Читать книгу Утро, день, вечер, ночь – сутки прочь - - Страница 19

По улицам Древнего Рима грустно ходил осел.

В выцветшей ленточке на шее было вышито его имя.

Он грустно водил туда-сюда ушами и вслушивался в человеческую речь. Она была суетливой, крикливой и почти лишенной смысла.

И вместе с тем муравейник из римлян жил своей жизнью и она казалась им правильной.

И только он ходил по кривым улочкам без дела.

Как так?

В запахе весны носились птичьи голоса.

А никто их не замечал. Другие ослы тащили свою ношу, погоняемые резкими возгласами.

Осел подошел к воротам. Превратник грозно поглядел на него и собрался стукнуть сучковатой палкой.

Как вдруг услышал.

Это ко мне.

Человек, сказавший это, вывел осла за пределы города и показал деревянное колесо, стоящее в мутной воде.

Крути. Попробуй.

Но осел ничего не понимал. От него что-то хотели, но это так много – хотеть чего-то от осла.

А человек рассмеялся и толкнул колесо. Оно с серебристым звоном повернулось и стало пропускать лопасти свежей воды, ручьем побежавшей в город. Каждый взмах колеса порождал иную музыку и, как зачарованный, осел принялся вертеть его туда-сюда. А вода продолжала весело струится.

Ты делай то, что нравится. Сказал человек. Ты будешь получать удовольствие. А от твоего удовольствия кто-то да получит пользу.

А я нужен там.

И он ушел в стены города.

А осел крутил колесо, отзывающееся песнями, вода лилась и кто-то там был рад этому источнику радости.

Но осел мало понимал. Это очень много – требовать такого от осла.

Он делал радость для себя.

А получалось, дарил её всем.