Читать книгу Современный культуроцентризм и история в поисках общечеловеческого. Российский проект цивилизационного развития и Программа мирового развития - - Страница 6

Начать аналитическое движение в этом направлении можно с разделения двух фундаментальных типов коллективного самосознания:

– «культурного» (культурного в кавычках) и

– «посткультурно-интеркультурного».

«Культурное» самосознание будет с той или иной степенью жесткости делить мир на «своих» и «чужих». Это самосознание будет разделять человечество на системы со специфическими мировоззренческими основаниями. Такого рода основаниями могут быть: религиозные, языковые, этнические, расовые. А также другие основания, которые позволяют группе задавать определение «своего». «Чужими» будут оказываться все остальные группы. «Культурное» самосознание будет утверждать «свои» основания истинными. Мир, основанный на них, будет считаться подлинным миром. «Чужие» основания буду считаться не истинными. Мир, построенный на них, будет считаться не подлинным.

История демонстрирует различные степени «культурного» самосознания. От простой настороженности к «чужим», до объявления им священной, «культурной» войны. Самый ригористический вариант такого самосознания будет утверждать разделение на «свое» и «чужое» основанием мирового противостояния. Эта разделенность будет проецироваться на все человечество и превращаться в логику мировой (или космической) войны: «империя Добра» будет сражаться с «империей Зла». Если это будет религиозным самосознанием, то мировая война станет войной «Бога Добра» с «Богом Зла».

История демонстрирует: на протяжении своего развития человечество проявляло скорее «культурный» тип самосознания, чем какой-то другой. Развитые «культурные» системы считали себя центрами мироздания, окруженным либо неразвитыми варварами, либо идеологическими врагами.

«Посткультурно-интеркультурное» самосознание будет предполагать единство человеческой природы при множественности ее «культурных» проявлений. Оно будет стремиться совершить мировое объединение на основе выработки единых, «общечеловеческих» ценностей (которые можно называть и «посткультурными» ценностями). Предельным вариантом такого движения можно считать чистую «посткультуру», в которой «культурные» миры практически элиминированы. Промежуточным вариантом можно считать «интеркультурное» состояние, предполагающее двухуровневое построение: на первом уровне будут располагаться «посткультурные» ценности и жизненные формы, а на втором – остаточные «культурные» формы. «Культурные» ценности и формы должны существовать под условием ненарушения «посткультурных», которые будут обладать высшим приоритетом в коммуникативно-организационном отношении. Это должно означать, что «посткультурные» ценности и формы предназначены для построения единого организационно-коммуникативного пространства. Если «культурные» формы продолжают нести в себе специфические способы решения экзистенциальных проблем (например, через религиозное сознание), то «посткультурные» формы будут способом организовать глобальную конструктивную коммуникацию между различного характера и масштаба «культурностями». «Интеркультурное» построение будет предполагать, что исходные «культурные» организованности трансформировали себя так, чтобы не было конфликта между ними и «посткультурным» уровнем.

Если теперь на основе введенного разделения посмотреть на дискурс Автора и тех теоретиков, которых он привлекает, то станет видно, что стратегия поиска внеземных цивилизаций целиком располагается внутри «посткультурного» самосознания. Неявно предполагается, что человечество уже преодолело внутри себя логику «культурных» делений и противостояний. Само стремление к постижению чего-то иного по отношению к себе (при одновременном стремлении выйти из множества специфических самоограничений) выглядит как развертывание «посткультурной» стратегии. Чем больше человечество понимает, что инопланетная разумная жизнь может непредставимо сильно отличаться от земной, чем больше человечество готово к поиску каких-то универсальных компромиссных форм существования и познания, какого-то универсального космического языка, тем больше оно демонстрирует свою «посткультурность». Причем уже в космическом масштабе. И наоборот, один из вариантов «Великого фильтра» выглядит как самозамыкание цивилизации в своих виртуальных мирах. По сути это выражает логику «культурного» самозамыкания. С точки зрения «посткультурного» самосознания, «культурные» организованности являются социально-символическими, виртуальными мирами, которые погружены в свою виртуальность, в свои мировоззрения. Чем больше «культуры» погружены в такие миры, тем меньше они хотят общаться с внешним миром, тем больше они замкнуты на себе.

Показательным в этом смысле является ситуация, описываемая в «Солярисе» Лемма. С одной стороны, человечество изображено как уже действительно «посткультурное». Нет не только указаний на какие-то «культурные» конфликты на Земле или «культурные» самоограничения, но движение человека в космос и стратегия его поведения там указывает на его «посткультурное» поведение: он ищет «иное» по отношению к себе и задан желанием вступить с этим «иным» в контакт, найти с ним общий язык. Это, безусловно, выражает «посткультурную» стратегию. С другой стороны, человек при этом оказывается в двойственном положении. С одной стороны, он ищет контактов с «иными» мирами, а с другой стороны, он чувствует свою привязанность к земным формам жизни и земной конкретной реальности. Один из героев романа выражает именно предельно «посткультурное» самосознание, когда говорит, что человек обречен на познание. Тем самым человек задается как обреченный на движение к универсальному, при котором все локальное должно быть преодолено. Другой герой выражает остатки «культурного» самосознания и утверждает, что человек ищет не «иные» миры, а отражение самого себя, зеркало. В такого рода повествовании можно делать два стратегических акцента: «посткультурный» и «культурный». Можно считать, что сам Лемм делает «посткультурный» акцент. В этом случае остатки «культурного» сознания выглядят как то, что надо преодолеть. В противоположность этому фильм Тарковского, снятый по роману Лемма, акцентирует «культурный» аспект и фундаментально проблематизирует «посткультурную» направленность. Она выглядит как потеря человеком себя самого, активирующая стремление вернуться к потерянному. Учитывая оба акцента, космическое расширение человечества должно превратиться в диалектику «культурности – посткультурности».

Итак, если считать, что каждая космическая цивилизация, которая выходит за пределы своей планеты, реализует через себя «посткультурную» стратегию, то именно такое содержание можно придать «Великому фильтру». Человечество (как одна из таких цивилизаций) в своем историческом развитии должно преодолеть господство «культурной» социокультурной архитектуры (господство социокультурных систем с «культурным» самосознанием) и выйти к «посткультурной» архитектуре. Если считать, что человеческая история была наполнена «культурами» и «культурными» противостояниями, то выход к «посткультурной» архитектуре будет прохождением «Великого посткультурного фильтра».