Читать книгу Наследие Маозари - - Страница 2

Приоткрыв глаза, я увидел над собою кроны деревьев. Глаза слезились, голова кружилась, а по всему телу бегали колючие мурашки, как будто я всё тело отлежал. Ничего не понимая, я начал подниматься с земли, покрытой толстым слоем листвы. Посмотрел на свои маленькие грязные ручонки с нестрижеными ногтями. На грязную рубаху из мешковины на завязочках, такие же штаны, которые держит кусок верёвки. И башмаки, ну тут уж совсем красота, башмаки из какой-то хреновой кожи, один больше другого, и из одного выглядывает большой палец. "Что я такое употреблял, что мне снится такая дичь?".

Тут послышался толи всхлип, толи стон, я только сейчас огляделся вокруг, и обнаружил, что я в лесу. Деревья были лиственные, прямые и голые, крона начиналась только метров шесть от земли, а между стволами росли кусты с мелкими зелёными листьями, через которые ничего не было видно. И тут звук повторился: "Ага, прям за этим кустом!". Я начал медленно обходить куст, и увидел за ним непристойную картину. Там стоял пухленький мальчик, а какой-то нехороший дядька педофил, в чёрном латексном костюме, целовал его в шею. Такая мразота всегда вызывала у меня приступ бешенства, только они мне до этого не попадались. Я уже хотел налететь на него сзади с кулаками, но вспомнил, что в этом сне я тоже мелкий пацан. Тогда я осмотрелся, увидел подходящий камень, треугольной формы с острым концом, подхватил его. В метре от них стоял не высокий пень. Крепко обхватив камень обеими руками, я разбежался, и используя пень как трамплин, подпрыгнул в верх, занося камень над головой. И от всей своей гомофобской души, долбанул извращенца острым углом камня по затылку. Извращенец упал, пару раз дёрнулся и обмяк. При ударе я тоже не удержался на ногах, вставая и отряхиваясь спросил: "Ты как пацан, в порядке?". Он весь какой-то побледневший, вытаращился на меня, потом что-то хрюкнул, развернулся и побежал, зажимая рукой шею. Бежал как-то странно, как будто из последних сил, несколько раз падал. Только тут я заметил, что сквозь пальцев руки, которой он зажимал шею, просачивается кровь. "Укусил он его, что ли". А потом вообще началось что-то странное, из извращенца начал вытекать черный дым, и именно что вытекать, и собираться над его спиной в дымный клубок. Не успел я удивиться или как-то отреагировать, как этот клубок полетел мне в лицо, и начал вливаться в меня через глаза и рот. Думал начну задыхаться, но нет ни запаха дыма, никакого-либо дискомфорта, я не почувствовал. Подумал: "Ну мало ли, это же сон". Подойдя ближе к телу, я рассмотрел разбитый затылок, из которого вытекала какая-то черная жидкость. Перевернув не лёгкое тело на спину, я уставился на лицо: "Маска наверное? Ну и странный костюмчик у этого типа. Совсем больной!". Маска больше всего была похожа на какое-то насекомое, челюсти были вытянуты в короткий хоботок, на конце которого был круглый рот с чёрными губами, а во рту были четыре странных клыка, которые сгибались пополам, два сверху и два снизу. Глаза были большие, с синим белком и вертикальным зрачком. Вместо ушей два отверстия, а на голове два усика, как у насекомых. На руках по четыре когтистых пальца. "Ну и хрень!"– пробормотал я, и пошёл в ту сторону куда убежал пацаненок.

Пробирался через лес, какие-то лопухи, вьюны и другую растительность, примерно с километр, я вышел на поляну заросшую зелёной сочной травой, и застыл как вкопанный. Не знаю, как долго я простоял, обдумывая всё, что со мной приключилось за последнее время. "Маша, Машенька, миленькая, как ты там без меня? Как дети, Славик и Леночка? И как давно были мои похороны?". По щекам текли слезы, а в голове был какой-то шум, и во всём виноват дырявый ботинок, из которого выглядывал большой палец. Я снял виновника с ноги, и со всей силы зашвырнул куда-то в кусты. Когда я пробирался через лес, я больно ударил о корягу выглянувший палец, и долго шёл, матеря про себя дурацкий ботинок, а когда вышел из лесу до меня наконец-то дошло, что сон уж больно какой-то реалистичный, что палец на ноге, во сне, так болеть не может. И тогда я начал вспоминать, и мудака Федю с его уголками, и не долгий полёт с высоты, и какой-то свет на который я летел, и не долетел. "Эх, Маша, Машенька, надеюсь ты не сильно тосковала по мне, хорошо, что дети уже взрослые, у них уже свои семьи, Славик с супругой своего уже ждут, надеюсь, Машенька, хоть внуки тебя отвлекут от горя". Нахлынувшая истерика немного прошла, и я пошёл в кусты искать не в чём невинный дырявый ботинок. Ботинок не нашёл, зато огибая очередные заросли, мне открылся вид на поселение. Скорее всего здесь и жил мой донор тела, и сюда убежал тот мальчишка. Поселение представляло собой вырубленный посреди леса овал шириной с пол километра, и километр в длину. В центре меньший овал из частокола высотой 9-10 метров. Пространство между частоколом и лесом всё было забито какими-то грядками с неизвестной мне растительностью. Небольшая речка пересекала по диагонали весь овал, возле которой столпились на водопой необычные коровы, они были размером с пони, и очень уж волосатые. За животными приглядывали парни одетые, как и я, в одежду из мешковины, только у них она была целее и чище. На грядках работали в основном женщины и дети, некоторые из них были одеты в ту же мешковину, а у некоторых одежда была из материала похожего на брезент, и несколько женщин, которые были одеты в одежды похожие на хлопок и шерсть. Ну хорошо одетые женщины скорее всего осуществляли командование остальными. И всех их охраняли по два-три воина, стоящих возле каждой кучки людей. Воины были одеты в ту же брезентуху, в руках были копья, наконечники которых были из какого-то непонятного материала, но точно не из железа, а на поясе висели топоры из того же материала. Разглядеть я всё успел так как, вышел неподалёку от такой группы.

Первой меня заметила хорошо одетая женщина, и завопила: "Вот он, убейте его!". "Ну не хера себе встреча с дорогими односельчанами!"– подумал я. И даже не сразу осознал, что прекрасно понимаю местный язык, хотя никаких воспоминаний донора мне не досталось. Тем временем в мою сторону направились три воина с копьями на изготовку, охранявших эту группу. А остальные, побросав свои занятия, сгрудились выкрикивая и подбадривая мужичков с копьями: "Ловите его!", "Держите его!", "Убейте тварь!". А я просто стоял в шоке, смотря на всё это представление, и не знал, что мне делать.

– Эй парень, не дури, сейчас отведем тебя к старосте, и он решит, что с тобой делать, – сказал самый взрослый из них, с густой чёрной бородой и широкими плечами.

– Старший, а мож мы его сразу, ну, того, малоли чё? – спросил молодой парень у бородатого.

– Я тебя сейчас "того", что не видишь, малец не переродился, и адекватно себя ведёт, значит всё нужно сделать по закону, – и уже обращаясь ко мне, – пойдём, и без глупостей.

Шли мы почти по прямой к воротам, которые представляли собой участок частокола который проворачивали по середине из вертикального положения, в горизонтальное, а рядом с ними была массивная дверь. Сейчас ворота были открыты, и из них выходила важная делегация, в центре шёл пухлый мужик лет сорока, одетый лучше всех кого я тут видел, по бокам группа поддержки, два верзилы, у одного всё то же копьё, а вот у второго меч в ножнах, правда не видно из какого материала. Ну и много разного люду за ними, там же приметил спасённого мной пухляка, ему перебинтовали шею, и выглядел он в общем не плохо, щёчки розовые, глаза грустные-грустные.

– Зачем привели? Почему там не кончили? – спросил пухлый мужик у моих конвоиров.

– Он не переродился, а значит человек, не по закону людей без причины резать, – ответил ему бородач.

– Ещё! Не переродился, – поднял в верх свой палец-сардельку пухляш.

– Староста, давай всё будем делать по закону, без самосудов, – устало вздохнув, произнес бородач.

Народ загалдел, с разных сторон послышались выкрики: "А как он переродится, так в деревню вернётся тварью, и нападёт!", "А с нами дети, и воины могут не успеть!", "Убить сейчас, всё равно переродится!".

– Ну видишь, Борх, народ волнуется, народ за безопасность, – с противной улыбкой проговорил староста.

– А народ, как всегда, не думает о том, что может оказаться на месте пацана, и вас без шанса на спасение, прирежут как скотину, ради росы, – повернувшись к толпе прокричал Борх.

Толпа притихла, староста буравил Борха заплывшими глазками, и сквозь зубы процедил: "Хорошо, Борх, сделаем всё по закону – и уже куда-то в толпу бросил, – Сима, проследи чтобы пацану собрали котомку, – и уже мне, – а ты сиди здесь, и не вздумай проходить через ворота, сейчас тебя соберут в последний путь, можешь переночевать под забором, а с утра ты должен уйти и никогда не возвращаться, а если вернёшься, будешь убит, по закону". Староста перевёл взгляд опять на Борха, пару секунд поиграл с ним в гляделки, развернулся и пошёл обратно в деревню, по пути прихватив раненого пухлеша, погладив его по голове, что-то ему тихо выговаривал. Я повернулся к Борху: "Ага, сынок копия папаши растёт, я так понял это он тебя надоумил с раннего утра в лес пойти". Я не знал, что сказать, я не успевал отойти от одного шока, как на меня наваливалось море шокирующей информации. Попробовав хоть в чем то разобраться, я постарался задать вопрос на местном языке, и обнаружил что у меня это легко получается, как будто я на нем с детства разговариваю:

– А почему я должен переродиться в какую-то тварь?

– Ну как же, ты же стрига поглотил, или этот сучёныш соврал?

– Дядька Борх, мне похоже хорошо по голове прилетело, я ничего не помню, и не понимаю где я и что вообще происходит, – начал заводиться я.

– Ты же сейчас не сочиняешь? – Борх скептически посмотрел на меня.

– Да вот те крест!

Стоял я, и смотрел честным взглядом в глаза Борха, а он как то вытаращился на меня:

– Какой крест?

– М-м-м, не знаю, говорю же, с головой беда, – пожал я плечами.

Про себя подумал: "Что я несу, тут и религии такой наверно нет, нужно следить за языком".

– М-м-м да, ну ладно, тогда слушай, это мне поведали дружки сына старосты, в общем, они над тобой издевались, дразнили, обзывали трусом, и вы с Солом, сыном старосты, поспорили, кто дольше в лесу пробудет. Пошли ранним утром в лес, пока все спали, включая стража на воротах, и на вас напал стриг, ты как то умудрился завалить его, Сол успел сбежать, а роса стрига впиталась в тебя, и ты теперь переродишься в тварь.

Я смотрю на Борха, он на меня, с тем смыслом: "Ну уж теперь то всё понятно?".

– А кто такой стриг?

– Как! Ты и этого не помнишь?

– Я вообще ничего не помню, даже как меня зовут.

– Н-да, дела, – задумчиво произнёс Борх, и почесал свою макушку, – сильно же тебя приложило. В общем так, мне скоро нужно будет уходить на смену, тебя с собой взять не могу, так что пока есть время, спрашивай, расскажу, что знаю. И так, стриг – это одна из самых распространённых тварей, физически он слаб, но компенсирует это силой ума.

– Силой ума?

– Ну да, ты же говорил, что ничего не помнишь. Тут и дня не хватит тебе всё рассказать, – Борх вздохнул, – сила ума, способность стрига гипнотизировать свою жертву. Если человек или зверь встретится глазами со стригом, то он застывает как столб, и не может пошевелиться. Есть люди, которые могут сопротивляться способности стрига, это в основном "управляющие энергией".

Я слушал, и не мог поверить в слова Борха, получается тут есть магия и маги, правда, как то странно называются, но это проблемы перевода с местного языка. Значит сила ума, пусть будет ментальной магией, а управляющие энергией, пусть будут магами.

"Тогда что такое эта роса, уж точно не конденсат на растениях" – этот вопрос я и задал Борху. "Роса это…" – в общем из объяснений Борха, и если продолжать переводить местные определения на определения из фэнтези, то роса – это концентрированная мана, в этом мире мана есть во всём: в воде, в воздухе, в растениях, в животных, и даже в людях, но её концентрация очень низкая. А вот в тварях, сильных воинов и магов, она настолько сконцентрированная, что становится видимой. Именно тот черный дым, который выливался из извращенца и есть роса. А тот, не извращенец, а стриг.

– И что, тварей убивать нельзя?

– Ну почему же, мы же их убиваем, и поглощаем их росу. Можно инициированным воинам и магам. Если я бы убил того стрига, то стал только сильнее.

– А как же я?

– Ты для этого ещё мал, инициацию проходят с 18 лет, путем поглощения росы слабой твари, можно и в 17, и даже слышал, что кто-то в 15 лет инициировался, но шансы пройти инициацию в 15 очень низкие. Говорят, что это связано толи с гормонами, то ли с неустойчивой психикой. Тебе же от силы лет 10, поэтому шансов у тебя никаких, – грустно закончил Борх.

– Дядька Борх, а где мои родители?

– Ты сирота, твои родители приехали в нашу деревню лет 5 назад, кто они, и зачем забрались в нашу глушь, мне не известно, да они о себе особо не распространялись. Потом, через два года, батьку твоего на охоте жрач порвал, мы с ним тогда вместе были, тварь сначала на меня напала, думал: "Вот и конец мне пришел", – но батька твой, мечом как начал её кромсать, ну и тварь на него переключилась, в общем я выжил, а твой отец нет, поэтому я ему жизнью обязан, в какой-то мере.

– Мечом? – поднял я в удивление брови.

– Ага, мечом, у твоего отца, единственного на всю деревню, был меч из металла.

– А сейчас?

– А сейчас он у Гута, – правильно понял мой вопрос Борх, – он первый воин, и правая рука толстяка, – Борх даже сплюнул, от избытка чувств, – та ещё сука. Они в верхушки деревни там все друг друга стоят. Я раненый был, а когда маленько оклемался, меч твоего отца был уже у Гута, а на мои предложения отдать меч семье владельца, меня далеко послали.

– Понятно, а мать?

– Ну-у-у, – замялся Борх, – мать твою, через год после смерти отца, изгнали. Она была красивой женщиной, да ещё одинокой вдовой осталась, вот и стали к ней многие мужики клеится. Бабам это не понравилось, потому что среди этих мужиков, некоторые женатые были, вот бабы и пошли к старосте, жаловаться на разврат, ну и сверх напридумывали всякого, что якобы она в тварь скоро переродится. Последней каплей стало то, что когда её снасильничали, и она пришла жаловаться к старосте, насильником оказался честный семьянин, и во всех смыслах хороший человек, друг старосты. Общем решением, на собрании всей деревни, был вынесен приговор, изгнать. А на следующие утро с одной котомкой, она покинула деревню, но вряд ли далеко ушла, тварей тогда вокруг деревни было больше.

"Н-да, – подумал я, – ну и деревенька, если бы меня не изгоняли, сам бы ушёл, не деревня, а серпентарий какой-то, валить от сюда надо, пока не передумали, я так понял, что роса во мне, пока ещё, не вся усвоилась, и при моем убийстве, местному воину можно неплохо приподняться".

– Тебя же, – продолжил Борх, о моей нелёгкой жизни, – она оставила у одной одинокой бабульки, но та померла на следующий же день. И ты жил где придётся, питался чем придётся, подрабатывал, помогая то одним, то другим, за еду.

– Дядька Борх, а что за закон такой?

– Не писаный закон дальних деревень, он гласит о том, что не нужно убивать человека раньше чем он переродится, а нужно собрать его всей деревней в дальнею дорогу, и изгнать, а если человек непонятливый, и вернётся обратно, или будет ошиваться вблизи деревни, то такого нужно прибить. Этот закон спас многие жизни, изгнанные через купцов передавали весточку, что мол выжили, не переродились, можно ли возвращаться обратно, и с разрешения старосты, возвращались.

– Понятно. Дядька Борх, а расскажи о том где мы живём, и о ближайших поселениях.

– Деревня наша называется Поебушки, да, да не смейся, это ещё дед местного барона так назвал нашу деревню, в то время мужиков в деревни очень мало было, а красивых девок много, вот барон со свитой часто заезжал в нашу деревню, по долгу задерживаясь. Вон там натоптанная тропа, ближе к лесу фон росы повыше поэтому тропа быстро зарастает, она ведёт к баронству Барабер, где правит барон Барабер, мимо не пройдёшь там высокие каменные стены, выше наших в два раза. В противоположную от нас сторону деревня Муромка…

Борх ещё некоторое время объяснял мне местную географию, чертя веточкой на дорожной пыли. Выяснилось, что ближайшее поселение не так уж и далеко, километров 10 – 15, а вот успею ли я до темна, оказалось, что твари ведут активный образ жизни ночью, потому что прямые солнечные лучи обжигают их кожу, не так что прям сразу, как в фильмах про вампиров, а просто очень неприятно им, и долго на солнце они не задерживаются. Рассказал Борх и о жрачах, ещё одной разновидности тварей, если стриг это такай вампир-аристократ, с прокаченным интеллектом и слабыми мускулами, то жрач его противоположность, тупой качек, имеет огромную силу, и такую же хлеборезку. Утешил меня тем, что сказал: "Тебе пол тела за раз откусит". Передвигается на четырех конечностях, передние толще и длиннее задних, этакая смесь гориллы с бульдогом. Ещё одно разновидностью являются мальки, чем-то схожи со жрачем, но имеют меньшие размеры, почти одинаковые конечности, и в отличии от жрачей, собираются в стаи. И вот как раз в малька мне и предстоит переродиться, потому что мальки это переродившиеся дети, случаются разные войны, разборки, нападения, взрослые воюют, а детей прячут, и роса от убитых взрослых впитывается в кучу испуганных детишек, им хватает чуть-чуть, и вот уже готовая стая мальков.

Лично я, в себе никаких изменений не чувствую, да и перерождаться не собираюсь, мне до сих пор слабо верится в происходящее, кажется сейчас проснусь на больничной койке, увижу Машу, и скажу ей: "Дорогая, мне сейчас снилась ну така-а-я хрень, ты не поверишь", но время идёт, события продолжаются, а я не просыпаюсь. Вскоре одна женщина в замызганном переднике, принесла мне котомку, обычный мешок с верёвкой, ну хоть не дырявый, заглянув в него, я обнаружил не хитрый запас провизии: булку черного хлеба, бутылку воды, сделанной из какой-то тыквы, немного каких-то овощей. "А ботинки, одежду, оружие?" – завозмущался я. "Мне про это ничего не говорили" – сказала она таким голосом, будто я ей какие-то непотребства предлагаю. "Я сейчас приду, жди" – сказал Борх, и скрылся за воротами. А у забора остались стоять я, и пара моих телохранителей. Через некоторое время появился Борх, неся под мышкой какой-то тюк, а в руке нож с ножнами: "На вот возьми, хоть так оплачу долг твоему отцу" – и протянул мне ножны, я достал нож, нож как нож, но из металла.

– Спасибо, Дядька Борх, большое спасибо.

– Да ладно, что уж, вот если бы удалось меч у Гута забрать…

– Земля круглая, успеем ещё.

– Что круглая?

– М-м-м, мир круглый, планета. А кстати, как наш мир то называется?

– Архон.

Вскоре Борх ушел, мы с ним попрощались как друзья или родственники, с обнимашками и похлопываниями друг друга по плечу. Тюк оказался вещами, новыми ботинками, из неплохо выделанной кожи, штанами и рубашкой из брезента, как у воинов, нательным бельём из материала похожего на хлопок и шерстяным одеялом. Ещё в тюке был не большой мешок, в котором были небольшие кульки соли и специй, а так же два камушка из разных материалов, при ударе которых друг о друга вылетал сноп искр. Ближе к вечеру народ поплелся в деревню, за высокий забор, я же устраивался на ночевку под забором. Ворота закрыли, а через некоторое время открылась дверь, и молодой парень из воинов, вынес мне деревянную тарелку, с вареным мясом и овощами, тут наверное тоже Борх постарался, классный мужик, один хороший человек на все Поебушки. Поужинав, я стал размышлять: "Мстить деревни за мать донора, я не собираюсь, но накрепко запомню и старосту с его выродком, и Гута с моим мечем, ещё надо будет узнать про друга старосты который насильник, и если в будущем пересечёмся, как-нибудь им насолить, не убивать, а подгадить, всё-таки я не здесь воспитан, и гуманизм мне не чужд. Ну а завтра поутру буду выдвигаться в сторону баронства, в само баронство меня не пустят, по словам Борха, а вот дорогу найти в другую деревню можно, и там уже устраиваться на новом месте" – с такими мыслями я и уснул.