Читать книгу Фитнес Леди из другого мира - - Страница 7

– Вижу, сладкое Вы, леди Розильен, уважаете больше, чем мужа, – личный маньяк гипнотизировал взглядом. – Нужно будет с собой в постель таких орешков набрать, вдруг Вы, в таком случае, более благосклонно воспримете мои ласки. Только тарелки больше в окно не выбрасывайте, – глаза Алины сузились, когда она вспомнила чужую первую брачную ночь, когда он жертве, то есть, жене, конечно, ласкового слова не сказал, не то, чтобы приласкать.

Однако, мужчина на нее не смотрел.

– Надеюсь, Вы свыклись с мыслью о замужестве и не станете больше проявлять свои надуманные страхи. Нужно завершить наш брак, – только теперь он глянул на жену, открывшую от его наглости рот.

Если её видение брачной ночи правда, в чем Алина уже почти не сомневалась, то лорд Северьян не только маньяк, но и мазохист, и садист одновременно. Ей же с убийцей в постель ложиться совсем-совсем не хотелось.

Отвечать “мужу” ничего не стала, но скоро вечер, как избежать “завершения брака”?

Она внимательно посмотрела на мужчину, как на постороннего, незнакомого человека. Высок, некрасив, но силен. Он не бугрится мышцами, и не широк, как бруталы, но все его тело дышит силой, а ещё твёрдость характера в чертах и выражении лица, манере говорить, жестах и сталь в глазах. Всё это не добавляет расположения к мужчине. Алина же привыкла к нежности Максима, его теплому взгляду и словам любви, тихому шепоту в ночи, его доброй улыбке только для нее, к его ненавязчивой заботе. Девушка украдкой вздохнула.

Попаданка посмотрела на свою теперешнюю проблему, пытаясь понять, что мужчина испытывает в данный момент. Слегка недовольный взгляд холодных глаз, он был не рад, не хотел здесь быть, говорить с ней.

Алина тоже начала злиться, она же женщина, более того его жена, а этот истукан относится к ней с явной неприязнью. Понятно, что не к Алине, а к леди Розильен, и то, не факт, что смена личности что-то бы поменяла. Девушка недоумевала, зачем он на ней женился? В голову Алине пришёл лишь один ответ, брак по расчёту, по какой-то острой необходимости.

Брат императора ещё немного постоял рассматривая жену и вышел в дверь, ведущую в коридор. Он был раздражен, ему говорили, она изменилась, привычки поменяла, но он увидел лишь то, как девушка скинула тарелку, а на губах остались следы от еды. Ни о чем хорошем ему это не говорило.

Сегодня Ариль ему доложил, что жена отказалась от булочек и потребовала работу.

– А еще кухарки на кухне шепчутся, что леди Розильен беременна.

– С чего такие выводы? – удивится лорд.

– Ну, они говорили, что смена пристрастий в еде явный признак того, что женщина в тяжести.

Северьян сидел неподвижно, лицо его ничего не выражало и парень продолжил:

– Леди Розильен не стала пить любимое молоко, попросила чай и вместо всего остального захотела салат. Ребенку нужны витамины и женщину тянет на свежие овощи. Так мне объяснили на кухне. Еще ее должно тошнить по утрам, – Ариль выжидающе смотрел на своего лорда, но тот так и не изменил выражения лица и не пошевелился, заставляя парня немного нервничать.

Ариль из леров, не лордов. Семья довольно бедная, детей семеро и это при том, что двое умерли совсем крохами. Но одаренного Ариля родители все же смогли записать в школу одаренных, у остальных не было и крохи магии, все одному ему досталось. Дома он всегда работал как все, не умел пользоваться даром, иногда по наитию что-то получалось.

В школе Ариль жил и учился пять лет, еще полгода и станет выпускником. Ему очень нравилось жить в стенах этого учебного заведения. Учиться интересно, кормили вкусно и у каждого из ребят была своя комната. Если бы не один существенный недостаток в виде классной дамы, воспитательницы, которая должна была следить за нравственностью и добропорядочностью вверенных ей учеников. Единственная женщина в стенах школы, но как бы было хорошо ученикам без нее.

Она частенько на своих часах заставляла ребят писать всякую нудятину про то, что нельзя смотреть на леди прямо, нельзя допускать мыслей о ней, как о живой женщине, она для них, низших, богиня. Нельзя касаться женщины даже мысленно, после смерти это будет караться вечными страданиями.

И много еще этих “нельзя”, некоторые вызывали откровенные смешки и тогда довольная неповиновением мальчиков классная дама прохаживалась с тонкой розгой и почти каждому прилетало несколько хлестких ударов по пальцам. Кожа в месте удара вздувалась, краснела и пальцы долго болели, но жаловаться было некому. Даме этой нравились ее воспитательные уроки и возможность наказывать учеников. Иногда  любимчиков она оставляла после уроков на дополнительные нравственные беседы. Это был особый ад.

Воспитательница начинала издалека, весьма завуалировано говорить, например, об онанизме и ученик только спустя час, а то и больше начинал понимать, что ему вменяют в вину. Смельчаки возмущались, от чего дама мысленно потирала ручки и довольно произносила:

– Ну вот, милый Ариль, ты так возмущен, сразу понятно, что ты мнешь вечерами под одеялом в своих ладошках.

Далее ее речь становилась все пафосней, ложно-возвышенной, а голос то ласковым, то вдруг властным. Слушать ребятам приходилось стоя навытяжку перед сидящей на удобном стуле классной дамой. Арилю в это время всегда начинало невыносимо хотеться спать и есть, ведь было время ужина. Но стоило взгляду мальчика стать отрешенным, как дама резко выкрикивала его имя, отчего ученик вздрагивал, и классная дама, довольная произведенным эффектом, требовала повторить последние несколько предложений. За несколько лет активного посещения подобных воспитательных разговоров Ариль научился не слушать, но помнить последнее предложение, спать с открытыми глазами, да и вообще, погружаться в какой-то транс.

В дискуссии было лучше не вступать, а иначе “беседа” вполне могла завершиться лишь к ночи. Дама никогда не говорила прямо, она использовала весьма образные выражения, никогда не трогала ребят, но после ее нравоучительных лекций всегда хотелось отряхнуться или помыться. Хорошо друзья обязательно прибегали поддержать и принести ужин, несмотря на то, что ученик попавший “в милость” к воспитательнице мог вернуться в позднее время.