Читать книгу Д(т)ень оборотня - - Страница 4

 Но не успел Стас покинуть скромное жилище бабки Прасковьи и поразмышлять над превратностями судьбы, как тут же на сельской вытоптанной дорожке прямо перед ним возникла знакомая физиономия. Вот кто не менялся с годами, так это Мишаня  Царёв – местный сельский паренёк с узким веснушчатым лицом и щербатой улыбкой, худой и невзрачный, хотя по годам ему уже было положено подтянуться и выглядеть более солидно, но да ладно, не красна девица. Едва заприметив Стаса, он пошёл на перехват, улыбаясь во все… э, нет, не тридцать два! Он, в рот Мишки, конечно, не лазил, но подозревал, что зубов у него гораздо меньше, чем у всех остальных.

– Здарова, братуха! – душевно поприветствовал тот, придушив давнишнего приятеля в объятиях. – Давненько не виделись!

Лет пять точно. Стас напряг свой мозг, припоминая, сколько воды с того времени утекло, но так и не вспомнил. Миха продолжал что-то рассказывать, попутно выспрашивая, и Стас отвечал, охотно и легко, словно и не было этого временного разрыва в их общении – так ненапряжно и просто было им сейчас разговаривать.

– Ты так и живёшь здесь? – поинтересовался Стас.

– Ага. – простовато ухмыльнулся тот. – Всё-таки родной колхоз, и батя с мамкой тут. Сам понимаешь.

– Угу.

На самом деле Стас не понимал. Одно дело отдыхать здесь летом на свежем воздухе да парном молочке, другое – жить круглогодично без перспективы на будущее и более или менее приличной работы.  Здесь же глухомань. Природа отличная, но на этом всё.

Однако Мишку обижать не хотелось. А потому он поддакивал да улыбался, а потом вдруг спросил:

– Ты знаешь? Ватруша приехала. Мы только что с ней разговаривали…

– Ватруша? Ещё не видел. Чего это вы оба подорвались? – смотрит, а у самого глаза заблестели каким-то неестественным блеском. Стас тряхнул головой, чтобы отогнать это – показалось ведь, солнце яркое, похмелье…

– Да вот так решил деда навестить. А она чего не знаю. Ну, так совпало. Скажи, а новости-то какие-нибудь есть? Давно я не был, интересно, как наши поживают.

Мишка присвистнул.

– Новостей обоз да маленькая тележка! Ты знаешь, что, Север, приходи вечером на костёр, там всё и расскажу.

– Костёр? Это как раньше что ли? На берегу Садовского пруда?

– Ага. – вновь залыбился Миха. – Тепло уже. Правда, комары жрут нещадно, а так поболтаем. И если есть чего, – он сделал глубокую паузу, явно намекая на горячительный напиток, не подозревая, что Стас из города даже без рубля в кармане приехал, – приноси.

– Идёт. – усмехнулся тот. – Приду.

– Да, и Ватрушу позвать надо. Ей, наверное, тоже интересно. Да и мне на неё посмотреть тоже…

Мишка плотоядно облизнулся. А Стаса от этого его жеста покоробило. И он поймал себя на мысли, что что-то его в словах давнего товарища сильно напрягает. Ага, Ватруша. Посмотреть на неё. Сейчас…

– Зайду-ка я к ней, пожалуй…

– Я сам! – наверное, прозвучало резковато, но Стас не удержался.

– Вы же друг друга терпеть не могли? – усмехнулся Миха. – Или ты уже полюбил пышные формы? А, Стас?

– Не твоё дело. – дружелюбно, но предупредительно ответил тот. – Будешь болтать, по хлебалу получишь, понял, Царь?

Ну, точно, всё как в детстве становилось на свои места…

– Понял. – не обиделся тот. – Давай, до вечера. Не опаздывай.

***

После ухода Стаса, Данка прошла в комнату, совсем уж растерявшись. Надо же, в детстве она терпеть этого индивида не могла, но стоило ему сейчас появиться на пороге её дома, на тебе: и телефончик позвонить и хи-хи-хи, и ха-ха-ха. Скажи ей кто в детстве об этом, в глаз бы дала. Если бы догнала, конечно, с её-то тогдашним весом.

Но хорош ведь, гад! Вымахал, возмужал, на человека стал похож и смотрел на неё сейчас так… так… ну, совсем не как в детстве! Мурахи от этого взгляда по коже, размером со слона. Неужели понравилась?!

Да ну, с чего бы. И он ей как бы не очень. Если только чуть-чуть. Совсем каплю.

Но из головы уходить не собирался.

Дверь приоткрылась и на порог, пыхтя, забралось какое-то чудо в цветастой косынке и в лёгком летнем платье, босое, невысокое, лет шести. А из-под косынки торчали две толстые тёмные косички, доходящие до пояса девочки. Она не заметила тайком наблюдающую за ней девушку и начала шерудить стол, открывать ящики, что-то ища, а после, найдя вазочку с любимыми бабушкой карамельками, принялась быстро и задорно запихивать их себе в рот.

От такой наглости Дана дар речи потеряла и даже подобрать более или менее приличного ругательства не смогла.

– Это что ещё такое?! – воскликнула она, отчего девочка тонко ойкнула и уронила вазочку с конфетами на пол. Та, тяжело стукнувшись о деревянный добротный пол, разбилась вдребезги.

Нет, этот «цветок жизни» явно нарывался на порку! И хотя раньше Дана и пальцем детей не трогала, но тут был особый случай. И она, свирепея, двинулась на испуганно вытаращившую большие темные глаза девчонку.

Положение спасла бабушка, явившаяся следом за этой маленькой воровкой. Молча осмотрев место преступления, и быстро оценив ситуацию, она нахмурила седые брови.

– Данка, почто Сеньку пужаешь? Вон стоит, ни жива, ни мёртвая. Ишь, глазища вытаращила!

С этими словами она подошла к ребёнку, приобняв девочку за плечи.

– Она конфеты твои воровала! – возмутилась Данка, чувствуя, как что-то вроде ревности закипает в её душе.

– Я ей сама разрешила! Она мне по хозяйству помогает, пол метёт, и в огороде сорняки  щиплет… Степановны это внучка, дочь непутёвая нагуляла и матери сбросила. А у той самой здоровья нет, в лёжку всё время, вот Сенька и шастает по деревне, кто что подаст, чем накормит… Охохо…

И вот тут Данке стало совестно.

Она виновато взглянула на всё ещё напуганную девочку, что бочком жалась к её бабке, и решила пойти на мировую.

– Жевачку будешь?

– Ага! – тут же обрадовалась та. – А чипсиков нет?

– Чипсиков нет. – в тон ей ответила Дана. – С них разносит сильно и изжога мучает, так что не советую…

Но Сенька не знала, что такое «разносит» и изжога, и потому была рада и «Диролу», завалявшемуся в дамской сумочке девушки. Поэтому мировая прошла на ура, и дружно собрав с пола рассыпавшиеся конфеты и сметя осколки вазочки, дамы уселись за стол, ожидая, когда закипит чайник. И едва с пирожками и прочей снедью было покончено, в дверь раздался стук кулака. И на пороге показался ещё один «герой» её детства – Мишка по прозвищу «Царь», самый близкий подельника Севера.