Читать книгу Смена - - Страница 6

Сорока минутами ранее:

Тени берёз раскинулись, погладив треть пустыря. На подходе, к расшатанному, небрежно сплетённого проволокой, забору, Саша спрятал нос под воротник. Набросил капюшон. Весь нахохлился, ссутулился, вклиниваясь в просеку. Высокие деревья так и намеривались затмить собой, сожрать всякого, кто пожелает в него зайти. Он кинул беглый взгляд на пацанов.

«Может они передумают, развернутся и кинуться обратно назад?»

Но этому не суждено было сбыться. Друзья продолжали пускать едкие клубы дыма то от электронных сигарет, то просто от обычного воздуха, даже не думая отступить назад – от никчёмной ограды. Судя по всему, им и правда было интересно, какие дары может скрывать забытое всеми место, да и петарды со спичками жали карманы. По правде своей, Саша был и сам не прочь хотя бы на миг вернуться в то время, в тот лагерь, который они вместе с Андреем и Лёхой вдоль и поперёк облазили в своё время. А как Саша знает, тот лагерь хоть и заброшен уже, как пять лет, но всё равно стоит, где-то рядом. Не весь же его перестроить на этот смогли. По сути, вещи только все перетащили и новые корпуса отстроили. А суть таже осталась, лишь название поменяли, да рисунки новые нанесли, чтобы не так заметно было, что тоже самое построили. Но зачем его вообще заново отстраивать нужно было – этого он не знал. С тем же нормально всё было? Разве что, пару раз по новостям показывали, как детей со смен раньше срока домой отправляют. То с водоснабжением было, что-то не так, то отравились, вроде…

«Ночью, конечно, только конченный будет блуждать по ночному лесу, но глянуть, как там знакомые по детству корпуса поживают было бы неплохо. Всё равно нас фиг, когда, кто-то отпустит в одиночку целый лагерь по лесу искали, тем более давно заброшенный.»

– Санёк, чё встал, как вкопанный? Кидай рюкзак свой, помогу. – дал понять Лёня, уже перелезший кривое препятствие и махая застывшему Саше.

***

Большую часть дороги шли молча, то ли, чтоб не наглодаться леденящего лёгкие воздуха, то ли попросту от отсутствия уместной и подходящей одновременно для них троих темы для разговора. А вот Саше, это, невольно, начинало напрягать. Становилось неловко, тишина давила на уши. Разные мысли лезли в голову, обволакивали.

«Почему здесь нет связи? Как же остальная часть класса, что они подумают? Елена Александровна и другие… Может им нужна помощь? Так, что там случилось с дорогой… «Снегопад», «метель» – серьёзно? Может попросту не думать. Быть здесь и сейчас. У них всё хорошо. Может они уже здесь, вот-вот сворачивают, выезжают из леса и готовятся к выходу. Или вовсе…»

– Пофиг. Какая разница, мы же нормально доехали.

– Сань, чего там бубнишь?

– Не, ничего. Вспоминаю, кое-что…

– Лады. – Парни пожали плечами.

По природе своей Саша был тем ещё пофигистом, в некоторых ситуация даже похлеще самого Андрея, но тот уже совсем другой разговор. А теперь Саша сам удивлялся, почему же это, вроде бы, безобидное приключение начинает его напрягать. Послать бы всё… Да нельзя.

– Вы, в курсе, что ходят слухи, мол место это нечистое, проклятое? – Окончательно разорвав всю загадочность неизвестности этой чащи, принялся разгонять разговор Лёха, смотря себе под ноги и не сбавляя темп шага.

– В смысле? – Приподняв бровь, поинтересовался Лёня, замедляя шаг и затаив дыхание.

«Ну конечно – страшные истории. Вот тот самый повод лишний раз поржать вместе с пацанами, вспомнив, какими мы были раньше доверчивыми детьми. Верили же во, что только можно. Эх, было же время… Проще всё было, относились к времени и моменту легче. Не ценили то, что вот-вот может закончиться.»

К Сашиному удивлению, Лёня, вечно искавший повод для неуместного стёба, отныне шёл молча, подобно рыбе в воде (правда, очень смуглой рыбе), даже и не думая тут же издевательски заржать над этой нелепой новостью. А вот Саша напротив, он не верил ни в мистику, ни в проклятия. И слышать «наш лагерь» вместе с «проклятый» в одном предложении было, как минимум глупо и смешно.

– Мне с параллели рассказывали, типа, в этом лагере по ночам люди всякие ходят, стоны и всхлипы непонятные издают, ни глаз, ни рта, только глубокие впадины и тонкие прорези.

«Вот же бред… Бред же?»

Саше уже говорили, что здесь неподалёку деревня или посёлок, какой-то находится. Пару тысяч человек живёт – не больше. Вот и заходят некоторые время от времени поздороваться всего на всего, всё равно все вокруг друг друга знают, зачем, им, что-то от, кого-то скрывать. Но Лёня насторожился, продолжая идти, не проронив ни слова.

– Так вот, один мой кент, который здесь уже был, рассказал мне, мол один из таких существ всю ночь стояло неподвижно и пристально смотрело, если так можно выразиться, в окно его комнаты, периодически подёргивая головой… То ли бабка старая была, то ли дед помятый – фиг его знает. А снега тогда было немерено, прям, как сейчас…

– И… и, чем всё кончилось? – Прервал его Саша своим саркастическим смехом.

– Может, как раз из-за этого все те люди пропали? Уже как пять лет найти не могут их… – Голос Лёхи помрачнел.

– А чё лагерь тогда не закрыли, раз ты сказал, что здесь люди пропадают? – Саша презрительно уставился на Лёху прищуренным взглядом от недавнего смеха.

– Закрыли. Вот до него сейчас и дойдём скоро. – Глухо ответил Лёха, нагибаясь под ветками.

Вдруг он замедлил шаг, а затем вообще остановился и замер. За его примером последовал остальные. Саша сглотнул ком в горле.

– Ты, чё серьёзно в эту хрень поверил? Да я прикалываюсь просто. Сам знаешь, мы же раньше с тобой и Андреем туда ещё совсем малыми ездили. И всё норм было. Нет тут ничего, обычный лагерь, как лагерь. А закрыли и почему новый, нынешний «Луч» построили – фиг его знает, – с улыбкой успокоил их Лёха, – Чего встали, давайте скорее, немного осталось.

Лёня был прав, до проблесков кинувших отголосков старого лагеря оставалось совсем ничего.

В сугробах снега, похожие на горбы верблюда, уже были различимы знакомые силуэты каменных дорожек, по видимости, ведущие к входным воротам.

Стоя перед ржавой железной калиткой, друзья переглянулись.

– Точно пойдём? – в последний раз спросил Лёня пацанов, – Не зассали?

***

Они собрались кучкой возле ворот – двух железных столбов, над которыми была укреплена дуга железной рамы с большими буквами: «К»,«О»,«С»,«М»,«О»,«С». Саша достал телефон, проверяя наличие связи – всё ещё тщетно.

«Ну, вперёд!» – Махнул головой Лёня и первым, держа наготове фонарик вспышки смартфона просунулся в щель ворот. Те протяжно заскрипели.

Вошли колонной.

– Ну? Заходи. – Саше хотелось пропустить Лёху. Но тот оказался «вежливее» его, поэтому роль замыкающего досталась не ему.

Судя по двухэтажному зданию, расположенного в двадцати метрах от ворот, вход в, в который залез Саша был не центральным.

– Глянь, да нам повезло. Корпуса родные так и стоят. Вроде здесь школа у нас была. Туда тогда? – Вбросил обрадовавшийся Саша.

– Школа в лагере? – Тут же удивился Лёня.

– Да. Чтобы в учебное время халявные оценки получать за глаза красивые. Андрея забыл, что ли? Он же так делал, когда в последний раз один гонял сюда. В классе шестом уже.

Вблизи здание напоминало уставшую, побитую жизнью старуху – осыпанная штукатурка, битый кирпич с некогда красочной отделкой, разваливающееся постепенно крыльцо, обрывки рубероида, свисающие с крыши. И только стёкла в окнах – и это сразу бросается в глаза, настораживая своей странностью и, каким-то диким несоответствием всей картине – блестели, словно десять минут назад отмытые старательной уборщицей.

Ступив на крыльцо, Саша повысил яркость фонарика телефона. Первым в здание намеревался зайти Лёня, а вот Лёха всё это время продолжал стоять в стороне.

Саша замер, прислушиваясь: внутри стояла могильная тишина, лишь протяжный гул лёгкого ветра чесал перепонки. Он заглянул в одну из щели в двери. Взгляду его открылся тёмный квадратный пыльный холл с лестницей, один пролёт которой поднимался на второй этаж, а другой спускался в подвал. Кроме лестницы здесь так же имелись четыре двери – две справа и две слева – и пятая, прямо, сделанная в виде арки. Затем они отвели пластиковые дверь в сторону, чуть приподнимая её на петлях, чтобы сильно не скрипела. Вошли внутрь. За аркой открывалось ещё одно помещение, с разбросанными тут и там по полу серыми от пыли игрушками, пустыми картонными коробками с логотипами бывшего лагеря, расшатанными стульями и прочей школьной и лагерной атрибутикой прошлого, от которой уже успел отвыкнуть Саша. По всюду валялись разные колбочки и битые стёклышки, хрустящие под ногами. Похоже первая дверь вела в класс, предназначенный для естественных наук.

На стенах висела уже знакомая таблица Менделеева, а на доске пусть и покрытой многолетней пылью, всё же можно было разглядеть процарапанные, кем-то химические формулы и соединения.

– Пацаны, глядите в оба, авось самогон найдём! Как раз выдержанный, качественный. – Лёня, плюнул на пол.

Кроме того, в кабинете имелись небольшие шкафчики, умывальник, объёмный, но уже пересохший аквариум с мумией рыбки и четыре здоровенных прямоугольных окна. Друзья продолжали перемещаться колонной: впереди, по-прежнему, старался идти Лёня, за ним Саша – светил фонариком телефона по сторонам, а за ними Лёха.

Лёня развернулся к товарищам.

– Смотрите под ноги.

Лёха кивнул, обшаривая ярким лучом вспышки дверной проём в противоположном конце помещения и становясь так, чтоб держать наведу и пацанов, и арку. Саша медленно, приблизившись к окну, внимательнейшим образом осмотрел раму, но ничего необычного не заметил. Рама, как рамы. Ухватившись за нее, он попробовал открыть окно – куда там. Ручка не поддалась, стояла словно влитая.

«Ну что ж… попытка не пытка»

Друзья незаметно разошлись. Лёха с Лёней уже успели разбежаться в соседние классы, а Саша слегка отстал, оставшись в первом же кабинете изучать сверкающее окно. Возле струи света ему было уже не так страшно и жутко от запустения этого места. Словно заколдованные, пластиковые окна вдоль всей стены сковывали его движения, замораживали, не позволяя увести взгляд.

С соседнего кабинета неожиданно послышался шум. Резким грохотом, уничтожающий всю здешнюю могильную тишину, треском повалилось, что-то массивное. А после, как ряд из домино по инерции другие вещи попадали вслед.

– Всё отлично, живой… Сорян, пацаны! Это я! Всё нормально. Сраный шкаф грохнулся. – Лёня начал громко смеяться.

– Конченный… – Хохотав, сказал Саша в пол тона так, чтобы его он всё же не услышал.

Вдруг, только собравшись начать искать пацанов, Саша последний раз всмотрелся в окно. Он побледнел… Чистейшее, без единой пылинки стекло. А за ним ни снега, ни холода – чистый солнечный день. Всё изменилось до неузнаваемости. По аккуратным, чистым дорожкам, по гладкому свежему асфальту, мимо подстриженного кустарника на газонах, бегали люди. Много детей. Вдруг прошла, торопясь, пухленькая тётка с планшеткой в руках, а за ней пробежала стайка ребятишек, похожие на семью утят – все друг за дружкой, держатся за руки, образовывая идеальный строй. Всё это происходило абсолютно беззвучно, словно в немом кино, хотя Саша отчётливо видел, как смеются и разговаривают люди за окном и, как кричат, что-то пробегающие мимо них дети.

– Какого… – От изумления прошептал Саша, медленно отходя назад, продолжая смотреть с открытым ртом в окно. И тут же, суетливо, начал включать камеру на своём телефоне, чтобы запечатлеть необъяснимый феномен и убедиться, что он не спятил. Но пальцы не слушали, дрожали, будто не его вовсе. Он мог лишь медленно отходить и смотреть…

Бац! Подойдя совсем в плотную к массивному шкафу, стоящего возле дверного прохода, что-то с пыльным хрустом упало на пол. Стараясь не терять из вида окна, он поднял упавший предмет. Это оказался увесистый красный кожаный блокнот. Саша застыл в ужасе. На развороте, успевшим открыться во время падения, он увидел несколько быстрых зарисовок. Идеальные карандашные штрихи складывались в, до жути сильно, знакомые силуэты. На развороте красовались три фигуры со спины. У всех в руках по телефону, вокруг высветленные ластиком подобие сугробов, из границ листа к центру тянутся чёрные ветви деревьев, в нескольких местах въевшиеся пятна и кляксы бурового цвета, а в углу бережно выведенные чернилами надписи: «Из раза в раз, из года в год. Не знаю уже, который раз очередная вариация меня пыталась всё исправить… (неразборчиво), мне жаль, что так получилось. Я не хотел вам зла, я не желал вам смерти… Пойми меня, (неразборчиво)… Наблюдатели заставили меня. Все это было проверкой, им нужен был, кто-то, кто сможет пройти через весь этот ужас! И отец Данила мог помочь, но это они его вынудили покончить с собой. И в смерти Данила нет (неразборчиво) вины. Но Бог простит всех грешников, а я нет.»

Страницы склеились, раскрывались плохо. Похоже блокнот лежал здесь уже не первый год. Саша смог рассоединить следующие страницы. На них была нарисована, какая-то девушка. В углу этих страниц тоже, что-то было написано:

«(неразборчиво), знала бы ты, как же я хочу вновь прикоснуться к тебе. Как же я (неразборчиво), что всё именно так кончилось. (неразборчиво), почему ты соврала мне на той смене. Да, такие времена, да, за нами охотились, но мы могли быть вместе. Я всего лишь хотел любить и оберегать тебя… (неразборчиво)… (неразборчиво)… Я был всегда рядом с тобой… (неразборчиво), а ты меня предала… (неразборчиво)… (неразборчиво)… тварь дранная! …»

Что-то щёлкнуло в голове. Взявшись за висок, Саша всмотрелся в окно ещё раз.

Ведение исчезло.

– Лёня, Лёха! Вы где!? Не оставляйте меня здесь одного! – Крикнул Саша и тут же замолк, учуяв чьё-то нарастающее животное дыхание.

– Уже поздно, дорогой мой. Лучше к друзьям своим иди… Потому что сегодня ночью за вами всеми приду уже я… – Послышался хриплый шёпот из дверного проёма. Тёмная фигура стояла неподвижно, как гора, держа в руках, что-то массивное.

Выстрел!

Окна выбило целиком. Осколки разбросались по всему кабинету. Но Сашу, на удивление, не задело. И лишь стёклышки разлетелись в метре от него.

– Ну что встал, родной? Беги давай. Фору тебе даю. Ну давай тогда, я буду считать: раз, два…

***

Будто сорвавшись с цепи, не раздумывая, Саша бросился прочь через разбитое окно. Подальше от этого места. Казалось, что этот силуэт в тот же момент последовал за ним, выбежав из темноты, ломая осинник и стремительно сокращая расстояние. Ноги вязли в снегу. В голове метались безумные мысли: «Это было ружьё! я умру! Меня сейчас убьют!». Но был и другой голос – голос разума. Он придавал сил, ускоряя бег: «Давай же! Ну же! Ты сможешь!». Саша кинул беглый взгляд в тьму леса, окружающая его. Позади раздался чей-то рёв, сменяющийся отчаянным криком. Такой громкий, что уши заложило. Он, не оглядываясь, продолжал бежать вперёд, куда угодно, главное не обратно. Шнурки на его кроссовках так и жаждали расслабиться, дать просечку и наконец развязаться, давая уже фору тому, кто наверняка всё ещё продолжал бежать за ним.

«Ты сможешь, быстрее, беги. Не оглядывайся!» Словно в дурном сновидение, снежная поляна стала вязкой, как зыбучие пески. Ветки тут и там тянулись, лезли своими щупальцами в лицо, стараясь разрезать куртку и выколоть глаза. Втыкались в шапку, стягивали капюшон. Саша топтался на одном месте. Метался, вдыхая леденящий воздух ртом. Силы постепенно стали покидать его. Всё сильнее и сильнее появлялось желание сдаться и, наконец, упасть носом вниз, закапаться головой в снег. Но всё же, что-то заставляло Сашу верить, что спасение уже близко…

Угрюмый, пусть и свежий фасад их корпуса уже не казался обычной двухэтажкой. Корпус был его защитой от мелькающих теней, от возможно ползущих под снегом существ. Саша поскользнулся на снегу и врезался в здание. Стук сердца в ушах заглушал прочие звуки – Саша не слышал, идёт ли кто-то за ним.

«Что, если он прямо за мной, а Миша с Андреем уже спят?»

Захлёбываясь страхом, он стал колотить по стеклу – то не поддалось… Перчатки стягивали движение. Толчки значительно смягчались, становясь плоскими, никчёмными.

– Миша! Бегом открывай!!