Читать книгу Дедушкины рассказы - - Страница 26

В 1942 году в связи с осадой немцами Сталинграда в прилегающих к нему областях ввели светомаскировку. На случай бомбежки стёкла в окнах перекрестили бумажными крестами. Изнутри домов их завесили всевозможными занавесками и тряпками. Контроль за соблюдением светомаскировок был возложен на сельские советы. Однажды в тёмный сентябрьский вечер мы сидели за столом, ужинали и спокойно разговаривали. Вдруг в окно грубый стук какой-то деревяшкой и послышался громкий крик:

– Потушите свет! Соблюдайте светомаскировку!

Это постучал и крикнул дежурный из сельсовета. Он объезжал села верхом на лошади. Вот такие совершали глупости, как по пословице:

– Пуганая ворона и куста боится!

Во-первых, такой слабый свет от нашей пятилинейной керосиновой лампы без стекла никакой лётчик не заметил бы, во-вторых, зачем немцам в 1942 году по ночам бомбить далёкие во вражеском тылу мелкие деревушки, когда у них для проведения крупных наступательных операций и для вывода из строя важных оборонительных объектов наших войск не хватало ни бомб, ни самолётов.

Пожары в деревнях случались и в довоенные годы. В основном они возникали в базарные и в праздничные дни. В наше Дворянское, на Отраду и в Коромысловку в базарные дни наезжало много народу. Кто-то что-нибудь купить, а другие – что-нибудь продать. На покупку и на проданное организовывали магарыч, а проще – обильную выпивку по уважительной причине. Подвыпившие закуривали и засыпали с горящими папиросами, где кого и когда застигнет сон. Это были основные причины возгораний, но совершали поджоги и специально, как говорят – подпускали красного петуха. Иногда выгорало сразу по два дома. Редко удавалось потушить пожар с малым ущербом для дома. Обычно он сгорал дотла вместе с надворными постройками, птицей, овцами и козами.

И вот летом 1942 года поздно ночью, когда жители села в основном уже спали, а парни и девушки водили свои хороводы, нас разбудило громкое и тревожное мычание коровы. В окнах дома отражался отблеск багрового пламени. Мы выскочили во двор и увидели, что горят Хашины. Их дом располагался не так уж далеко от нашего. Пожар начался с сарая со стороны огорода. Сарай был покрыт соломой, и огонь быстро двигался к дому. Ждать скорой противопожарной помощи было неоткуда, а ведрами воды не наносишь. Наш пожарный лабаз остался без лошадей. В нём на дрогах стояло два ручных насоса "Красный факел" и пустая бочка на улице. Создалось безвыходное положение. Тогда молодежь на себе покатила дрожки с бочкой к речке, и вёдрами налили в неё воды и привезли горящему дому. У него уже стоял насос, тоже привезённый молодёжью. Но пламя набрало силу. Чуть позже прискакали пожарники из Коромысловки. Два пожарных насоса работали в полную свою ручную силу, а пламя укрощалось очень медленно. Малышня была не зрительницей несчастья, а тоже помогала взрослым тушить пожар. По их командам и указаниям мы перетаскивали пожарные рукава, передвигали насосы и бочки с водой, помогали переносить в безопасное место домашний скарб погорельцев. Струи воды от насосов вскипали на горящих стенах, отрывали от них и с крыши головешки, разбрасывали пучки горящей соломы, от которых вскоре загорелся сарай соседнего дома. На головешках хашинского огонь сбавлял своё буйство, но разгорался на соседнем. Люди переключились на спасение второго дома. Мой самый старший брат Александр ушёл домой и тоже подстраховывал от искр солому нашего сарая. Затем к нему присоединился и второй брат – Николай. Они стояли на сарае с вёдрами воды и следили за летящими искрами. Свой скот на всякий случай мы выгнали на улицу, но он всё равно жался к воротам двора, как бы рассчитывая на всемогущество своих хозяев, людей. Опасность загорания нашего двора была вполне реальной. Ветер повернул на наше подворье. Дым и искры от пожара проносились над нашим домом.

Я тоже помогал погорельцам в переносе их вещей и тушившим пожар.

К утру пожар был потушен, но и от дома Хашиных ничего, кроме головешек, не осталось. Из-под земли обвалившегося потолка ещё долго пробивались струйки дыма от тлевших гнилушек. Постепенно они погасли или были залиты водой.

Осенью 1941 года в Коромысловку и Дворянское прибыло несколько семей, эвакуированных из Москвы, Ленинграда и из Одессы. Среди них были учителя. На работу их устроили в Коромысловскую неполную среднюю школу. Приехавшие учителя были грамотнее и инициативнее наших доморощенных. Под новый 1942 год они организовали очередной концерт самодеятельности учеников и учителей школы. В одной сценке участвовал и я. Наименование пьески не запомнилось, но она была посвящена новогодней ночи в лесу. Ученики разыгрывали разных зверей. Зрителями концерта были ученики и их родители. Меня укутали в белую простынь под зайчика, и я должен был затаиться под ёлочкой. Во время прыжка я задел за что-то и случайно перекувыркнулся. Среди зрителей раздался дружный хохот. За этот концерт мне прилепили кличку "Зайчик". Она перешла со мной и в среднюю Кузоватовской школу, но постепенно забылась.

Вот так прошли наши подростковые годы, совпавшие с годами Великой Отечественной войны.