Читать книгу Наследие Маозари - - Страница 11

– Это всё, тот гребаный хлыщ виноват, который раз ко мне приходил, продай да продай мастерскую, я его слал далеко, а он падла такая, спрашивает, не слышал ли я, что скоро всех грязных гнать с города будут, а через пару дней приходит со служителем Чистого, и тот начинает на всю улицу орать, что вот-вот я тварью стану и начну тут всех рвать на куски, что он мол служит Чистому, и такое чувствует. А я ему говорю: "Да пошёл ты на…"

– Оркус, дети.

– Извини дорогая, – и уже обратно повернувшись ко мне, продолжил, – к своему Чистому, на его чистый, раз у вас такая любовь. А он весь покраснел, затрясся, и как завопит: "Ересь, ересь, на костёр, сжечь еретика!". Ну я не выдержал его воплей, и дал в морду. Он сразу и обмяк, а меня стража скрутила и поволокла в темницу. Потом быстро определили мою вину, нацепили ошейник, а когда вывели из темницы, оказалось, что у меня уже ничего нет, ни дома, ни мастерской. А супругу с детьми на улицу выгнали, разрешили хоть вещи забрать. Меня и ещё нескольких грязных, повели к этому толстяку Керту, ну чтобы он значит, исполнил волю ордена и самого Чистого, отвёз нас в лес и там оставил на растерзание тварям. А тут супруга моя с пацанами: "Мы с ним! Мы с ним поедем!". Я ей говорю, куда мол дура собираешься, да ещё и с детьми. А толстяк мне подмигивает, и говорит: "Пускай едут, не переживай, я вас пристрою в хорошие руки". Ну а я что, я в рабском ошейнике сильно не покомандуешь, моего мнения уже не спрашивали, а жена свободный человек, хочет с детьми в лес, кто ж ей запретит. Да даже, если бы, я служителю не двинул в челюсть, меня бы всё равно всего лишили и изгнали, уж больно серьёзно они были настроены, не просто так со стражей за спиной, пришли читать мне проповеди. Это всё, что-то мутит, этот мудак барон Барабер, драть его в дышло.

– Оркус.

– Да, да извини дорогая, – и опять мне, – не было раньше такого. Я двенадцать лет изготавливал мебель, в своей мастерской, был лучшим краснодеревщиком на всё баронство, до этого десять лет ходил в лес за тварями, чтобы накопить на свою мастерскую, а эти суки всё отняли, – и он бахнул кулаком по столу.

– Воу, воу, полегче здоровяк, – успокаивал я мужика.

– Извини, мелкий господин, – сказал он.

– Побольше почтения своему господину, – вскочила с места Лика.

– Э-э-э, я не умею, молодая госпожа, недавно в рабах, не обучен, так сказать, – пожал он плечами.

– Ну да ладно, продолжай, – сказал ему я.

– Ну вот, значит, посадили нас в телегу к толстяку, меня с семьёй, вот эту девчушку, молодого парнишку, и вот эта старуха с нами напросилась, говорит, что в Поебушки ей надо, дела там у неё. Приехали в Поебушки, староста только на парня указал, а остальных говорит: "Увози, таких не надо". На жену мою только поглядывал, но торгаш разъяснил, что она свободная и оставаться не собирается. А у парня того, что с нами был, только нижние клыки сильно торчали, так староста молодцов позвал, они с ним куда-то сходили, и обратно парня привели уже без клыков. Ну а нас то не исправишь, с меня только что кожу снимать.

Был он ярко-зелёного цвета кожи, с коротким ёжиком волос, и фигурой бодибилдера. Его дети, два брата близнеца, имели такой-же цвет кожи. А вот супруга была обычной, или как говориться у местных, чистой, это была невысокая худенькая брюнетка лет тридцати, звали её Мина.

– А эта? – перевёл я взгляд, на старуху.

– Бегала по деревни, кого-то искала, потом поговорила о чём-то с бородатым воином, упала на колени, и заревела. А зачем с нами пошла, не знаю, наверное здесь этого кого-то хотела найти, а когда вы сказали, что вас тут только двое живёт, такой стала, – кивнул он на отстранённую старуху.

– А с девочкой что? – спросил я.

– Девочка эта, дочь рабыни из таверны, там хозяин своих подавальщиц под посетителей подкладывает. Так сказать, дополнительная прибыль. Вот какой-то постоялец, и заделал одной из них это ушастое чудо. Как зовут не знаю, да и она не разговаривает, мне просто знакомый рассказывал про девочку, со звериными ушами, которая живёт в трактире.

Девочки было лет шесть, и у неё действительно были звериные ушки, и размещались они по голове выше чем у обычных людей, не стояли на месте как бутафорские, а постоянно шевелились, поворачивая на звук, из-за мышц которые их двигают, форма головы девочки немного отличается от обычной, но как и рассказывал Фед, всё смотрится очень органично, у неё вместо ногтей были маленькие коготки, и она была ярко-рыжей и конопатой, с таким же рыжим мехом на ушках, была похожа на лисичку.