Читать книгу Америка выбирает: от Трумэна до Трампа. Президентские выборы в США с 1948 г. Книга 1. Выборы 1948–1956 гг - - Страница 10
Книга 1
От «Эпохи Рузвельта» к «Эпохе Эйзенхауэра» – выборы 1948–1956 гг
1948 год
Неспрогнозированная победа
«Фактор Эйзенхауэра»
ОглавлениеТам он впервые встретился с бывшим главнокомандующим союзными войсками в Западной Европе, командующим Вторым фронтом, генералом армии73 Дуайтом Эйзенхауэром. Командованию американскими силами в Европе к тому времени также сообщили об успешном испытании атомной бомбы. Президента сопровождал в той инспекционной поездке по оккупированной Германии военный секретарь Генри Стимсон74. Именно он сообщил о бомбе Эйзенхауэру. И между ними состоялся примечательный разговор, в котором генерал неожиданно проявил себя как проницательный и дальновидный деятель. Эйзенхауэр, в частности, выразил надежду, что Америка «никогда не применит такое оружие против любого врага, так как ему было бы неприятно видеть Соединенные Штаты в роли инициатора использования в войне столь ужасного и разрушительного средства». Более того, у него «теплилась некоторая надежда, хотя и ошибочная, что если мы (то есть США – Д.О.) никогда не применим это оружие в войне, то другие народы, возможно, останутся в неведении относительно того, что проблема расщепления атома уже решена». Как писал Эйзенхауэр в мемуарах, он тогда «конечно не знал, что в производство этого оружия была вовлечена целая армия ученых, и что тайну в этом важном вопросе невозможно сохранить более или менее длительное время. Во всяком случае было принято решение, что если Япония не пойдет на быструю капитуляцию в соответствии с требованиями, переданными японскому правительству из Потсдама, то план использования атомной бомбы будет исполнен»75.
В разговоре с президентом Трумэном генерал пошел дальше. Он, например, рискнул высказать личные соображения относительно намерений русских вступить в войну против Японии. Генерал, сославшись на имеющиеся сведения о неизбежном скором крахе Японии, сказал, что «категорически возражает против вступления Красной Армии в эту войну». Он, как потом писал сам, уже тогда «предвидел определенные трудности, которыми будет сопровождаться участие русских в войне». Под трудностями, очевидно, имелось в виду усиление СССР в регионе Восточной Азии, что в итоге и произошло. К тому же, генерала не слишком радовало, что Америка может на конференции поставить «себя в положение упрашивающей или умоляющей русских о помощи». Далее он обратился к президенту с просьбой, чтобы США сохранили некоторую гибкость вопросе прекращение операций в рамках Ленд-лиза с французами и англичанами – например, он просил, чтобы не было никакого «одностороннего и внезапного прекращения помощи по Ленд-лизу французам и англичанам»76.
Личность командующего американской зоной оккупации Германии в данном контексте примечательна тем, что на него сразу обратил внимание президент, оценивающий политический потенциал военачальника. Эйзенхауэр вошел в так называемую «тройку героев войны», куда СМИ и общественное мнение, кроме него, включали также двух других наиболее популярных на тот момент военачальников США: главнокомандующего на Азиатском театре, генерала армии Дугласа Макартура77, и адмирала флота Честера Нимица78. По воспоминаниям Эйзенхауэра, Трумэн (а они ехали в момент разговора в машине) вдруг начал обсуждать будущие планы некоторых американских генералов, – в том смысле, а не пойдет ли кто-нибудь из них в политику? Речь внезапно зашла и об Эйзенхауэре. Он ответил, что не имеет «никаких честолюбивых замыслов», и будто бы хочет «уединиться в тихом домике и оттуда делать то немногое, чтобы помочь нашему народу понять те большие перемены, которые принесла миру война». Трумэна он охарактеризовал как «искреннего и честного, исключительно приятного человека». В какой-то момент президент обернулся к Эйзенхауэру и прямо сказал: «Генерал, я всегда готов помочь вам во всем, что бы вы не попросили, в том числе и при выдвижении вашей кандидатуры на пост президента в 1948 году».
По воспоминаниям Эйзенхауэра, он был «неожиданно поражен в сокровенных чувствах, и тем ошеломляющим предложением своего президента, высказанным со столь очевидной искренностью». Ему, впрочем, как он сам рассказывал, и раньше в беседах с друзьями в шутливой форме предлагались варианты возможной политической карьеры, который он всегда отвергал. И тогда, в Германии, ему не оставалось ничего иного, как воспринять это как «прекрасную шутку». «Я надеялся, что это именно шутка. Искренне посмеявшись, я ответил: “Господин президент, я не знаю, кто будет вашим оппонентом на президентских выборах, но только не я”», – вспоминал он79.
В том историческом разговоре президент проявил удивительную политическую расчетливость в поисках возможных будущих, пусть еще совсем гипотетических, оппонентов и, должно быть, укрепился во мнении о своем «особом предназначении».