Читать книгу Сказка о дружбе, психических расстройствах и которыбах - - Страница 3

Яркое солнышко, приятно греющее затылок, детский смех и мелодичное пение птиц – все это не про мрачный дом, рядом с которым стояли Никанор и Патрик, не решаясь постучать в калитку, сделанную из кривых коряг и покрытых острыми сучками. Хотя, строго говоря, стоял только Никанор, а Патрик нервно наворачивал круги вокруг Никаноровой головы.

– Дался тебе этот ум. От него одни проблемы. Пойдем лучше в кабак, посидим, настоечки малиновой выпьем, а, Ник?

– Нет, Патрик, я все решил, не хочу больше дураком ходить, хочу как все нормальные люди быть, понимаешь? Да и денег на малиновую настойку мы с тобой не заработали.

Никанор решительно поднял руку, намереваясь постучать, но не успел. Дверь сама собой отворилась, пропуская друзей во двор. Никанор невольно ощупал свою льняную сумку, дабы удостоверится, что здоровенная чугунная сковорода все еще там. Так как ни киянки, ни захудалого топорика не нашлось, он прихватил ее по настоянию Патрика в качестве средства самообороны на случай непредвиденных обстоятельств. Но, вопреки ожиданиям, войдя во двор, они не обнаружили ни человеческих скелетов, ни бочек с кровью. Двор как двор: покосившийся сарай, старое корыто и основательно подгнившая скамейка. Единственной странностью было то, что на участке ровным счетом ничего не росло, кроме сорной травы, да и та явно боролась за существование из последних сил. Одиноко стоящая бревенчатая избушка выглядела совершенно необитаемой.

Друзья поднялись по шаткому крыльцу и постучали в дверь. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем послышались шаги, и дверь отворилась. Никанор, ожидавший увидеть дряхлую уродливую старуху с бородавчатым носом, разинул рот, а Патрик все еще нервно летавший вокруг друга, врезался в дверной косяк. На пороге стояла высокая, седая простоволосая женщина. Видно было, что она уже не молода, но и назвать ее дряхлой старухой язык не поворачивался: седые волосы копной спускались на плечи и ниже до поясницы, точеные черты лица и широко распахнутые глаза, горящие недобрым зеленым огнем – очевидно, в молодости она слыла красавицей, хотя, надо сказать, и сейчас была весьма хороша. Женщина молча отступила в сторону, пропуская друзей внутрь. Изнутри избушка выглядела весьма просто, но аккуратно: деревянный стол, два стула, комод да печь – вот и все убранство.

– Сядьте! – Никанор сел на ближайший стул, а Патрик опустился на его плечо, стараясь держаться как можно ближе к более крупному другу, вооруженному сковородкой.

– Вы Ба…эм…Ядвига? Простите, не знаю, как вас по батюшке?

– Лес мне отец, а земля – мать! – Отрезала женщина, продолжая пристально смотреть на незваных гостей. – Ну, зачем явились? Не слышали, какие слухи обо мне ходят или смерти не боитесь? Умные люди мой дом десятой дорогой обходят.

– Так то умные. А мне как раз ума-то и не хватает. С тем к вам и явился.

– Не в моих силах дураку мозгов прибавить. Да даже если бы и могла, какой мне с этого прок? Лучше я из вас жаркое сделаю. Крыса летающая, конечно, на один укус, зато тебя, здоровяка, уж на недельку-то точно хватит. С яблоком да с картошечкой, ух вкуснотища! – Женщина оскалилась, отчего ее лицо стало походить на гримасу сумасшедшего маньяка. Никанор почувствовал, как маленькие лапки Патрика больно впились в его плечо. Но сам он, как ни странно, опасности совершенно не ощущал, а посему спокойно продолжил.

– Бабушка Ядвига, не гневайтесь на нас. Патрик так и вообще был против того, чтобы у вас помощи просить, только из-за меня и пошел. – Никанор кивнул в сторону своего спутника. – Если желаете за дерзость наказать, так вот он я весь перед вами как на ладони. Хотите, режьте, хотите, жарьте, хотите, живьем в печь засовывайте, все равно нет мне обратной дороги. Всю жизнь изгоем прожил. Ребятенком другие детки остолобнем обзывали, да камнями кидались. А теперича кто подобрее, жалеют, блаженным называют, а остальные так и вовсе шпыняют и насмехаются. Ну разве ж это жизнь? – Никанор, все это время смотрящий в пол, поднял влажные глаза и увидел, что хозяйка дома сильно переменилась. Если раньше взгляд ее горел недобрым огнем и воздух вокруг был как будто наэлектризован, то сейчас она выглядела просто пожилой уставшей женщиной. Ее глаза все еще пристально наблюдали за Никанором, но из них пропал тот опасный зеленый огонек, который так напугал друзей, это были глаза очень пожилой, мудрой, но все-таки обычной женщины. Она опустилась на единственный свободный стул.

– Понимаю я тебя, Никанор. И сама в подобной ситуации была.

Она засунула руку под стол, вытащила оттуда бутылку с мутно-зеленой жидкостью и разлила ее по трем стаканам: двумбольшим и одному маленькому, как будто специально справленному для Патрика. При этом Никанор мог поклясться, что до этого стол был девственно пуст. Женщина заговорила.

– В детстве заметила я, что могу разные вещи делать, такие, которые другим не под силу: могу сделать так, чтоб за ночь целое дерево яблочное выросло, да с такими плодами сочными да красивыми, каких свет не видывал, а коли захочу могу и так сделать, чтобы вообще ничего не росло, с живностью разной могу договариваться, могу сделать так, чтоб дождь лил сутки напролет, или, наоборот, солнце чтоб пекло и водоемы все вокруг сохли. Сейчас бы поостереглась все это посторонним показывать, а тогда девчонкой была и давай всем хвастаться, мол, вон оно как я умею. А люди моего порыва-то не оценили и побаиваться начали, избегать, а затем и шпынять. А как подросла да расцвела девичьей красотой, так вообще невмоготу стало. Женихи все ко мне свататься приходили, а другие девки на меня за это злобу затаили. Я хоть всем от ворот поворот и давала, да кому нужна такая конкуренция под боком.

Начали девки против меня заговор плести, слух пустили, что видели, как я козла под луной резала, да кровь его пила, а потом на метле летала. Чушь, да и только. Но горожане и рады были в этот обман поверить. Матушка моя меня на рассвете разбудила, кулек с едой и кое-какими пожитками дала и бежать наказала, говорит, собрались меня как ведьму поутру заколоть. Матушка у меня хоть и не родная была, но любила меня всегда. Нашла меня как-то в березовой роще, когда по грибы ходила, маленькую, в лопух завернутую, пожалела да забрала. Она замужем-то не была никогда, а дитятко всегда хотела, вот и решила, что сама судьба меня ей послала. Так я и убежала из родного села.

Но ведьмина слава преследовала меня везде, куда бы я ни подалась, и отовсюду меня гнали, как прокаженную. И тогда, поняла я, что чтобы меня, наконец, в покое оставили надобно, чтобы люди меня боялись. Ну и начала сама про себя слухи распускать, мол детей ворую, порчи насылаю, ну и все в таком духе. Действительно гонять меня перестали, да вот только и обратная сторона имеется. Боятся меня люди и не ходит никто ко мне, так всю жизнь в одиночестве и живу, только Пафнутий – единственный мой друг и соратник.

На плечо ведьмы спустился огромный филин. «Как это я его раньше не заметил?» – Подумал Никанор. Краем глаза он заметил какое-то движение за окном и хотел было посмотреть, что там такое, но хозяйка дома быстрым движением руки задернула штору и пододвинула друзьям стаканы с зеленой жидкостью.

– Да вы пейте, не бойтесь, хотела бы вас укокошить, давно бы уже мертвехонькие валялись.

Ядвига улыбнулась и сделала большой глоток из своего стакана. Мутная зеленая жидкость совершенно не внушала никакого доверия, но отказаться значило бы обидеть хозяйку, в чьей помощи они откровенно нуждались. Никанор сделал глоток, потом еще один и еще пока не осушил стакан до дна. Жидкость на вкус оказалась как все самые приятные на свете вкусы и запахи, а вернее, те, что любил сам Никанор. Для него напиток имел вкус спелой вишни, меда и березового сока, а пах как самый первый ландыш. А для Патрика напиток на вкус был как терпкое вино с запахом дубовой коры и шиповника. Словом, этот напиток имел свойство воплощать все самые желанные вкусы и запахи того, кто его пьет. Ядвига довольно смотрела на удивленные лица своих гостей.

– Ну как, понравилось? – Она подмигнула и убрала бутылку под стол. Вместе с ней исчезли и стаканы. – Послушай, Никанор, я и правда не могу ума тебе прибавить, не в моей это власти.

– Так и не за этим я к вам явился, Бабушка Ядвига.

И пересказал Никанор, легенду про волшебную рыбу, исполняющую желания.

– Уж не знаю, существует эта твоя рыба или нет, но если живет она где в Сладком море, знаю способ ее поймать. Сплету я тебе сеть, да не простую. Коли закинешь ее в море, да задумаешь, кого поймать хочешь, непременно тот и попадется.

– Спасибо вам! – Никанор подскочил так, что чуть не задел низкий потолок избушки.

– Но не за просто так.

Никанор медленно опустился на стул и рассеянно развел руками.

– Я бы и рад заплатить, так ведь нет у меня ничего.

– А мне твои деньги и не сдались, на что они мне? А вот силушка твоя молодецкая может и пригодится. Возраст берет свое, знаешь ли, уже тяжело мне за хозяйством присматривать. Я тебе сеть плести буду, а ты пока поди воды натаскай, огород полей, сорняки подергай, да скот покорми. Услуга за услугу.

– Это я могу! – Обрадовался Никанор. – Да вот только… где же он, огород-то? И животин во дворе я не видал.

– Ну как же это не видал? Ты поди получше-то посмотри. – Никанор толкнул дверь и вышел во двор, который не имел ровным счетом ничего общего с тем унылым пустырем, что встретил их по приходу. Откровенно говоря, то, что предстало перед глазами Никанора и Патрика, двором и язык-то не поворачивался назвать, скорее уж великолепным сказочным садом. Кругом были разномастные цветы всех оттенков радуги и даже больше: золотые, серебряные, изумрудные бутоны, вокруг которых кружили не то бабочки, не то миниатюрные птички. Тут и там росли деревья, чьи ветви склонялись под тяжелыми плодами. Здесь росли и яблоки, и апельсины, и вишня, и даже гордо возвышалась пальма с бананами, которая среди родных берез и елок смотрелась весьма аляповато. Казалось, что в саду царит полнейший хаос: цветы росли рядом с кабачками, огурцы оплетали ствол высокой березы, а огромную тыкву, окружили крепкие подосиновики, как будто водили вокруг нее хоровод. Но несмотря на такой, казалось бы, бардак, сад производил впечатление единого живого организма, каждая деталь которого находится на своем месте и прилежно выполняет возложенные на нее обязанности.

– Ну, и что вылупились? А ну-ка давайте за работу!

Весь оставшийся день друзья усердно работали: натаскали воды из колодца, полили и пропололи огород, заготовили дров. Они бы и быстрее справились, да только все в саду как будто живое было и на месте не стояло. Глянешь, изба прям посередь двора стоит, только отвернешься, а она уже вон в дальнем конце из-за дуба выглядывает. Но изба-то ладно, ее хоть видать издалека, а вот попробуй найди, куда это упрыгала грядка с патиссонами или поди разбери, какую клумбу уже удобрил, ежели они все время местами меняются. К вечеру умаялись, но все, что наказано было, переделали. Уселись на скамейку дух перевести, а тут и Хозяйка выходит. На плече филин ейный сидит, важный такой, а в руках обещанная сеть.

– Ну что ж, уговор есть уговор, с моим заданием вы справились, хотя догадываюсь, не просто вам было с моим садом сладить.

Филин сорвался с плеча Хозяйки и принялся летать кругами.

– Сла-дить непрооооо-сто. – Никанор удивленно уставился на птицу. Да и кто бы не уставился. Где это вы видели говорящих филинов.

– Характер у моего сада уж больно переменчивый. – Продолжала Бабушка Ядвига. – Зато ежели правильный подход к нему найти, так отблагодарит с лихвой. Вот держите.

Она протянула Никанору сеть, настолько тонкую и невесомую, что казалась она была сделана из паутины, позаимствованной у пауков, живущих в темных уголках избушки. Впрочем, возможно так оно и было. Если избушка волшебная, то уж наверняка и пауки там совершенно точно необыкновенные – Рассудил Никанор и бережно уложил чудесную сеть в свою льняную сумку, аккурат рядом с не пригодившейся сковородой.

– Спасибо вам, Бабушка Ядвига. – Женщина хитро подмигнула, хлопнула в ладоши и буквально растворилась в воздухе. Причем вместе с ней исчез и волшебный сад, а вместо него друзья опять стояли на унылом, пустынном дворе. Старая избушка выглядела необитаемой, и только филин Пафнутий летал кругами, декламируя последние услышанные слова. Но все-таки птичий клюв не приспособлен к человеческой речи, отчего половину звуков он проглатывал и получалось что-то вроде «Спа – и – бо Бааа – ба Я –и— га».

– Ну вот, Патрик, Бабушка Ядвига оказалась прелестной женщиной, а ты говорил: «кровь пьет, детей ест».

Патрик смешно нахмурил свою фиолетовую физиономию.

– Я до сих пор считаю, что нам просто повезло, что эта ведьма нас живьем в печи не зажарила, и по такому неслыханному везенью собираюсь хорошенько отблагодарить фортуну еловым сидром.

Строго хмыкнув, Патрик направился в сторону торговой площади. Никанор, прижав посильнее сумку с волшебной сетью, и все еще мечтательно улыбаясь, двинулся вслед за другом.