарх, который уже давно знал, как надо обращаться со своей супругой, ответил просто:

– Да сбудутся твои пожелания!

Оторопев, она молча закинула свои дряблые старческие руки за голову и обхватила ими удивительно хорошо сохранившиеся волосы. Не седые, нет, а просто пепельно-серые волосы. Возникло молчание, равное судьбе.

– Женщина, ты долго будешь оскорблять мой желудок обещаниями?

– А ты заслужил? – возмутилась вдруг женщина, оторвавшись от своих воспоминаний и фантазий любви. – Так ты ещё потребуешь… – тут она замолкла, потому что вспомнила, как ей было хорошо, когда вместе с ним она однажды ела сырую тыкву и, стряхивая с себя кожуру и семечки, поняла в первый раз, что не видит низ своего живота. А ему, ему – всё равно! Одно слово – бестолочь! Как всегда…

А пращур как истинный патриарх, не терпящий чужих возражений, медленно осмотрелся. Потом, принюхавшись, пошел прямиком к огромной жаровне, которую он недавно соорудил из кусков сырой глины. Не сразу получилось, но упорство помогло обрести опыт, и потом пришли знания. Обожжённая глина превратила очаг в каменную крепость семейных традиций. А жаровня? Каких только приключений не довелось испытать патриарху, пока куски странных камней не превратились в медь. Зато теперь этой жаровни вполне хватало на большую семью. На неё можно было теперь бросать куски сырого мяса или рыбы, чтобы было вкуснее от удачи на охоте и рыбалке.

– Как жаль, что правнучка его не хочет, – выговорил с укоризной патриарх, ухватив кусок побольше да пожирней.

– Что?! Ты про кого это? – не поняла его супруга.

– Ну, ты же говорила… – пращур достал сосновую щепку из-под её ног и, выковыряв ею из своих зубов застрявший кусок мяса, продолжил: – Ну, эта, мелкая, ты ещё зовешь её – Верой! Ну, та, худенькая, которая замуж так торопилась, так торопилась, а потом его дубиной огрела!

– Нашел что вспоминать. Давно это было. У них уже внуки есть!

– Да?! – удивился пращур.

– Меньше шляться надо было! Всё до сих пор, поди, успокоиться не можешь.

– Ты это о чём? – не понял её патриарх. Он сыто рыгнул и посмотрел на свою половину.

Какая ему другая любовь могла ещё присниться? Если он снова увидел её, как в первый раз в своей жизни? Летними вечерами они сидели под лучами заката у входа в пещеру и ждали появления первых звёзд. Им было уже тогда грустно и жаль ещё одного прожитого дня. Люди давно уже научились строить дома, но патриархи не хотели покидать свои пещеры. В них они не чувствовали власти времени. В этих лабиринтах ничего не изменилось и не менялось с давних времён. Менялись только они сами. Время вокруг было плотным, как вода, которая обтачивала их кожу до глубоких морщин.

И однажды их похоронили. В одной из маленьких подземных пещер – вот так они оказались навсегда вместе, как и обещали друг другу давно – при первой встрече. Их замуровали без всяких лишних слов, спокойно и без слёз – дел у всех их детей и внуков и правнуков было много. Вскоре эту пещеру покрыли слоями пришедшие снега и вечная мерзлота. Потомкам было не до них. И память о них стала просто преданием… Но их потомки были глупее и никчёмней свободы первой любви на земле. И растратили доставшиеся им сокровища первозданных чувств на земле на ошибки и предательства.

Чудаками были эти пращуры… Но зато они построили свою страну – Гардарику – землю городов тогда, когда ещё в будущей Элладе и Древнем Египте предки первых царей и фараонов мыкались в звериных шкурах, отбиваясь от злых хищных зверей. Какая грамота, какая письменность тогда в Египте или в Элладе? Господь с вами!

Загадочность их появления на Севере иногда смешна, иногда трагична. Но сколько пищи для ума и прочего добра и личного благополучия принесёт ещё эта загадка учёным? И в этом тоже есть своя загадка. Может, там и была лестница в небо? И там, где сейчас вечные льды и большую часть года земля покрыта снегом, когда-то цвели райские кущи? (Но без пальм…) А вы говорите «печёры»… Пещеры, что ли? Нет, это не то…