Читать книгу Скорпика - - Страница 11

Давным-давно и сейчас

На острове у побережья Скорпики

Сессадон

Сначала они пронзили стрелой горло ее подруги Алиш, чья очередь была возглавлять отряд. Искусные охотницы – их враги. Мечи и копья с беспощадной быстротой разили следующие полдюжины ее товарищей. Затем воительницы догнали двух отставших: первая умерла с диким криком, вторая упала в тишине. Казалось, что через пять ударов сердца в живых осталась только Сессадон, боровшаяся за свою жизнь.

Ее судьба висела на волоске. Истекая кровью от полудюжины ран, которые убили бы менее сильного бойца, ран, которые могли бы свалить ее через несколько минут, часов или дней, она бежала по незнакомому лесу. Она знала, что ее кровь оставила четкий след, по которому мог бы пойти любой дурак. И все же, обнаружив, что на нее охотятся, как на обычную обреченную лису, она поступила так, как поступает добыча. Побежала.

Позади они кричали друг другу, их возгласы раздавались слишком близко, всегда слишком близко, следя за ее продвижением сквозь деревья. Они гнали ее вперед, так что ей необходимо было бежать – или умереть. Когда она, спотыкаясь, выбралась из зарослей леса и оказалась высоко над бурлящей, ревущей угрозой Соленой Пасти, их крики повеселели, стали дразнящими. Они были уверены в своей победе.

Поэтому Сессадон сделала выбор, который вовсе не был выбором. И когда, усмехаясь, они прижали ее к самому краю белой скалы, она собралась с силами и прыгнула.

Ее летящее тело оставило берег позади, пролетев по воздуху, затем по воде и вниз, вниз, вниз. Она исчезла, поглощенная покрытым белой пеленой морем. Они не последовали за ней, потому что в водах Соленой Пасти ждала только смерть. Ее грохот разносился вокруг нее, когда она сомкнулась над головой Сессадон, и ее мир стал мутным, пропитанным солью.

Позже поглотившее ее море выплеснуло девушку на еще менее знакомый берег, на одинокий остров. Небо. Песок. Тишина.

Она пробудилась в своем земном облике – неким подобием тела, которое не было телом, хотя когда-то было им. Она почти канула в небытие, но здесь была магия. Что-то могущественное, что-то зачарованное поддерживало ее дух, чтобы он не ускользнул. Стоит ли ей цепляться за этот якорь? Она была так одинока. Ее друзья убиты, далекая родина превратилась в нечто неузнаваемое, все, что ей обещали, пропало, пропало, пропало. Но она слышала силу, поющую на уединенном острове, в выступах сверкающего кварца, в устье пещеры неподалеку. Темная зияющая дыра на фоне синего неба. Вдали от света, вдали от непогоды. Если она смогла забраться так далеко, сказала она себе, то сможет подождать. Либо смерть найдет ее, либо что-то другое. Медленно, очень медленно, она поползла к желанной темноте пещеры. Оказавшись внутри, девушка прижалась щекой к песчаной земле и позволила себе погрузиться в темноту.

Спустя неизвестное время – минуты? дни? годы? – Сессадон проснулась.

Ее телу не была присуща ни одна из функций, которые должны быть у тела: ни дыхания, ни пульса, ни сердцебиения. Ее кровь иссякла в иссохших, истощенных венах. И все же что-то от ее земной формы осталось. Ей нужно было вернуть и свое тело, и свою цель: одно послужит другому. Если бы только она не была одна. Если бы у нее вообще никого не было в этом мире, подумала Сессадон, вспомнив обстоятельства, которые привели ее сюда, то и жить было бы незачем.

Поэтому сначала она сосредоточилась на своей цели. Собрала воедино источник своей силы, оберегая его, как тлеющий уголек. Пробормотала слова заклинания и послала его над раскинувшейся землей, ища и надеясь. Там, далеко-далеко, так далеко, что она едва ее заметила. Капля крови, которая воспевала ее кровь, такую же свежую и новую, как и ее, высохшая и растраченная. Потомок ее рода. Тогда она ощутила его целиком. Цель. Цель. Она изменила форму заклинания, втянула каждую каплю силы, которую могла собрать. В безмолвном исступлении она начертала заклинание дальнего действия на прохладном твердом потолке пещеры, растягивая, уплотняя, прижимая его, как пресное тесто на раскаленном камне. Чтобы достичь своей цели, ей нужно было поощрять одни возможности и отсекать другие, и это заклинание должно было сформировать будущее, которого она желала.

Ее силы иссякли, она легла отдохнуть и больше не просыпалась до прихода охотницы.

* * *

Никто другой не заметил бы охотницу. Она двигалась по лесу, как водяной жук по серебристому пруду, почти незаметно. Путь ее был легок и уверен, как стрела, готовая в любой момент пуститься в полет. У ее добычи не было ни единого шанса. Скорее всего, они даже не узнают о ее присутствии.

Но девушка из пещеры знала.

Когда Сессадон проснулась, то заметила движение времени на острове вокруг себя, хотя она все еще не знала, сколько проспала, и сколько времени прошло с тех пор, как ее впервые выбросило на берег. Листва нависающих деревьев казалась длиннее и тяжелее, сам пляж стал немного шире, где море унесло больше песка. Но две вещи не изменились. Заклинание, которое она начертала на потолке пещеры, висело над ней, успокаивая, а ее ослабленная форма не стала более твердой. Ей понадобится помощь, чтобы вернуть жизнь в тело. Чтобы почувствовать, как иссохшие легкие не просто разбухают и восстанавливаются, а наполняются воздухом. Теперь, когда она вспомнила о своей цели, то жаждала вернуть чувствительность пальцам и улыбку на лицо. А теперь рядом с ней, чтобы составить ей компанию, появился кто-то молодой и сильный, полный жизненных сил. Теперь она больше не была одинока.

Осторожно, чтобы не отнять слишком много энергии у своего основного заклинания, оставаясь скрытой, она слегка потревожила своим голосом слух молодой женщины.

«Удачной охоты», – прошептала она.

Охотница застыла, не оборачиваясь в поисках источника голоса, но оставаясь неподвижной, как деревья, окружавшие ее по бокам. Хорошая охотница знала, что уши могут рассказать больше, чем глаза. Она оставалась неподвижной, и Сессадон воспользовалась моментом.

Прошла целая вечность с тех пор, как она практиковала эту магию, но ей нужно сделать это сейчас, и сделать правильно. Шанс будет только один.

Она погрузилась в разум молодой охотницы, проплывая сквозь его мутные глубины, как сквозь холодные потоки Соленой Пасти. Мысли окружали ее, и она ловила их шальные идеи и воспоминания в виде вспышек, как серебристые рыбки, проплывающие мимо, мелькающие, спешащие. Охотница знала, какой сейчас год, и Сессадон теперь тоже знала; прошло пять столетий, поняла она с потрясением, но у нее не было времени обдумать это откровение. Поэтому она погрузилась глубже, собирая разрозненные мысли женщины в предложения и слушая, как охотница без всякого умысла раскрывает правду о том, кто и что она есть.

«Я – Хана дха Родарья, – начала рассказ охотница. – Сегодня утром я убила трех горных козлов, мать и ее детей, и помню, где находится дерево, на котором я повесила их, чтобы с туш стекла кровь, и по возвращении в лагерь я смогла разделать их и упаковать мясо для путешествия. Больше всего в жизни я люблю цветение аргаута весной, свободу, от которой захватывает дух, когда скачешь на диком пони по равнинной местности, и смущенную улыбку застенчивой Марберы, когда я шепчу в ее розовое ушко милые непристойности».

Из шести талантов, которыми может обладать любой маг Арки – воздух или земля, вода или огонь, разум или тело – маги разума были самыми непостижимыми, им меньше всего доверяли. Не каждый маг разума мог управлять другими сознаниями; среди тех, кто мог, было распространено мнение, что одновременно можно управлять только одним сознанием. Но тогда чьим словам мог верить любой маг? Нельзя было доверять ненадежным людям, если они были честны в отношении своей собственной природы. Только маги разума и королевы, управлявшие ими с помощью всемогущества, наверняка знали правду. Еще в юности, до того, как ее забросили в эту забытую землю, Сессадон обнаружила, что обладает большей силой, чем могла подозревать. В первый раз это произошло случайно. Она хотела лишь исследовать разум девушки-служанки, а не вскрыть его, как зеленый миндаль, и выпить все знания, оставив девушку в беспамятстве. Она быстро научилась вести себя осторожно. Упражняясь, она сумела проникать в чужой разум, как нитка в игольное ушко. Могла даже незаметно проникать в разум своей сестры, когда натренировалась достаточно хорошо. Тогда она поняла, как сильно сестра боялась ее. Сестра никогда не могла ее ненавидеть – эти неявные мысли ясно говорили об этом, – но она также никогда не могла ей доверять.

В конце концов, разногласия развели их в разные стороны. Гордая, свирепая Сессадон была избрана главой их племени, но затем создатели Великого Договора постановили, что королевства придут на смену племенам. И они предложили более очаровательной и осторожной Крувесис стать королевой зарождающегося народа арканцев. Возвышение одной сестры стало падением другой. Трудно сказать, ушла ли Сессадон или была изгнана, но это было одно и то же. Она собрала небольшую группу озлобленных магов и отправилась на север, и всего через несколько месяцев после определения границ Арки они оказались далеко за их пределами.

Страх Крувесис был не единственным, что Сессадон выудила из глубин сознания своей сестры. Женщины, создававшие королевства, поделились с Крувесис секретом: хотя Арка была основана на юго-востоке, чтобы черпать песок, который позволял почитателям Вельи колдовать, те же минералы были сконцентрированы в кварцевых залежах на островах у северо-западного побережья недавно образованного государства Скорпика. Сессадон и ее друзья, как и Алиш, намеревались исследовать эти месторождения и, возможно, даже добыть и вывезти кварц. Если они смогут показать, что эти разделения между нациями были условными и даже малопродуктивными, то смогут ослабить новые государства, прежде чем те успеют окрепнуть. Племена, а не королевства, были естественным порядком вещей. Велья никогда не хотела, чтобы они собирались в общины размером больше нескольких матрикланов или ограничивали пределы их странствий. Кварцевые острова стали тому подтверждением. Но не успели они отплыть от материка, как охотницы-скорпиканки устроили засаду, и только Сессадон выжила и ступила на острова, до которых было так далеко добираться.

Теперь она потянулась к кварцу, задействовала его огромный потенциал и призвала магию разума. Когда она впервые жила все эти годы назад в Арке, она так и не узнала пределов своих способностей; теперь у нее был только один разум, с которым можно было поиграть, но она собиралась использовать его по максимуму.

Она начала с первой мысли: «Женщина в пещере – моя подруга».

С губ Ханы не сходила улыбка. Вот. Уже работает.

Сессадон снова мягко подтолкнула ее.

«Мне не нужно сейчас охотиться. Я проведаю свою подругу».

Хана вошла в пещеру так же бесшумно и легко, как двигалась по лесу, ее тело было напряжено, но разум открыт.

«А, вот она, – пронеслась мысль. – Моя подруга. Я плохо ее вижу, но я ее знаю».

В темноте пещеры, используя только свою магию разума, Сессадон подманила Хану ближе. Очень мягко, всего лишь намеком, шепотом.

Охотница приблизилась, пробираясь к задней части пещеры. Причину приятного чувства нельзя было определить, но она не стала сомневаться. Зачем сомневаться в столь теплом чувстве? Все было хорошо. Все было правильно. Теплая темнота обнимала ее, и новая подруга была здесь. Это было правильно – чувствовать равновесие в мире.

Простой тест, подумала Сессадон. Просто чтобы проверить. Возможно, откроет дверь к множеству интригующих возможностей.

На этот раз, не думая, а только приказывая, колдунья направила свой разум в разум охотницы и перенесла его.

Правая рука Ханы поднялась в воздух, поправила кожаный ремень, удерживающий колчан со стрелами на спине, а затем снова опустилась на бок. Молодую женщину не беспокоил тот факт, что ее тело только что сделало нечто, о чем она и не помышляла. Ее мысли были спокойны, дружелюбны, открыты. Благодаря силе манипулирования разумом охотницы, Сессадон теперь могла двигаться и использовать ее тело.

Губы колдуньи тронула улыбка.

Сама не понимая почему, охотница тоже улыбнулась.