Читать книгу Деньги пахнут кровью - - Страница 6

– А с чего ты взяла, что я алкаш? – Насмешливо смотрю на девушку.

– Да по тебе видно, – дерзко отвечает блондинка. – И вообще…

Красотка пренебрежительно машет рукой и отворачивается. Похоже, она здесь кого-то ждет.

– То есть ты оцениваешь человека по внешним признакам? – ухмыляюсь я.

Она хмыкает и вздергивает носик, даже не соизволив развернуться.

– А знаешь, что можно сказать о тебе, используя твои же критерии?

Девчонка попадается на приманку и поворачивает ко мне смазливую мордашку.

– Что? Давай, расскажи, послушаю. – В голосе блондинки явственно слышится ирония.

– По внешним признакам можно сказать, что ты гомосексуалка, грязная чушка, любительница заниматься сексом с кем попало и употреблять тяжёлые наркотики. Чтобы ты правильно поняла, это не оскорбление, а мнение, основанное на твоей манере одеваться.

– Что ты несешь? – злится девушка. – Это ещё почему?

Мой гоповатый «друг» в клетчатой рубашке ухмыляется и с интересом смотрит на меня, ожидая ответа.

– Объясняю популярно и наглядно, как умственно отсталым. Ты носишь синие джинсы «Левис». Так? – спокойно уточняю у красотки.

– Ну да, – настороженно подтверждает девчонка. – И что?

Подколку про умственно отсталых она пропускает мимо ушей.

– А то, что это культовые брюки для гомиков. То есть таких мужиков, которые предпочитают ухаживать не за женщинами, а за женоподобными манерными мужчинками. И, естественно, трахать их, пардон за мой французский, в разработанные задницы. Да будет тебе известно, девочка, джинсы «Левис» приобрели широкую известность благодаря иллюстрациям известного пи…, извини, гея Джорджа Квейнтаса в культовом французском журнале гомосексуалистов «Гей Френч Лайф». А поскольку лягушатники усиленно навязывали всему миру своё видение стиля в одежде как единственно правильное, а Париж провозгласили Меккой моды, джинсы «Левис» обрели большую популярность сначала у голубых любителей волосатых задниц, а потом у быдла, слепо подхватившего стиль пи… геев. Нормальная девушка или мужчина такой зашквар не наденет.

Идём дальше. У тебя на футболке написано «Make love, not war!». Это лозунг хиппарей, призывающих заниматься любовью, а не войной. Такие футболки обычно носят представители этого движения, ставшего субкультурой и образом жизни определённой части молодёжи, начиная с шестидесятых годов. Значит, ты тоже к ним принадлежишь или, по крайней мере, разделяешь их ценности. Так?

– Допустим, – настороженно отвечает блондиночка. – Продолжай.

– А кто такие хиппи? Это вонючки, не мывшиеся месяцами, ходившие с засаленными волосами. Они пропагандировали свободную любовь. То есть трахали всё, что шевелится, такое же вонючее, потное и грязное. Часто даже массовые оргии устраивали, похожие на совокупления свиней в сарае с навозом. Для этого и жили коммунами. А чтобы достичь просветления, ударно употребляли тяжёлые наркотики в огромных количествах. Из-за этого десятки тысяч хиппи в различных уголках земного шара просто сдохли в собственной моче и испражнениях.

Подведем итог: внешние признаки, по которым ты любишь судить о человеке, указывают на то, что ты чушка, относишься к поклонницам нетрадиционной любви, обожаешь трахаться с кем попало. Ещё и наркоманка в придачу.

– Ты, ты… – Девчонка задыхается от ярости, в глазах сверкает ненависть. – Скотина!

Развеселившийся сявка показывает мне большой палец, с трудом сдерживаясь от хохота.

– Что, Ева, уели тебя? Думала, самая крутая? – гогочет он. – А сама даже не знаешь, что носишь.

– Идиот! – шипит на него блондинка и разворачивается ко мне: – Ты думаешь, что я поверила твоему бреду? Нафантазировал себе чёрт знает что и мне рассказываешь фигню какую-то.

– А ты спроси у знающих людей, – улыбаюсь я, – или прогуляйся к нашим хиппи. Они собираются на Пушке, Арбате, встречаются на Гоголевском бульваре или во Фрунзенском садике на Знаменке. Там тебе быстро всё расскажут о свободной любви, коммунах, предложат наркотики и прочие радости жизни. А продвинутые манерные мужчинки, изображающие богему, должны знать о Квейнтасе и джинсах «Левис». Правда, я не в курсе, как и где их найти. Просто потому, что не интересуюсь подобным.

– Не интересуешься? А откуда тогда знаешь? – язвительно выплевывает слова Ева.

– Оттуда. Прессу надо читать, новости культуры, повышать свой кругозор. А вообще твой вопрос – это глупая попытка вести дискуссию в духе «сам такой». На уровне детского сада. – Ехидная улыбка расцветает на моем лице. – Ты ещё песочком в меня кинь или ножкой топни.

– Дурак. – Блондинка надувается и резко отворачивается.

– Слушай, умная, так что там насчет любви? – продолжаю куражиться я. – Твоё предложение, написанное на футболке, в силе? Здесь одно из двух. Или ты дремучая, как средневековая крестьянка, не знаешь английский и не умеешь пользоваться словарём, чтобы разобрать, какая хрень написана на твоей футболке. Или, наоборот, ненавязчиво предлагаешь мужчинам заняться с тобой любовью. Какой вариант верный?

Довольный гопник, не стесняясь, ржёт, хлопая себя по коленям.

– Миша, не корчи из себя интеллигента, образование на твоих синих пальцах написано, – насмешливо отвечает блондинка, – ты всегда был алкашом и хулиганом. А сейчас интеллектуала из себя строишь.

– Вот видишь, ты опять по внешности судишь, – улыбнулся я. – А может, я исправиться решил и взяться за ум? А под личиной, как ты говоришь, алкаша и хулигана, скрывается трепетная душа, жаждущая романтических отношений и чистой страстной любви? Вот ты, как настоящая хиппи, могла бы помочь мне в этом. Только помойся как следует, я, конечно, всё понимаю, отрицание традиционных ценностей и всё такое, но грязнуль не люблю. Могу даже тебе кусок хозяйственного мыла выделить для этого. Знаешь, как им пользоваться?

Девчонка хватает ртом воздух, не зная, что ответить, и только сверлит меня бешеными глазами. Я иронично смотрю на неё. Во двор заезжает сиреневая «шестёрка».

– Андрей приехал, сейчас он тебе всё разъяснит популярно, что почём. – На лице блондинки появляется злорадная улыбка.

– Знаешь, даже не удивлюсь, – усмехаюсь я, – неандертальцы тоже, чуть что, хватались за дубины и камни. Отстаивать свою точку зрения словами было для них слишком сложно.

Из остановившейся «шестёрки» выпрыгивает высокий широкоплечий брюнет в светлой рубашке и модных брюках цвета «кофе с молоком», оснащённых накладными карманами сбоку и под коленями. С заднего сиденья вылезает русоволосый лохматый культурист. Ноги-колонны с массивными ляжками натягивают серые штаны, бычья грудная клетка чуть не разрывает черную футболку, широченные плечи и огромные шары бицепсов играют на мощных ручищах.

«Мутант какой-то», – делаю вывод, внимательно рассматривая жертву стероидов.

Парочка не торопясь подходит к нам.

– Ева, они к тебе пристают? – покровительственно спрашивает брюнет, обнимая девушку за талию.

Она чуть отстраняется, заставляя его убрать руку, и задумчиво глядит на меня.

Мои губы кривятся в презрительной усмешке. Сейчас блондинка с удовольствием даст команду «фас» своему воздыхателю.

Девушка смотрит на меня, хочет что-то сказать, но передумывает.

– Нет, всё нормально, идём отсюда. – Блондинка тянет парня от нас.

– Ева, подожди, – брюнет кидает на меня короткий взгляд и отстраняется. – Что-то мне не нравится, как этот алкаш на нас смотрит. Борзый очень. Ты чего, плесень, зенки вылупил, на пузырь не хватает, вот и бесишься?

«Да что же вы такие однообразные: водка, пузырь, алкаш? Фантазии на другое не хватает?» – мелькает досадливая мысль.

Спокойно рассматриваю Андрея. Отмечаю перебитую переносицу, сбитые костяшки на руках, шрамик от рассечения на лбу.

«Боксёр. 100 процентов».

Молчание брюнет воспринимает как слабость.

– Чего заткнулся, уголовник херов? Ссыкотно? – Парень с превосходством смотрит на меня. Качок рядом надменно ухмыляется.

По уму надо было промолчать. Но в душе поднимается мутная волна раздражения.

– Ага, – киваю Андрею, и он расплывается в победной улыбке. – Очень тебя боюсь. Люди всегда опасались бешеных животных. А ты такой высокий, сильный и умный, наверное. Был, пока по голове бить не начали. Но не переживай, мозг в твоём случае особенно не нужен. Важно, что у тебя основная функция осталась. Кушаешь хорошо, пищу тщательно пережевываешь? Вот и прекрасно. Это самое главное.

По мере моего спича торжествующая улыбка на лице Андрея угасает, а глаза загораются бешенством.

– Я тебя сейчас урою, сявка подзаборная! – Брюнет сжимает кулаки и делает шаг ко мне.

Гопник в коричневых штанах напрягается, но его оттесняет в сторону качок, заявивший:

– Пусть один на один разберутся. По-мужски.

– Андрей, не надо. – Девушка хватает парня за локоть, но он резко вырывает руку.

– Всё, тебе кранты, – злобно шипит брюнет.

Начало его движения я позорно проморгал. Сделал попытку достать его правым крюком, но Андрей ловко поднырнул под удар и на выходе, коротким движением всадил кулак в печень.

Тело скручивает сильнейший спазм. Сознание корёжит от страшной, заполнившей каждую клеточку боли. Не чувствую под собой ног, сворачиваюсь в клубок и мягко падаю на бок, держась ладонью за «взорванную» ударом печень.

– Мудак, он недавно ножевое получил, только из больницы вышел! – запоздало орёт мелкий гопник. Голос приятеля доносится как сквозь толстый слой ваты.

А брюнет пинает меня ногой по лицу, разбивая губы. Не сильно, чтобы унизить окончательно.

Краем глаза вижу, что боксёра оттягивают от меня.

– Андрей, зачем? – кричит Ева. – А если он умрёт, идиота ты кусок!

– А не хрен было в бутылку лезть, – оскаливается парень. – Выпросил – получил.

– Дурак ты, кулаками только машешь налево и направо. Совсем мозги отбили, правильно Миша заметил, – выпаливает блондинка.

– Что ты сказала? – Парень угрожающе оскаливается и делает шаг к девушке. Она с презрением смотрит на него:

– Что, и меня ударишь? Давай!

– Он… никого… не… ударит… сейчас… встану… и…. про… продолжим, – хриплю я, пытаясь подняться. Новый приступ боли заставляет ноги подогнуться, а тело лечь на скамейку.

– Да пошла ты! – взрывается брюнет, демонстративно сплёвывает и уходит к машине.

За ним послушным хвостиком потянулся культурист. Парни прыгают в автомобиль, «шестёрка» жужжит, трясётся, стреляет клубом дыма и выезжает со двора, чуть не наехав на ногу гопника, вышедшего на тротуар.

Мой быдловатый товарищ тихо матерится, глядя на багажник удаляющейся «шестёрки».

Я тоже провожаю затуманенным взглядом машину.

«Ничего. Долг платежом красен. С меня причитается. Я не злопамятный. Зло сделаю и забуду».

А меня тем временем приводят в чувство. Девушка помогает сесть на скамейку и, наклонившись, обеспокоенно смотрит в глаза.

– Миша, ты в порядке?

– Нормально, – выдыхаю я, с трудом разжимая стиснутые зубы. Печень, получившая удар, ещё даёт о себе знать приступами боли. Но они становятся всё слабее.

– Извини, кстати, я немного перешел границы, – прошу девчонку. – Ты из-за меня поссорилась с этим пи… нехорошим человеком, я этого не хотел, честно.

– Всё нормально. Андрей, если по правде, меня уже достал, – отмахивается она. – Правда, ты меня тоже взбесил сейчас. Но я была не права. Первая начала. Так что забудь. Тебя домой отвести?

– Не надо, – мужественно отказываюсь от помощи. – Сам дойду. Я уже в порядке.

Вытираю кровь с губ. Девушка внимательно наблюдает за мной.

– Платок дать?

– Не надо.

– Мишка, давай этого шакала подкараулим и на перо посадим, – предлагает подошедший гопник.

– Господи, какие вы все идиоты, – закатывает глаза Ева. – Успокоиться не можете. То эти в драку полезли, теперь ты, Санька, отомстить хочешь. Может, пора повзрослеть уже?

– Нет. Мы никого трогать не будем, – кряхтя, встаю со скамейки.

Саня недоуменно смотрит на меня.

– Пока, по крайней мере.

Губы парня чуть раздвигаются в понимающей улыбке.

Девушка иронично хмыкает.

– Ладно, леди энд джентльмены, я домой. До встречи.

В коммуналке меня встретило оханье встревоженной матушки. Родительница увидела разбитую губу и сразу начала причитать: – Ох, кто же это тебя так? Дружки твои? Сволочи какие, я на них управу найду.

Выглянувшая из-за своей двери бабка навострила уши. В её выцветших глазках я заметил удовлетворение. Молодая полноватая женщина с большой грудью, лет двадцати пяти – тридцати, выглянула из кухни. Посмотрела на меня, скорчила сочувственную моську и убралась обратно.

«Ещё один обитатель нашего коммунального зоопарка», – сделал вывод я, провожая взглядом объемный, обтянутый халатиком зад.

Попросил матушку принести поесть ко мне в комнату. Сидеть в общей кухне с посторонними людьми мне не хотелось. Родительница кивнула, предложила на выбор макароны или картошку с сосисками. Я выбрал картошку, и она быстро умчалась на кухню.

Пока матушка гремела там посудой, решил покопаться в комнате в поисках денег. Начал с ящиков письменного стола. Там нашлась горсть монет. Три по 5, две по 10, и по одной 20- и 50-копеечной монете, а также смятая жёлтая рублёвая купюра.

Потом я вспомнил, что многие люди держат свои капиталы между страниц книг, и начал перетряхивать всю библиотеку. Внимание привлек одинокий томик Александра Дюма «Три мушкетёра», смотревшийся на полочке чужеродно. И возникло предчувствие, что я там что-то обнаружу. Так и произошло. Когда я тряс книгу над полом, придерживая её за обложку, на ковер спланировали розовая десятка и синяя пятёрка.

«Да, не густо», – вздохнул я, с иронией рассматривая привалившее «богатство». После моей прежней жизни, когда на протяжении последних пятнадцати лет привык тратить деньги, не считая, эта жалкая кучка монеток и трёх купюр выглядела дико. Даже мысли начали приходить, что это кошмарный сон, который скоро закончится, я проснусь, открою глаза и окажусь в своём загородном доме с Витей и Машей.

Затем вздохнул, добавил к кучке выданную трёшку и спрятал деньги в верхний ящик стола. И вовремя.

В комнату торжественно вплыла матушка с кухонным полотенцем на плече, неся в руках тарелку, на которой возвышался жёлтый холмик картофельного пюре, в середине плескалось, растекаясь ручейками, золотистое озеро расплавленного сливочного масла, а сбоку лежали две аппетитные розовые сосиски и парочка свежих ломтиков батона.

Энергично заурчал желудок в предвкушении трапезы, и я понял, насколько сильно проголодался.

Мама аккуратно поставила тарелку на стол, а когда я плюхнулся на стул, выдала мне ложку и вилку.

Я энергично начал уничтожать еду, а родительница ушла заваривать чай. Через несколько минут она пришла с источающей пар чашкой. В ней плавала черная масса заварки, а сам напиток показался мне каким-то подозрительным. Мать окинула довольным взглядом пустую тарелку и поставила передо мною чай. С опасением глянув на мутную коричневую жидкость вместо прозрачно-янтарной, к которой привык уже лет двадцать, осторожно отхлебнул напиток. И чуть не выплюнул его обратно.

«Господи, какая гадость», – подумал, брезгливо морщась. Нет, я ничего против грузинского чая не имею, и помню, что в СССР его пил регулярно. Но после многолетнего употребления цейлонского чая «Лакшери FFEXSP 500» советские сорта воспринимались, мягко говоря, как-то не очень.

– Что, что такое? – всполошилась мама, увидев мою скривившуюся физиономию. – Тебе плохо?

– Мне хорошо, – мрачно ответил я, отодвигая чашку с чаем. – Спасибо, но я пока пить чай не буду.

– Почему?

– Не хочется.

Матушка молча забрала пустую тарелку с приборами, чашку с чаем и удалилась. А я плюхнулся на кровать. И задумался. Необходимо было определиться с планом на ближайшую жизнь.

«Итак, как можно заработать деньги в позднем СССР? Поехать работать на Север? Торчать там несколько месяцев, получить пару-тройку штук и отморозить себе задницу. Так себе вариант. Если что, используем на крайний случай. Заняться реставрацией старых фотографий в деревнях? Раньше это хорошие бабки приносило. К сожалению, в 1986 году не прокатит. Стать фарцовщиком? Очень стрёмно. Они все под крышей госбезопасности работают, стучат на иностранцев и коллег. А кто не стучит, тот сидит. И не на стуле. А в бараках, огороженных от остального мира колючей проволокой. Да и к таким гостиницам, как “Интурист” меня и близко не подпустят. Там даже проститутки и швейцары – сержанты и лейтенанты КГБ. Значит? Остается один вариант: надо встраиваться в систему торговли и общепита. Там хорошие деньги крутятся. Пусть даже с самого низа начать. А потом разобраться, что к чему.

И с этим нужно поторопиться, времени очень мало. В ноябре этого года с подачи Горбачёва Верховным Советом будет принят закон “Об индивидуальной трудовой деятельности”. Введут его в действие с мая 1987-го. До этого времени мне нужен хороший стартовый капитал.

О, есть ещё один интересный способ. Одесса. Там идёт поток контрабанды, начиная от сигарет и заканчивая джинсами, магнитофонами и другими импортными вещами. А также, как рассказывал знакомый коммерсант, в «жемчужине у моря» имеются крупные подпольные цеха, штампующие поддельные джинсы и другие импортные шмотки. Если установить контакты в Одессе с контрабандистами и цеховиками, можно получать навар с продажи 400–700 %, толкая шмотки в других городах.

Но делать надо всё по-хитрому. Не светиться самому, а реализовывать товар через выстроенную сеть. И тогда можно скопить первоначальный капитал для дальнейших действий. Правда, я сейчас и понятия не имею, как буду выстраивать сеть реализаторов. Хотя кое-какие задумки есть. Например, через продавщиц, руководителей комиссионных и других магазинов. Но для начала надо повариться в этой среде, понять внутреннюю кухню, завоевать какой-то авторитет, начать зарабатывать и потом реализовывать свой план.

И ещё важный момент: нужно привести себя в боевую форму. Впереди смутное время, бандитский беспредел, а значит, к нему нужно быть готовым. Понятно, что в перспективе надо верных бойцов вокруг себя собирать, но и самому необходимо в нормальную форму прийти, мало ли что. Решено, как только деньги появятся, обязательно в секцию бокса пойду. И качалку подходящую найду, они сейчас секциями атлетической гимнастики называются, пусть там особо ничего нет, но мне штанги и гирь с гантелями для начала хватит. По этому плану и буду действовать».